Стихи о Куликовской битве

Стихи о Куликовской битвеПоле Куликово, Куликово поле.
Русская равнина, Русское раздолье.
Политое кровью, сеяное болью,
Стало это поле скорбною юдолью.
Русские дружины не жалели жизни,
Чтобы жили дети, чтоб жила Отчизна.
Дмитрий, князь Московский, бился, как дружинник.
За родную землю, да за жен невинных.
Здесь мечи впервые подняли монахи,
Вместо лат одели схимы на рубахи.
Пересвет с Ослабей сан не посрамили
И за Русь Святую головы сложили.
И Орде татарской уж не править Русью.
Поминали старцы убиенных с грустью.
В памяти потомков сохранится вечно,
Куликово поле да Непрядва-речка.

Шмидт Юрий

*****

Послушай песнь о давнем бое,
На славном Куликовом поле.
Князь Дмитрий правил время то
Над всей Московскою землёю,
А Русь была под тяжкой данью
И гнётом грозного Мамая.
Князья разрозненно держались,
Но Русью всё же назывались,
И как единства не имели,
То от ордынцев скорбь терпели.
Вот вышло время, за оброком
Мамай прислал гонцов до срока,
И платы жаждет непосильной,
Чтоб била Русь челом повинным;
И Дмитрий князь своим советом
Решил мечом исправить это,
Чтобы от дани непосильной
Освободить народ невинный.
Объединив князей на битву
Он преклонился на молитву,
И Сергий-свет, игумен святый
Дав Пересвета и Ослябю
Дружине в помощь, вопрошает:
— Всё сделал ли, чтоб миром сладить? —
И князь вздохнувши тяжело,
Ему ответил: — Отче, всё! —
— Тогда с тобою Божья воля,
А им погибель будет вскоре,
и близко голову склонив,
шепнул ему: — Ты победишь! —
Благословил на битву князя,
К Христу сердечно простираясь,
Взыскал для воинства покрова
И правого исхода боя.
А князь задумчиво и долго
Смотрел на левый берег Дона
решая важное в сражении —
Отнять возможность отступления;
Чтоб победить или погибнуть
Все, как один, на поле битвы,
Дон перешли мосты порушив —
За Русь сражаться, и не трусить!
В ту ночь гроза стихией била,
И волчьи стаи страшно выли,
Слетались хищной стаей птицы
Добычей многой утолиться…
И, вот, туман стоял до утра
Стеной до самого полудня,
Войска скрывая перед встречей,
Земля дрожала этой сечи;
А великан поганых, с пеной,
Пошёл бахвалиться победой —
Кто русич может с ним сразиться,
Кто с Челубеем будет биться? —
Но Пересвет сказал Ослябе:
— Молись о мне, любимый брате —
Копьё поднял: — Простите все! —
И на коне своём взлетел…
Вонзилась сталь щиты порушив,
Отдали оба Богу души,
Взошёл над Русью Божий свет —
Покойся с миром Пересвет!
Вошли войска в большую сечу,
Три дня кровьми стекали реки,
Но пал Мамай не устояв,
Своих оставил и бежать.
Хотел засесть в земле Московской,
Хотел хозяйничать по свойски,
И православие изжить,
Да мусульманство насадить;
Но правый Бог попрал такого
И гнал их русскими от Дона,
Да так, чтоб выветрелось всё
В святой земле на даль веков!
А князь остался после битвы
И предавал земле убитых,
От нечестивцев отделял
И восемь дней в костях стоял.
И стала Русь тогда единой,
И крепкой, и непобедимой,
Собрал же Дмитрий под крыло
Тогда всё воинство своё…
Москва теперь уже столица,
Как первой встала на ордынцев…
От славных лет побед великих
Есть летопись об этой битве.

*****

Мы помним из истории Руси, о славной битве Куликовской
Мамай ордой пошел на Русь
Грозя полоном и неволей, верша погромы и разбои
Он Ягодая поджидал, и тот напасть на Русь мечтал

Татар мы били уж не раз, сказал Димитрий князь народу
Так постоим же за свободу, и стал дружину собирать
Чтоб дать отпор врагам суровым

И в брод, форсировавши Дон, к Неправде подошел заслон
Оставив за собой мосты, прошли и русские полки
Литовские, Ростовские князья по праву руку встали от холма
И под покровами тумана Волынский спрятал полк в лесу
По леву руку, князь поставил, уже проверенных в боях
Князей Московских и Рязанских, Нижегородских и бояр

Взойдя на холм, окинув взглядом, заметил вдалеке врага
Стоящим в поле Куликовом, Мамай войска готовил к бою
И встали русские полки стеной на поле Куликовом
Засадный полк, укрыв от стана, князь приказал им ждать сигнала
А сам же встал в передовых среди дружинников своих

Мамай, окинув войско взглядом и по обычаям войны
Турнир назначен был, увы
Сей поединок благородный, решал исход войны народной
Наш Пересвет, их Качубей, сошлись в смертельной схватке
И оба пали, но в седле остался витязь ратный
И загремело тут Ура!!! над полем бранной сечи
Господь же с нами князь сказал и, указав мечом на стан
Послал войска на сечу

И сеча началась, рубились насмерть войны, войска смешались
И теснить татарин русских стал, махать мечом Ослябю устал
Мамай с кургана наблюдал за битвой воинов православных
Он ликовал, что слабнет враг, победа уж близка
Но вдруг ударом из засад князь одолел врага

И дрогнул стан врага и побежал гонимый русской ратью
Волынский со Владимиром их гнал по всей земле казацкой
Оставив их у берега Мечи, вернулись в лагерь Русичи

Димитрий ранен был, но встал под знамя русской рати
Народ российский ликовал, победу князя прославлял
И славил бога рати

И древний летописец записал в тот год 1380-ый, сентябрь
9-ое число победу русским принесло
Окрепла Русь, не по зубам она татарам стала
Мамай потом вздыхал с тоской
А князь за подвиг тот людской народом наречён Донской!!!
Но Русь ещё свободную не стала.

Соколов Валерий

*****

Пёрли на Москву татары.
Был князь Дмитрий начеку.
Не хотел он под удары
Подставлять свою щеку.
Вот на поле Куликовом
Повстречалися войска,
Чтоб узнать в бою суровом,
Уцелеет ли Москва.
Стрелы в поле залетали,
Наступил едва рассвет.
В первом поединке пали
Челубей и Пересвет.
Полк передний уничтожен,
И разгромлен левый полк.
Был князь Дмитрий осторожен,
До конца резерв берёг.
Правый полк ещё держался,
Средний полк ещё стоял.
Враг отчаянно сражался
И победы ожидал.
Вот внезапно из дубравы
Полк засадный вышел в бой.
Были сломлены татары,
Дух упал их боевой.
Кони хоть спасли Мамая,
Это полный был разгром.
Русь от гибели спасая,
Много пало в поле том.
Дмитрий, как обычный воин,
Ранен был с мечом в руке.
Дорого России стоил
Бой на Доне, на реке.
В память славного сраженья
Стал Донским Димитрий князь.
После многих лет лишенья
Вновь Россия поднялась.

Купидон

*****

Ветра над полем Куликовым —
Как шесть веков тому назад.
И, устремляясь вдаль, суровым
Становится невольно взгляд.

К чему? Ведь вон — автодорога,
А в небе — реактивный след.
От той поры совсем немного
Дошло до нас сквозь толщу лет.

Но память… Я глаза прикрою —
И вижу поле, как тогда.
Иду звериною тропою,
Из Дона пью — вкусна вода!

Цветет ковыль, по плечи ростом.
Тону я в море ковыля.
Там, радуясь тяжелым остям,
Семян ждет матушка-земля.

Стоит зеленая дубрава
Утесом средь ковыльных волн.
А ветерок, лихой и бравый,
Взбегает вверх на Красный холм.

Но нет, не только запах пряный
Мне ветер в легкие принес.
Врага почуяв, конь мой прянул,
Раздув красивый нервный нос.

Заржал он, как напоминая,
Что в поле я — не праздный гость.
Я — линия сторожевая,
И вот, собрав поводья в горсть,

Скачу к своим с недоброй вестью,
Что тут, сильна как никогда,
Идет со злобою и местью
На Русь Мамаева орда.

А там попрятались деревни
По берегам ручьев и рек.
Раздроблен край славянский, древний.
Под игом русский человек.

Летят над Русью стрелы страха,
В дыму весь южный край небес…
А непокорный русский пахарь
Убит, растоптан — но воскрес!

Весь русский люд: крестьянин, воин,
Ремесленник и зверолов —
Встает, решителен, спокоен,
Услышав звон колоколов.

И Кремль, и Сергиева лавра,
Во все уделы шлют призыв:
«Едины будем, братья, в главном,
Вражду усобиц прекратив!»

И, как ручьи, от самых малых,
К одной стекаются реке,
Идут дружины под начало
Московских стягов вдалеке.

Мужая в трудную годину,
Презрев беду и нищету,
Сплотилась Русь в строю едином:
Плечом к плечу, щитом к щиту.

О, мать-страна, ты слезы вытри:
Бойцы шли с верой, не с тоской!
Их вел к победе князь Димитрий,
Еще без прозвища Донской.

Хоть непростым был путь к Непрядве,
Мы бой орде готовы дать.
Всей их крамоле и неправде
Единство наше не разъять!

Вступает в схватку с Челубеем
Монах, удел избрав земной:
Сразив — сражен… И солнце, рдея,
Взошло над нашей стороной.

Весь день оно палило в небе,
Кровавый пот сгоняя с лиц.
И за бойцом боец, как стебель,
Костлявой скошен, падал ниц.

Но за победу не напрасно
Мы платим жизнями оброк:
Уже на холм прорвался Красный
С полком засадным князь Боброк.

И по степи, огнем объятой,
Коней усталых горяча,
Орду мы гнали до заката
К реке Красивая Меча.

Потом, вернувшись, хоронили
Всех тех, кто встретил в поле смерть.
Как братья, спят в одной могиле
Боярин, князь, дружинник, смерд…

И травы шепчутся над ними,
Как шесть веков тому назад,
И не один фотограф снимет
Над золотым крестом закат.

Оружье спит, от битв тупое…
На ствол могучий обопрусь:
Обняв корнями это поле,
Здесь возродилась наша Русь.

Великжанин Павел

*****

Помолившися богу, собирались в дорогу
Из Коломны на хана Мамая
Три дружины лихие, три полка удалые —
Битва, знать, предстоит вековая

Повышение дани, до размеров при хане
Джанибеке, Мамай налагает
Но не то нынче время — Дмитрий вдел ногу в стремя
Не ярлык, а борьбу выбирает

За Оку через броды три прошли воеводы
Из Литвы укрепившись войсками;
На Москве уж рыдают: тыл князья оставляют
За рекой перед сечей с врагами

До развязки жестокой хан ободрен находкой:
«Видишь, войско твое оскудело
Но козна-то богата — можешь ты частью злата
Генуэзцев прибавить на дело»

Солнце низко клонится, всадник из лесу мчится
Дмитрий смотрит строи боевые
Пусть он молод собою — бить горячей рукою
Иноверцев ему не впервые

А на завтра поляна, на поляне два стана
Поединок идет знаменитый
Васнецова портретом — Челубей с Пересветом
В смертной схватке друг другом убиты

Тут схлестнулись конями, размахнувшись мечами
Перед боем застывшие силы
У Непрядвы до Дона птиц не слышно от стона
Много тысяч найдет тут могилы

Печенеги-то смелы, сыпят острые стрелы
Русский фланг опрокинувши в воду
Но сокрытый недаром, с тыла вдарил татарам
Князь Владимир с дружиной народу

Побежали монголы, чуя копий уколы
Генуэзцы пустились за ними
До реки Красной Мечи, убежавших от сечи
Никого не осталось живыми

Постояли на славу за родную державу
Те князья из старинного рода
Тем не кончилось иго — но шатнулось от сдвига
Потускнев с неудачей похода

Швальбе Андрей

*****

Для русских нет достойней клятвы,
Чем память битвы у Непрядвы,
Там даже Дона берега
Нам помогли разбить врага.

Неспешно в годы лихолетья
Потоком бед ползло столетье,
Орда сжигала города,
Был век тринадцатый тогда

Сметая всё и разрушая,
На Русь пришла беда большая,
И были страшными следы
От злобной поступи Орды.

Как будто после урагана
Томилась Русь под гнётом хана,
Под игом рабства, под огнём,
Страна нищала с каждым днём.

Единства не было в те годы,
Держались порознь народы,
И в каждый дом жестокий враг
Нёс горе, боль, печаль и страх.

Князья в Орду дары возили,
Там друг на друга доносили,
И расшибая лбами пол,
Просили право на престол.

Потом у хана войско брали,
Всю Русь до нитки обирали,
И день за днём, за годом год
Князья губили свой народ.

Народ был распрями расколот,
Бросало Русь то в жар, то в холод,
Почти сто лет борьба за власть
Князьями русскими велась.

Желая снова Русь ослабить,
Мамай пришёл к нам жечь и грабить,
Через ковыль и лебеду
Великий хан привёл Орду.

Терпела долго Русь обиды,
В церквах справляя панихиды,
Пока в Москве не кликнул клич
Князь Дмитрий Иоаннович:

— Мы на Руси живём за тем ли,
Чтоб враг поганил наши земли?
Нет больше сил, терпеть разбой,
Вставай, народ, на смертный бой!

Побед великих вкус изведав,
Мы били немцев, били шведов,
И на Днепровском берегу
Давала Русь отпор врагу.

Конец вражде, конец интригам,
Пришла пора покончить с игом!
— И за судьбу страны молясь,
Сплотил всю Русь московский князь.

Чтоб обратиться с просьбой к Богу
И с войском двинуться в дорогу,
Наш главный русский богатырь
Князь Дмитрий прибыл в монастырь.

Игумен Радонежский вышел,
Князь слово Божие услышал,
Им Сергий князя вдохновил,
На бой с Ордой благословил.

В доспехах князь готовый к битве,
Стоял на утренней молитве,
А рядом с ним в лучах зари
Со всей Руси богатыри.

Воскликнул князь: — Славяне! Братцы!
За Русь идём с врагами драться,
Земли своей ни пяди им
Вовеки мы не отдадим.

Пришли на поле Куликово,
Полки расставили толково,
Лишь только битва началась,
А кровь уже рекой лилась.

На поле брани было тесно,
Валялись трупы повсеместно,
Но стойко бились у реки
С врагами русские полки.

Кто в битве полон был отваги
С мечом стоял от смерти в шаге,
И тех не брали тучи стрел
Кто смерти там в глаза смотрел.

И убивая, и калеча,
Была кровавой эта сеча,
Где жизнь со смертью пополам
Скакали кони по телам.

А чтобы в бой добавить мощи
Засадный полк таился в роще,
Броском Орду застал врасплох,
Внося в ряды переполох.

Кто семеня, а кто хромая,
Спасались воины Мамая,
Скрываясь быстро в полумрак,
Поспешно драпал злейший враг.

Благодаря великой силе,
Мы в пух и прах Орду разбили,
Тела свирепого врага
Лежали в поле, как стога…

Три дня прислушивались к стону,
Три дня стекала кровь по Дону,
Три дня поток ворон летел
На пир из сотни тысяч тел.

За эту битву каждый воин
Стал вечных почестей достоин,
Ведь до того в лавине бед
Не знала Русь таких побед.

В дождливый день с коней не слазя,
Домой спешило войско князя,
И князь в Москву вернулся с ним
Великим Дмитрием Донским.

Марахин Владимир

*****

Роса на заре. Храп в тумане коней.
Трава под кровавым покровом.
И ангелов стая среди лебедей
Над полем парит Куликовым.

Средь копий, мечей и шеломов — печать:
Спеклась, распласталась на поле
На тех, кто в бою не гадал умирать,
На тех, кто замолк после боя.

Еще будто слышится топот и звон
И реют ордынские стяги…
Но те же, кто слышат — то слышат лишь стон,
Влачась в никуда, как бродяги.

Не стынет вкус крови на мятой земле,
От смерти не тихнет тревога
И росы, как слёзы, лежат на траве —
Как будто от Вышнего Бога.

Не стынет от сечи московский булат
И запах калёный булата —
Татарской погибели названый сват,
В нем русская боль и расплата.

На поле изрытом гуляет душа —
Душа молодца удалого.
И стонет, и стонет, и плачет слегка,
И молит Всевышнего Бога.

В бою были мужество, ужас и боль,
В бою пало множество тысяч.
А выжил — так выжил: на рану лишь соль,
Чтоб другов порубленных кличать.

И в белом тумане, как в сердце мечты,
Не тают их чистые души.
А матери слёзы, как зёрна свечны —
И ветер тех слёз не иссушит.

Феоктистов Фёдор

*****

Час настал, настало время
неизбежных перемен,
чтобы Русь во весь рост встала
с согнутых своих колен.

Утром в поле Куликовом
стеной встала наша рать,
чтобы Русь свою родную
от злой силы отстоять.

А туман лежит, не сходит
лишь рассеялся в обед.
Ратники уж ждать устали
час длиннее многих лет.

Встали рядом, держат копья
и большущие щиты,
молодые и кто старше
тесно сжав свои ряды.

И высматривают в поле,
где там притаился враг?
Может за лесом укрылся?
Может спрятался в овраг?

Выехали в поле бится
Челубей и Пересвет,
долго, долго они бились
и обоих в живых нет.

Ираздался клич призывный
на ворога наступать,
Ощетинившись копьями
Русская пошла в бой рать.

Звон мечей, треск новых копий,
грохот стареньких щитов,
вот уже немало войнов
полегло среди рядов.

Тучей мечет в Русских стрелы
вражия орда.
А в руках могучих Русских
меч и булова.

Злых врагов с коней сшибает
молодой кузнец,
вместе с ним брат бьёт дубиной
ай-да молодец.

Сколько пролито уж крови,
сколько мёртвых тел.
Дмитрий Князь сам в гуще битвы
храбр в бою и смел.

Вспомнил он как утром рано
поле объезжал,
и товарищ его Дмитрий
так ему сказал.

— Слышишь князь, как стонет поле?
Как пред битвой мать.
Сколько войнов нам сегодня
в битве потерять?

Может мёртвыми сегодня
ляжем ты и я,
только-бы жила родная
Русская земля.

Вот уж три часа как битва
в поле том идёт,
и последняя уж сила
на врага встаёт.

Вражье племя иссякает,
плен Мамая ждёт.
На коня Мамай садится
плетью коня бьёт.

И бежит с земли он Русской
в Крым к друзьям своим.
И позор летит как коршун
в небесах над ним.

Враг разбит, народ ликует
спасена ведь Русь.
А у князя от убитых
на челе лишь грусть.

Сколько молодых погибло,
а могло-бы жить.
А теперь придётся юных
в землю хоронить.

Как сумеет он утешить,
матерей, детей сирот?
Не поднимет мёртвых в поле
мужей вдовам не вернёт.

Отстояли Русь родную
сохранили от врага,
чтоб свободную была-бы
мать родна земля.

Креков Александр

*****

Седой истории страницы,
Нарушив вечности покой,
Листаем трепетной рукой.
Мелькают даты, чьи-то лица,
Цари, сражения, полководцы,
Триумф победы, шумный пир,
Тот — в битве пал, а тот — кумир,
Там — покорились инородцы,
А здесь — защитника державы
Встречают, чествуя по праву.
И летописец спину гнет,
В событиям славным счет.
Победа Дмитрия Донского
На славном поле Куликовом.
— Обогатимся русским златом,
Их грады, веси, церкви — в дым
И прах, и пепел обратим, —
Сказал Мамай на поле ратном.
Князь Дмитрий разослал гонцов,
Сбирать войска, вести в столицу.
Позор терпению отцов!
Пора настала пробудиться
России. Ратных удальцов
У врат кремлевских несть числа,
От сна Россия ожила.
Страх вековой исчез долой, —
Пусть хан ответит головой!
Полки устроив к выступлению,
Димитрий за благославленьем
К святому старцу поспешил.
И Сергий всех благословил,
Святой водою окропил,
Предвидя тяжкий бой кровавый
Победу, смерть героев, славу.
Руси великой избавление
И князя Дмитрия спасенье.
Рассветный час. Туман клубится,
Все замерло, замолкли птицы.
Поднялся солнца лик багровый…
Войска на поле Куликовом.
Полнеба залила заря,
Все смолкло в знойном напряжение,
Схлестнулись два богатыря
И пали. Грянуло сражение.
Горячей тучей мчатся кони.
Оружья звон и кровь рекой.
Клубится поле, бьется, стонет…
Гремит кровавый, смертный бой.
— За Русь, Отечество, вперед!
Димитрий — князь полки зовет
И бьется, словно рядовой,
Всех увлекая за собой.
На десять верст лилася кровь.
Врагов теснила наша сила.
Земля дрожала вновь и вновь,
Став многим братскою могилой.
А где же Дмитрий? В груде тел
Лежит он или уцелел?…
Рукою вражьей щит пробит, —
И бездыханный князь лежит.
Упал с коня, лишившись сил;
Вставай, герой, ты победил!
Открыв глаза, Димитрий встал,
Своих соратников обнял.
Объехал Куликово поле…
Крик воронья, да ветер вольный,
Да в речке красная вода, —
Так пала ханская орда.
Скрипит перо, мелькают даты…
В веках не меркнет подвиг ратный,
Столетий пыль на поле Куликовом,
Под звездным небом спит седой ковыль,
На поле спящее ступает с войском снова
Димитрий князь. Святой России быль.

Курбатова Татьяна

*****

Как ступишеся русския полци
С ненавистной ордой Батыевой,
А ступишеся — крепко бьющеся!
За святую Русь, да за матушку!!!!

Солнце там застят тучи вражьих стрел
И не гром гремит — слышен звон мечей!..
От ударов рогаток кованных
Щиты ломятся, богатырския!..

Там ни зверь лесной не прорыскивал,
Там орёл степной не пролётывал —
Лишь сверкали сабли булатные
Около голов, богатырскиих…

Крепко бьющеся войско русское —
Спуску не даёт, да ордынскому!..
Льётся кровушка богатырская:
По седельцам течёт, по кованым…

Под копыта коней, под кованы,
Шеломы катились злащёные!..
А следом валились и головы
Ох, с могутных плеч, на земелюшку…

Долго длилася бронь великая —
Побили орду басурманскую!..
Причинили ей превелик позор —
Не топтать врагу землю Русскую!

Черноводский Вячеслав

*****

Лейся слава удалая
Гимном ратных, тех, веков
Как Россия молодая
Прочь гнала своих врагов
Из глубин плывет нетленно
Гордой памяти звезда
Не стояла на коленях
Ни пред кем, и никогда
Церковь в сумраке седая
Дмитрий, князь перед свечой
Злые полчища Мамая
Налетели саранчой
Навербованное войско
В Русь привел бесчинный хан
Генуэзцев, ясов броских
Азиат и мусульман
Дмитрий все полки расставил
В середине главный полк
А в дубраве, полк засадный
Воеводой там Боброк
У расставленных позиций
Рать стояла как скала
Сквозь нее бы даже птица
Пролететь бы не смогла
Утро выдалось туманно
От реки исходит пар
На горе процессуально
Войско движется татар
Вот столкнулись обе рати
Закипел смертельный бой
В крепких слилися объятьях
И кто мертвый, кто живой
Звон мечей, одежд лохмотья
Крики, вопли, стоны, вой
На щитах куски от плоти
Небо слилося с землей
И от сотен, тысяч трупов
Видно не было земли
По костям ступая глухо
Спотыкаясь, кони шли
Кровь текла ручьем святая
По пригорку, под уклон
В реку струями стекая
Красным был от крови Дон
Пять часов уж сеча длится
Поле боя, адов мир
Черным облаком клубится
Воронье, предвидя пир
Рвут монголы свои глотки
В воровской одеты хлам
И с кривых мечей, коротких
Кровь струится по локтям
Вот уже враги прорвали
Левый, крайний, полк руки
Со спины рубя, погнали
Русских берегом реки
Но в дубраве, в это время
Воевода наш Боброк
Ставя ногу свою в стремя
Крикнул: «В бой засадный полк»
Словно вихрь под крики славы
В помощь левого полка
Полк засадный из дубравы
Мчится вскачь, разя врага.
Горяча свершилась сеча
Убегающих татар
Гнали до Красивой Мечи
Били, вставших под удар
Кончен бой, завечерело
Где же наш великий князь?
Отыскать хотя бы тело
Ищут, в лица присмотрясь
Все ж нашли, с помятым шлемом
Кровь на кудрях запеклась
Оглушен ударом в темя
Все же жив наш верный князь
Нет кончины у России
Нет и силы ее взять
Гнев врагов ее, бессилен
Славься Русь! Россия Мать!

*****

Немало сложено стихов о поле Куликовом.
И знаем мы о битве той по книгам и статьям.
Но сердце каждого из нас пронизано любовью
К тому, кто пал тогда, 8 сентября.

Под игом Золотой Орды Русь двести лет страдала,
Но подчиняться и терпеть у русских не в крови.
И заявить об этом вслух давно пора настала.
И двинулись на Дон под стягом Дмитрия полки.

Два войска к полю подошли. Уж скоро грянет сеча,
Но перед тем как бой начать, узнать, чтоб кто сильней,
По вековой традиции (чьи корни так далече)
На поединок вышли Пересвет и Челубей.

Но победить никто не смог. Они погибли оба.
«За Русь святую!» — крикнул князь. И битва началась.
За Дон, за веру, за детей, за вечную свободу,
За Родину, за то чтобы с коленей поднялась.

И выстояла наша Русь, и дрогнул неприятель,
Разбито войско темное, бежал и сам Мамай.
Но какова цена? Хоть вкус победы так приятен,
За миг тот русской кровушкой заплачено сполна.

Мы доказали недругу на Поле Куликовом,
Что русский долго терпит, но потом, ой, больно бьет!
И этот подвиг воинов примером стал потомкам.
И каждый, кто сейчас живет, им славу воздает.

*****

В порыве видеть Русь свободной,
Князь Дмитрий, — витязь благородный,
Отвёл великую беду,
Восстав на Волжскую орду.
Он встретил полчища Мамая,
В Рязанской горестной земле,
Дорогу хану заслоняя,
К родной залесской стороне.

К слиянью Дона и Непрядвы,
Татары грозные идут,
И там врага на поле бранном,
Дружины княжеские ждут:

За Доном стан славянской рати,
Мосты и гати сожжены, —
Здесь в славе смерть, — Мужайтесь братья,
За Русь! отечества сыны.

Ночной прохладой с Дона веет,
Густой туман на землю пал,
И сон тревожный разгоняя,
Волынец* Дмитрия позвал,
Узнать — кто завтра одолеет,
И Дмитрий той примете верит,
И между ратей слышит он,
Чужой земли великий стон…

С утра, в молчании суровом,
Полки на поле Куликовом,
Стоят в порядке боевом,
Перед невидимым врагом.

Но лишь рассеялся туман,
Открылся взору вражий стан —
Чернее тучи рать Мамая,
Рекой живою протекая,
Под крики злого воронья,
Собой всё поле заслоня,
На Русь бесчисленно идёт,
Сплошной лавиною вперёд.

Вдруг встали в грозном ожиданье,
Татары в плотной тесноте,
И на средину выезжает,
Огромный воин на коне.

От слов его насмешкой веет,
Что он любого одолеет, —
Заминка русских-вражий смех, —
Ордынец был сильнее всех.
Темир-Мурза не ждал ответа,
В единоборстве удалом,
Но видит воин Пересвета, —
Монаха конного с копьём.
Друг к другу ринулись они,
Мгновенья жизни сочтены,
Насквозь пронзённые копьём,
На землю падают с конём.

На поле, бранном, на мгновенье,
Застыла маска удивленья,
В немом молчании людей, —
Почтивших бой богатырей:

И разом всё пришло в движенье!
Полки взаимно, на сближенье,
Пошли — в рядах сжимая строй,
Неся знамёна над собой.

И в жуткой давке с треском копий,
И в звоне рубящих мечей,
Неумолимый и жестокий,
Был голос стонущих людей.

Стена нависла над стеною,
В предсмертных криках кровь рекою,
Течёт по полю под уклон,
Окрасив красным верхний Дон.

И в самой гуще страшной битвы,
Великий князь, Московский Дмитрий,
Руси во славу прошлых лет,
В простого ратника одет:

Уж Солнце клонится к закату,
Но насмерть стороны стоят,
И битвы грозные раскаты,
В вечернем воздухе дрожат.

Ряды сметаются рядами, —
Лавиной воины идут,
Слились полки, передних давят,
И трупы грудами растут.
Земля дрожит от напряженья,
Но чутко ратное движенье,
Ликуя, чует злобный враг, —
Слабеет русский левый фланг.

Мамай все силы напрягает,
Резерв отборный в бой пускает —
Орда как коршун в бой летит,
И фланг уже не устоит.

За битвой грозной наблюдая,
Ликуют ближние Мамая,
Победу темнику сулят,
И сбросить русских в Дон хотят.

Не зная, что Волынец сзади,
Стоит с утра с полком в засаде,
На вражью конницу глядит,
И придержать коней велит,
В дубраве время, выжидая,
И пыл Владимира**, смиряя,
Боброк упрямо ветра ждёт,
С попутным ветром, чтоб вперёд —
Лететь стремительней стрелы,
Громя татарские тылы.

И час настал: Лесок в мгновенье,
Ожил от ратного движенья,
И полк, стремительней стрелы,
Летит в татарские тылы —
С пути противника сметая,
Дружины ветер обгоняя,
Врубились в задние ряды,
Отборной конницы орды…

И темник с маской удивленья,
Конец великого сраженья,
Увидел с ужасом теперь,
В бегущей армии своей.
Резерв последний, в бой, пуская,
Он страшной паникой объят —
Ведь перед ставкою Мамая,
Последний рубится отряд.

Орда бесславно погибает,
И темник с поля убегает,
От умирающей теперь, —
«Великой армии своей».

Настало время жуткой сечи,
Мечи тупятся о врага,
Деля на части человечьи,
Незащищенные тела.

По всей дороге стон стоит,
И топот тысячей копыт,
По плоти мёртвой и живой,
Оставил массою сплошной,
Кровавый след от места встречи,
До берегов «Красивой Мечи».

Докончив с ратниками дело,
Владимир ищет брата тело,
И наконец —
его нашли:
«В лугах,
где Солнце багровело,
В сознанье князя привели.

И эхом битва прокатилась,
По всей измученной земле,
Но мысль тот час, же омрачилась,
Морщиной лишней на челе:

«Представил князь, вдову в кручине —
Возниц,
телеги ко двору,
И в русских избах при лучине,
С голодным видом детвору».

Отныне ж, князь Московский Дмитрий,
И Храбрый*** князь Серпуховской,
Вошли в историю народа,
Под славным именем «Донской».

Галкин Юрий
____________________________

* Волынец или Дмитрий Боброк — Брянский воевода, Фактически командовал русскими войсками.
** Владимир-Храбрый, князь Серпуховской, брат Дмитрия Донского.
*** Владимир Храбрый, также именуется «Донской».

*****

Я обратить хочу ваш взор,
Во тьму минувшую веков,
Суждения сплетя узор,
Мой взгляд излив, в катренах слов,

Плывет над Русью благовест,
И вновь идут на нас враги,
Идет четырнадцатый век,
Моля «Господь нам помоги!»

Под звонкий звук колоколов,
Русь собирает свою рать,
И без речей, ненужных слов,
Идут мужчины умирать,

Рубахи чистые на бой,
Несут в котомках на плечах,
Ведомые своей судьбой,
Им не известен смерти страх,

Они готовы пред творцом,
Предстать, очистившись в бою,
Чтоб защитить свой отчий дом,
И землю русскую свою,

А начиналось все с того,
Пограбить Русь решил Мамай,
Давили «фряги» на него, (фряги — генуэзцы, итальянцы)
Пути торговые им дай,

Чтоб без влияния Москвы,
Имели свой они доход,
И подчиняясь им, увы,
Мамай на Русь войска ведет,

Он запретил посеять рожь,
Своим крестьянам по полям,
За них решил тогда он, что ж,
Я русский хлеб для них отдам,

И собралась, огромна рать,
Ведома жадностью его,
И не могли они понять,
Что не получат ничего…,

Узнав о том, что на страну,
Идет Мамаева орда,
Собралась дума «На войну»,
Решать, что делать им тогда,

И перед общею бедой,
В боярах разногласий нет,
Они законной чередой,
Вопросам всем дают ответ,

Кому поставить провиант,
Кому войска вести на бой,
И ратный у кого талант,
Чтобы руководить войной!

И собираются полки,
Как талая весной вода,
В них хлебопашцы мужики, —
Настала ратная страда…!

В Москве митрополита нет,
Благословить нужно на бой,
Чтоб веры озарил их свет,
Чтоб воин знал — Господь со мной,

И к Троице князь держит путь,
Чтоб Сергий их благословил,
Уверенность помог вернуть,
И дал защиту вышних сил!

Позвал игумен к службе их,
И причастил, пришедших в храм,
Дал двух им иноков своих,
Благословил на битву сам,

Один был инок Пересвет,
Боярин — воин — богатырь,
Другой Ослябя старших лет,
Повоевал, оставил мир,

И шел вослед сынов своих,
Что с войском князя шли на бой,
Мол, не прощу себе за них,
Коль в битву не пойду с тобой…,

А кроме иноки на рать,
Везли послание призыв,
За веру нашу умирать,
Врага на Русь не пропустив!

Решенье принято и в ночь,
Полки уходят за Оку,
И знают все теперь — точь в точь,
Им смерть придет или врагу…,

На утро праздник Покрова,
Они построились с зарей,
И Божьей матери глава,
Им мнится в небе над собой!

А над землей стоит туман,
Хотя войска готовы в бой,
Но не видать им вражий стан,
Покрытый белой пеленой,

К полудню солнечны лучи,
Туман развеяли и вдруг,
Как будто туча саранчи,
Татарских войск полно вокруг,

И по обычаю тех лет,
Два воина сошлись на бой,
С монахов инок Пересвет,
И Чалубей одной судьбой,

Друг друга, поразив копьем,
Нашли в одно мгновенье смерть,
Хоть каждый думал о своем,
Пришлось обоим умереть,

И вот настал сраженья час,
Пошел Татарский авангард,
Передовой полк, был приказ,
Не должен отходить назад,

И стали пешцы там стеной, (пешцы — пешие воины)
Лишь уплотняясь чуть назад,
Атаки волны за волной,
Как волнорез…, кромешный ад!

Отбив три приступа атак,
Передовой полк «пал костью», (погиб)
И воевода без преград,
В атаке смерть нашел свою!
(воеводами передового полка были князь Федор Романович Белозерский и Микула Василич, первый погиб во время боя, второй, когда полк пал, не смотря на уговоры вместе с детскими пошел в атаку и принял смерть)

Полк, истребив передовой,
Татары двинулись вперед,
И вот уж с ними полк большой,
И левый фланг битву ведет,

Но так как, полк левой руки,
С купцов набрали, торгашей,
Они не войны, не стрелки,
Как только слух достиг ушей,

Что их обходит будто рать,
Переломивши строй полка,
Они помчались удирать,
Не знав того, наверняка…,

Стоять остался кто в строю,
Не смог атаки удержать,
И голову сложил свою,
За Русь святую — нашу мать!

Большой стоял, хоть гнулся полк,
Летели скрежет, крики стон,
И не возьмут татары в толк,
Что насмерть встал на месте он!

Посмотрим полк правой руки,
В кольчугах новгородцев рать,
И Ольгерда стоят сынки,
(князья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи)
Им не впервой всем воевать,

Остановив атаки вал,
Готовы, двинутся вперед,
Но воевода поджидал,
На левом фланге бой идет,

Давайте обратим мы взор,
Великий князь, как принял бой,
Не чтоб чинить ему укор,
Он был ведом своей судьбой,

Был, в общем, храбрый человек,
Когда вскочил он на коня,
Не стал продлять он жизни век,
Приказ дал: «не искать меня»,

Плащ, шестопер оставив свой,
Бренка «назначив быть собой»,
Поехал в полк передовой,
Рубил, сражался, как герой,
(князь Дмитрий передал боярину Михаил Бренку свой заметный плащ и золотой шестопер и поручил носить возле него княжеское знамя)

Знак власти, получив Бренок,
Решать не мог ведь ничего,
А смерть «готовила венок»,
Уж на могилу для него…,

Когда пал полк передовой,
То в полк большой пробился князь,
И конь под ним пал боевой,
От смерти сам едва спасясь,

Как только подали коня,
Он снова ринулся на бой,
От смерти князя охраня,
Два детских пали чередой,
(люди из «детской» дружины охраняли князя, воевод)

Когда прошел атаки вал,
То он один и без коня,
Татар нападки отбивал,
«Герой не вышел из меня»,

Твердил, бредя устало князь,
Пока своих не встретил он,
Чудесным образом спасясь,
Упал к ним в руки сил лишен,

А в это время рядом бой,
Скрыв князя ветками берез,
В атаку кинулись гурьбой,
Погибли…, дрались ведь всерьез,

На поле том же в стороне,
За лесом был засадный полк,
Князь Серпуховский во броне,
Метался, как голодный волк,

Готовый кинутся на бой,
И разметать и бить врага,
Князь Боброк говорит — постой,
В бою минута дорога,

Во время нанести удар,
И не уйти, тогда врагу,
Нам в спину нужно бить татар,
Когда начать я помогу…,

И вот настал атаки миг,
И кони ринулись вперед,
Врасплох удар татар настиг,
И страх к реке уж их ведет…,

Разгром, увидев войск своих,
Бежит со ставкою Мамай,
Полсотни верст прогнали их,
Раз заслужил, так получай!

Считать погибших стали тут,
И князя средь берез нашли…,
Как победителя ведут, —
Спаситель нашей ты земли!

Закончу долгий свой рассказ,
О битве тех далеких дней,
История тем учит нас,
Что лишь в единстве мы сильней!

Филатов Олег

*****

На поле Куликовом

Часть 1

Река раскинулась. Течет, грустит лениво
И моет берега.
Над скудной глиной желтого обрыва
В степи грустят стога.

О, Русь моя! Жена моя! До боли
Нам ясен долгий путь!
Наш путь — стрелой татарской древней воли
Пронзил нам грудь.

Наш путь — степной, наш путь — в тоске безбрежной —
В твоей тоске, о, Русь!
И даже мглы — ночной и зарубежной —
Я не боюсь.

Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами
Степную даль.
В степном дыму блеснет святое знамя
И ханской сабли сталь…

И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль…
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль…

И нет конца! Мелькают версты, кручи…
Останови!
Идут, идут испуганные тучи,
Закат в крови!

Закат в крови! Из сердца кровь струится!
Плачь, сердце, плачь…
Покоя нет! Степная кобылица
Несется вскачь!

Часть 2

Мы, сам-друг, над степью в полночь стали:
Не вернуться, не взглянуть назад.
За Непрядвой лебеди кричали,
И опять, опять они кричат…

На пути — горючий белый камень.
За рекой — поганая орда.
Светлый стяг над нашими полками
Не взыграет больше никогда.

И, к земле склонившись головою,
Говорит мне друг: «Остри свой меч,
Чтоб недаром биться с татарвою,
За святое дело мертвым лечь!»

Я — не первый воин, не последний,
Долго будет родина больна.
Помяни ж за раннею обедней
Мила друга, светлая жена!

Часть 3

В ночь, когда Мамай залег с ордою
Степи и мосты,
В темном поле были мы с Тобою, —
Разве знала Ты?

Перед Доном темным и зловещим,
Средь ночных полей,
Слышал я Твой голос сердцем вещим
В криках лебедей.

С полуно’чи тучей возносилась
Княжеская рать,
И вдали, вдали о стремя билась,
Голосила мать.

И, чертя круги, ночные птицы
Реяли вдали.
А над Русью тихие зарницы
Князя стерегли.

Орлий клёкот над татарским станом
Угрожал бедой,
А Непрядва убралась туманом,
Что княжна фатой.

И с туманом над Непрядвой спящей,
Прямо на меня
Ты сошла, в одежде свет струящей,
Не спугнув коня.

Серебром волны блеснула другу
На стальном мече,
Освежила пыльную кольчугу
На моем плече.

И когда, наутро, тучей черной
Двинулась орда,
Был в щите Твой лик нерукотворный
Светел навсегда.

Часть 4

Опять с вековою тоскою
Пригнулись к земле ковыли.
Опять за туманной рекою
Ты кличешь меня издали’…

Умчались, пропали без вести
Степных кобылиц табуны,
Развязаны дикие страсти
Под игом ущербной луны.

И я с вековою тоскою,
Как волк под ущербной луной,
Не знаю, что делать с собою,
Куда мне лететь за тобой!

Я слушаю рокоты сечи
И трубные крики татар,
Я вижу над Русью далече
Широкий и тихий пожар.

Объятый тоскою могучей,
Я рыщу на белом коне…
Встречаются вольные тучи
Во мглистой ночной вышине.

Вздымаются светлые мысли
В растерзанном сердце моем,
И падают светлые мысли,
Сожженные темным огнем…

«Явись, мое дивное диво!
Быть светлым меня научи!»
Вздымается конская грива…
За ветром взывают мечи…

Часть 5

Опять над полем Куликовым
Взошла и расточилась мгла,
И, словно облаком суровым,
Грядущий день заволокла.

За тишиною непробудной,
За разливающейся мглой
Не слышно грома битвы чудной,
Не видно молньи боевой.

Но узнаю тебя, начало
Высоких и мятежных дней!
Над вражьим станом, как бывало,
И плеск и трубы лебедей.

Не может сердце жить покоем,
Недаром тучи собрались.
Доспех тяжел, как перед боем.
Теперь твой час настал. — Молись!

Александр Блок

*****

Поэма-былина «Куликовская битва»

Вступление

Солнце тучами закрывается.
Рать монгольская надвигается,
Землю русскую — мать-Расеюшку
Погубить, распять собирается.

Перед битвой

Под копытами гнётся травушка,
Ковылей моря пригибаются,
Зверь бежит, и шумит дубравушка,
С горя горького наклоняется.

Кулики кричат, вдаль торопятся,
Побросали все свои гнёздышки.
В роще дикая, злая конница
Все повыдерет перья-пёрышки.

Зайцы вдаль бегут вместе с лисами,
Оленихи вскачь с оленятами.
Заполошные мыши рыскают.
И прощаются русы с хатами.

На войну спешат, битву грозную.
Прощевай, жена, малы детушки.
Небо хмурится, веет грозами.
Не вернёмся мы без победушки.

Сколько рабствовать под монголами?
Сколько ж нам терпеть изголения?
Хватит жить уже голью голою.
Мы же сильного роду-племени!

В Куликовское поле чистое
Защищать свою волю-вольную
Собирались конники быстрые
И монахи, и пешие воины.

Начало битвы

То не просто так пыль поднимается —
Пересвет с Челубеем смыкаются.
Кони резвые, копья-то быстрые.
Оба — в волюшку — на небо чистое.

В ковыли кудри русые клонятся,
А над ним уж сомкнулася конница.
Пересветушка, сердце ты ясное,
В гости к Богушку, к Солнышку красному.

Битва

Ну, а битва идёт, разливается,
А победа-то ждёт, ждёт и мается,
Думу думает, ищет решеньице —
Так кому же отдать предпочтеньице?

Ноги, головы, руки и лошади —
Всё смешалось и зло, и хорошее.
Кровь одна у всех яркая, красная!
Жизнь одна у всех — двух не заказано!

Конец битвы

Вместе русские спят с монголами —
Спят последним сном успокоены,
Никуда уже не торопятся,
В гости нА небо к Богу просятся.

Пересвет в раю да с иконами,
К Богу тянется, бьёт поклоны он:
«Помоги ты, Бог православныя,
Ты Руси родной в битве славныя!»

«Не клони, монах, русу голову —
Победила Русь над монголами.
Подвиг свЯтый твой принимается.
Будет злой монгол вечно каяться».

Вот и кончилась злая битва та.
С Божьим знаменем да с молитвою
Вся монголов рать тут разбитая
В ковылях лежит позабытая.

Победа

ЗОря-зорюшка, утро раннее.
Поле-полюшко — поле бранное
Куликовское, бескуликое.
Рать монгольская. Время дикое.

Небо-небушко сине-чистое.
Ты, кобылушка, лошадь быстрая,
Сера в яблоках, раскрасивая,
Выноси меня с поля, сильная!

Выноси-неси к дому рОдному
Не живого-то, уж холодного.
Во сыру-землЮ пусть схоронит мать —
Только мёртвому битвы не видать.

Мати-матушка, что кручинишься?
Русь-Расеюшка, ты поднимешься!
Копья острые мы повынули!
Вора-ворога вон повыгнали.

ЗОря-зорюшка, утро раннее.
Поле-полюшко — поле бранное
Куликовское, бескуликое.
Рать монгольская вся разбитая.

После битвы

Разве можно так петь, ковыли
Под ветрами степными раздольными,
У пропитанной кровью земли,
Где сражались недавно за волю мы?

Где ещё тут и там ручейком
Чуть засохшая кровь пробивается,
Там где вороны снова тайком
Человечьим мяскОм пробавляются.

Здесь кругом ещё копья, щиты
Да и кони, и люди повалкою.
А сквозь кости степные цветы
Уж подняли головки украдкою.

И курганы ещё не стоят,
Собирают лишь мёртвых станичники.
А земля сквозь кровавый закат
Ковыли подняла — всё приличнее!

Здесь ещё много взрытой земли,
Что копытами в битве заверчена,
Но упрямо встают ковыли —
Мы живые, мы сильные, вечные!

И встают, и, как море, шумят,
Переливчаты с белого к красному,
И поют (пусть убитые спят)
Колыбельные светлые, ясные.

Послесловие

Пусть века пролетят, пробегут,
И столетья несутся, как лошади.
Ковыли, как и прежде, цветут
Мягким морюшком, проча хорошее.

Александрина

*****

Сказание о Куликовской битве

Сентябрь… на рассвете восьмого,
Тысяча триста восьмидесятого года.
Светом алым заря,
Прогоняла прочь тьму с небосвода.
Лес проснулся… молчит,
Тишиной надышаться не может.
Треском вялой листе,
От росы отряхнуться поможет.

У о-колков поля,
Там за Доном вдали распластались.
Широтой и раздольем,
В этом месте не отличались.
Чащи… лес… перелески,
Красотою своей удивляли.
Части русской земли,
Беспорядочно… вольно гуляли.

Во полях тех целинных,
Русь Святая постель постелила.
Материнским теплом,
Сыновей на ночлег пригласила.
Войско… русская рать,
По округе шатры разбросала.
Перед битвой лихой,
У лесов дружным станом стояла.

Собрались сыны русские,
Постоять за Отчизну Великую.
Защитить грудью Родину,
И прогнать с Руси иго безликое.
Хан Мамай тучей чёрною,
На родные края надвигается.
Веру… суть Православия,
На корню уничтожить старается.

От того князь Донской,
В городах собирал ополчение.
Чтоб Мамаю с ордой,
Смертный бой дать в полях тех… сражение.
Выбор был невелик,
Либо сгинет Русь в рабском неверии.
Или встанет с колен,
И стряхнёт с себя иго… правление.

На совете решили,
Воеводы с князьями… боярами.
Заманить и разбить,
Беклярбека Мамая с татарами.
День сражения назначен,
Рождество Пресвятой Богородицы.
В Куликовских полях,
Нет раздолья для вражеской конницы.

Утро было прохладным,
Над лесами туман опустился.
У шатра конь заржал,
Князь московский от сна пробудился.
Дмитрий встал… полон сил,
Для свершения Дела Великого.
Вдруг припомнился сон,
Видел он в нём Мамая разбитого.

А ещё вспомнил старца,
Он явился во сне как знамение.
Щит с мечом осветил,
Дал на битву благословение.
Дух молитвой очистил,
Сердце силой отважной наполнил.
В князя Веру вселил,
И просил Божью Волю исполнить.

Вышел князь из шатра,
На себя принял войском правление.
Перед бранью дружинам,
Словом добрым прочёл наставление.
Мы сыны земли русской,
Знать побьёмся за Русь Православную.
С нами Бог… дело правое,
Знать Победа нас в битве ждёт Славная.

За рекой и Мамай,
Пробудился от сна словно сам не свой.
Ночью виделся сон,
Хану он рассказал о беде лихой.
В небо ворон поднялся,
В синеве выси вольно летал.
Вдруг настиг птицу сокол,
И в мгновение ока склевал.

Призадумался хан,
Вспоминая ночное видение.
Не допустит второго,
От Донского… Мамай поражения.
Ведь два года назад,
При Воже его войско уж били.
Мурзы Бегича полк,
Князья русские громко разбили.

В этот раз беклярбек,
Всех собрал под своими знамёнами.
Полководцам наёмным,
Платил подать деньгами казёнными.
Половцам и черкесам,
Бесерменам арменам и фрязам.
Воеводам литовским,
И охотникам метким буртасам.

Злость таил хан Мамай,
Русь хотел раздавить уничтожить.
Православие убить,
И народ русский в землю положить.
Подозвал верных слуг,
Объявил в орде скорое сборище.
Приказал по полудню,
Зачинать в полях битву… побоище.

Полдень… солнце в зените,
И туман из лесов удалялся.
Час для русских пробил,
Дмитрий с войском в поход выдвигался.
За собой вёл полки,
Две руки… и центральный московский.
А с резервной дружиной,
Схоронился Владимир Серпуховский.

Подошли к месту ратному,
Встали так… как советом решили.
По краям две руки,
Впереди сторожевой полк пустили.
В центре Дмитрий с дружиной,
Принимал весь удар на себя.
В высь знамёна багровые,
Поднимала Русь с ликом Христа.

Плотно встали дружины,
Суздаль Тула Коломна отважная.
Новгород… Ярославль,
И Москва белокаменно — княжная.
Тверь… Владимир… Смоленск,
Собрались преподать урок ворогам.
Насмерть будут стоять,
Обменяют свою жизнь за — дорого.

Через миг и Мамай,
Налетел во поля чёрной тучею.
Смело шёл… без оглядки,
Силой грозной… несметной… могучею.
Превосходство имел,
Одолеть числом Русь понадеялся.
От того ликовал,
И вторжение затеять осмелился.

В боевые порядки,
Друг пред другом два полчища встали.
Толмачи в один голос,
Воевод указания читали.
Перед битвой решили,
Поединщиков в силе проверить.
Дать возможность войскам,
До конца в Дух Победный поверить.

По обычаям древним,
Перед боем два воина бьются.
В копьевом поединке,
Двое ратников насмерть сойдутся.
Кто коня под собой,
От удара соперника сдержит.
Тот и будет в чести,
И Победу в турнире одержит.

У татар был батыр,
Челубей… он не знал поражений.
Лучший ратник в орде,
Поучаствовал в сотнях сражений.
Ведь копьё по длине,
В два локтя превосходство имело.
Эту хитрость в бою,
Применял багатур тот умело.

В русском стане… князья,
Поединщика инка сыскали.
Супротив Челубея,
Родиона Ослябю выставляли.
Богатырь от рождения,
Обладал силой неимоверной.
До пострига в монахи,
Состоял при дружине военной.

Но в последний момент,
В миг… когда Родион уж седлал коня.
Подошёл Пересвет,
И сказал… брат на бой… ты пусти меня.
Мудрость знаю одну,
Как ордынцев в турнире схитрить.
В поединке не равном,
Челубея копьём поразить.

Пересвет Александр,
Инок — воин… монах православный.
Брат Ослябе по вере,
По идеям и мыслям отрадным.
Уступил своё место,
Родион… без упрёков… укоров.
Час не тот для обид,
Бестолковых вопросов и споров.

Пересвет скинул щит,
Снял кольчугу… доспехи защитные.
Поднял к небу глаза,
Благодатной слезою налитые.
Господу помолился,
Крест нательный свой поцеловал.
Так в одной лишь рубахе,
Взяв копьё во поля поскакал.

Увидав Пересвета,
Челубей… словно волк ощетинился.
Вдарил в бок жеребца,
Тот погнал во всю прыть… так что взмылился.
Предвкушая победу,
Над противником лёгкую… славную.
Не учёл… о том истину,
Что оружие у обоих исправное.

Пересвет вороного,
Погонял не хлыстом… словом добрым.
Обращался к коню,
Называл братом названным кровным.
Приговаривал… родный,
Суждено нам с врагом вместе драться.
Помогай друг сердечный,
Мне в седле до конца удержаться.

Друг на друга неслись,
Поединщики быстро и смело.
В битве насмерть сошлись,
Принимая удар бренным телом.
Челубей… Пересвета,
Ткнул копьём и пронзил плоть насквозь.
Покраснела рубаха,
Изо рта полилась ручьём кровь.

Всё — ж сумел Александр,
Кровью алой батыра ошпарить.
Из последних сил в сердце,
Копьём острым прицельно ударить.
Челубей пошатнулся,
Словно пьяный в седле закачался.
Пал на землю сражённый,
И от раны смертельной скончался.

Пересвет не упал,
Так убитым в седле и остался.
Ведь пронзённый насквозь,
За копьё Челубея держался.
В том вся мудрость была,
Ценой жизни к врагу подобраться.
Святым подвигом Русь,
Вдохновить до Победы сражаться.

За — полуденным днём,
Солнце яркое в небе светило.
Русских грело теплом,
А татар беспощадно слепило.
Мать… родная земля,
Помогала с врагом сынам справиться.
С грозной силой Мамая,
Разобраться скорее… расправиться.

Трубы громко запели,
Возвестив о начале сражения.
Полководцы войскам,
Приказали занять укрепления.
Миг Свершения настал,
Боевые порядки построились.
Обе силы могучие,
Биться насмерть друг с другом настроились.

Тетива зазвенела,
Завизжала от напряжения.
Тучи стрел в небо взмыли,
Выбирая мишень… поражения.
Дождь… смертельной струёй,
Поливал головы не прикрытые.
Кто щита не имел,
Те от пик острых пали убитыми.

Застонала земля,
Воздух раненным воплем наполнился.
Кровь рекой поплыла,
Кто уж мёртвым был… кто в боли корчился.
Нескончаемым градом,
Стрелы в оба конца устремлялись.
Цель свою отыскав,
В плоть людскую нещадно вонзались.

Лучники отступили,
Видно стрелы у них по — закончились.
Оба войска… манёвром,
В атакующий строй перестроились.
На места павших… раненных,
Приходили тот час же другие.
Пополняли собой,
Боевые расчёты… лихие.

После лучных обстрелов,
Хан Мамай приказал наступать.
Лёгкой конницей… русским,
Рукавные полки оторвать.
Группы мелкие проще,
Измотать… обескровить… разбить.
Генуэзской пехоте,
Без труда палашами добить.

Кони с мест сорвались,
Понеслись в лобовую атаку.
Многотысячной тьмой,
Погрузились в кровавую драку.
Верховая езда,
Превосходство… ордынцев в сражениях.
Молниеносным манёвром,
Наносили врагам поражения.

Первым принял удар,
Полк коломенский сторожевой.
Всадники на конях,
Выступали на битву с ордой.
Засверкали мечи,
Сабли острые повеселели.
И от рубленных ран,
Словно девицы быстро краснели.

Всё смешалось в толпе,
Языки… диалекты… наречия.
Пыль стояла столбом,
Люди… лошади… кровавое месиво.
Стоны раненных… крики,
Заглушали сигнальные трубы.
Кони падали в ужасе,
Спотыкаясь об остывшие трупы.

Раздавили татары,
Полк передний… сторожевой.
Не равны были силы,
Смертью храбрых пал… Русский Герой.
Не имел права Дмитрий,
На подмогу людей отправлять.
В тыл зашли бы ордынцы,
И тогда полегла бы вся рать.

А на Красном Холме,
Хан Мамай наблюдал за сражением.
Наслаждался успехом,
Нанося русским в лоб поражение.
Генуэзской пехоте,
Беклярбек приказал выдвигаться.
А сам в рубку не лез,
Предпочитал в стороне оставаться.

Князь Донской в это время,
Принимал на себя… силы грозные.
Авангарды татар,
Наступали… все… пешие… конные.
Не ушёл Дмитрий в тыл,
За собой вёл людей… в битвы смертные.
От того и сыскал,
На Руси уважение несметное.

Люди шли за Донским,
И в огонь и в студёную воду.
Знали… не подведёт,
Не отступит… характер калёный.
Верили… не предаст,
До победного будет стоять.
Ну а коль суждено,
Вместе будут за Русь умирать.

Так и в тот страшный день,
Дмитрий дрался как воин простой.
Бил ордынцев мечом,
То копьём… то стальной булавой.
Сил уже не хватало,
Отмахнуть все шальные удары.
Обошли князя сзади,
И посекли палашами татары.

Сталь… глубоким рубцом,
Полоснула по плоти умело.
Кровь… горячим ключом,
Потекла из уставшего тела.
Руки меч отпустили,
Князь на землю без памяти пал.
Русь в бою отступала,
Но о том уже Дмитрий не знал.

Потеснила орда,
Полк Донского… московский… центральный.
Нанесла русским в бок,
Удар конницей… сильный… нежданный.
Левый фланг у Руси,
Оторвали мощнейшей атакой.
Рать татары в полях,
Добивали безжалостной дракой.

Хан Мамай усмехался,
Начал праздновать в битве победу.
Дух Руси… плохо знал,
И о русской смекалке не ведал.
По лесам Серпуховский,
Уж с резервом в засаде стоял.
И сигнал об атаке,
От дружин с нетерпением ждал.

Вечер… день уходил,
Небо алым закатом украсилось.
Мать сырая земля,
Красным цветом на вёрсты окрасилась.
Тысячи убиенных,
Под собой реки крови пускали.
Студнем страшным и скользким,
По округе поля пропитали.

Трубы не замолкали,
Битва русских с ордой продолжалась.
Оба войска устали,
Сил уж нет… а бои не кончались.
Раскололи татары,
Полки русские… мелкими группами.
Палашами секли,
Засевая поля свежими трупами.

От чего князь Владимир,
На подмогу братьям не бросаемся.
Там орда русских рубит,
А мы в лесочке стоим прохлаждаемся.
Мужики из резерва,
Серпуховского в голос спросили.
Поскорее на помощь,
Их отправить дружинам просили.

Серпуховский им молвил,
Время братцы ещё не пришло.
Дело спешкой погубим,
Семь потом с басурман не сошло.
Измотаем собак,
В лоб калёным железом ударим.
Торопиться нельзя,
Шанс упустим… тогда Русь задавят.

Потемнело в полях,
Трын — трава под ногами скользила.
Из кровавой росы,
Смерть ковёр по земле расстелила.
В небе месяц искрил,
У Непрядвы бои завершались.
Русский фланг там татары,
Хладнокровно… без чувств добивали.

Постепенно орда,
Перебросилась к берегу Смолки.
Гнали русских татары,
Повернувшись спиною к о — колкам.
Заревела труба,
Русь на помощь звала сыновей.
Князь Владимир дружине,
Дал команду седлать лошадей.

Мужики… сыны русские,
Час для битвы последней настал.
Силой свежей ударим,
Разобьём ненавистных татар.
Вся надежда на нас,
Если здесь мы с ордою не справимся.
Князь Владимир добавил,
То Мамай с Русью лихо расправиться.

Понесли кони резвые,
Полк резервный в лихую атаку.
Серпуховский с дружиной,
Бил ордынцев в решающей драке.
Враг застигнут врасплох,
О засаде татары не знали.
И удары в тылы,
Молниеносные не удержали.

Беклярбек обомлел,
От увиденной в поле картины.
Русь разбила орду,
Разгромила резервной дружиной.
Испугался Мамай,
Бросил войско… с позором бежал.
Князь Донской навсегда,
Над ордою Победу сдержал.

Пятьдесят вёрст ещё,
Стрелы русские гнали татар.
Топоры и мечи,
Настигали в полях басурман.
По ночи отыскали,
Князя Дмитрия с раной глубокой.
Он лежал обескровленный,
Без сознания под старой берёзой.

Много русских сынов,
Полегло в том побоище смертном.
Подвигами людскими,
Добывалась Победа заветная.
Русский Дух путь орде,
В край родной преградил навсегда.
Подняла Русь вовеки,
Знамя Славное с ликом Христа!!!

Сопелкин Юрий

*****

Вторую сотню долгих лет стенает Русь под гнетом ига,
Затмивши тучей солнца свет, висит, как тяжкая верига,
Орда — огромный паразит, к живому телу присосавшись,
Набега ужасом грозит, довольно кровью напитавшись.

Родная матушка — земля, закрыв травою пепелища,
О мире призрачном моля, забыть не в силах то огнище,
Пожары мирных городов, позоры жен, детей убийство,
Порубленных в боях отцов, десятилетья кровопийства,

Баскаков ханских произвол, творящих, что душе угодно,
Князей, посаженных на кол, желавших вновь пожить свободно.
Всех ужасов не перечесть, из слез давно скопилось море,
Втоптали в грязь былую честь, осталось только рабства горе.

Казалось, все, не встать с колен, в крови утоплены восстанья
Князей, искавших перемен и доли лучшей пожеланья,
Не удержавших свой порыв, сорвавшихся в безумство сечи,
Стремясь сорвать больной нарыв, приняв удар на свои плечи.

Надежды робкая свеча зажглась в сердцах победой Вожи,
Окрепшей силою меча нагнавшей страх до смертной дрожи
В непобедимые досель ряды Орды, войной живущей,
Побит впервые алчный зверь и втоптан в грязь для страсти пущей.

Позор не в силах перенесть, вся тьма Орды пришла в движенье,
Поставив целью только месть, грабеж и люда истребленье,
Потек на север черный змей, как саранча сжирая травы,
Колосья сытные полей, стремясь в тенистые дубравы.

А встречь ему, со всех концов земли, поставленной на грани
Бесславной участи отцов, ковром покрывших поле брани,
Сливаясь каплями в ручьи, копилась рать на бой кровавый,
Сынов достойных, в руки чьи судьба вручала суд свой правый.

Сошлись у Дона две стены, заливши ночь костров огнями,
На смертный бой обречены войны голодной жерновами,
Блеснул рассвет, сигнал подав к началу дня зарей багряной,
Смирен сомнений дикий нрав, отдавшись року в сече пьяной.

Мгновенья сна и тишины, застыть бы вам по воле неба,
Лазурной глади вышины, вернуть народ на жатву хлеба,
Но нем и глух в своем величьи зарей прожженный, небосвод,
Пропели робко трели птичьи, момент молчания, и вот…

Запели трубы боевые, бояр начальных слышен глас,
Встают ряды, еще живые, под грозный воинский приказ.
Объезд последний перед битвой вершит Руси великий князь,
Сверкает меч булатной бритвой, и вьется белая ферязь.

Подобна птице златоглавой, пред ним земли окрепшей рать
Стоит, сомкнувшись тяжкой лавой, решившись бой Мамаю дать.
В одном строю князья и смерды, в одном строю и стар и млад,
Едины все и духом тверды, забыты распри, мор и глад,

Усобиц прежних разногласье, ломанье шапок и поклон,
Пред ликом смерти, в одночасье, решились — битва, не полон.
Целует князь большое знамя и говорит народу так:
«Идите смело в битвы пламя, довольно землю топчет враг,

Не для обид и унижений рождала Родина и мать,
Достойней смерть в огне сражений, чем рабства духа благодать.
Довольно быть орды рабами, так победим или умрем,
Москва и Русь стоит за нами, и боль земли горит огнем!»

Вручает Дмитрий воеводе доспех и знамя в грозный час,
И, растворясь в своем народе, бросает вслед лихой указ:
«Вы не ищите меня в битве, я буду там, где тяжелей,
Храните стяг в своей молитве, он духу войска всех милей!»

Мамай же, утром наслаждаясь с вершины Красного холма,
В туман глядел, постичь стараясь, достало ль русскому ума?
Восстал плебей, улус ничтожный, шутя туменом раздавить,
Но голос сердца, осторожный, твердил иное — «может быть».

И миг спустя, познал владыка — свершилось худшее сейчас:
Восстала рать, стоит велика, и грозен будет божий глас,
Сбылись тревоги, опасенья еще с Батыевых времен:
Стоят, ища объединенья, собрав земли великой стон,

Все рати русские, что прежде сидели в градах по углам,
На долю лучшую в надежде — набег к другому, но не к нам.
Все нынче здесь, в орды пределах, за Дон шагнув, пришли на смерть,
Оставив немощных в уделах. Народом всем. Не войско — твердь

Меж рек стоит скалой булатной, не охватить, не обойти,
Грозя лавиной необъятной, щетиной копий на пути.
Но вал войны уже в движеньи, огромный, тяжкий маховик
Насильно всех погнал в сраженье, родив из тысяч глоток крик.

Качнулся вал наемных фрягов, степных и горицких племен,
Как скот на бойню волей магов, пути расчистить для имен
Монгольских мурз и принцев крови, чья слава прежде вознеслась,
Теперь уж поздно хмурить брови, свершилось — битва началась!

Димитрий шлет парламентера, зовет Мамая в смертный бой,
Ответ ему приходит скоро: сражаться будет, но… другой.
Негоже, мол, орды владыке о данника кровавить меч,
С мурзою бейся, коль великий, или других пошли на сечь.

Застыли рати в отдаленьи, обычай предков выше всех,
В глухом молчаньи и сомненьи: кому же бог отдаст успех?
Ряды орды взрывает криком батыр огромный — Челубей,
Сметая всех в порыве диком, и конь под ним, что воробей

Под черным коршуном, так тяжек из крепких жил огромный стан,
Такому и овраг — овражек, одним дыханьем гнет бурьян.
Казалось бы, никто не в силах сломить его лихой напор,
Застыла кровь в мужицких жилах, в душе лишь совести укор.

Но вот, дружины раздвигая, пробился русский богатырь,
С доспехов рясы не снимая, монах, в плечах раздался вширь,
Отдал поклон рядам дружинным, рванул коня в лихой разгон,
Взметнул копье броском пружинным, сближенье, грохот, тяжкий стон!

Земля прогнулась от удара, пронзило эхом небеса.
Ища не жребия, но дара, забыв благие словеса,
Судьба свершилась, принимая пронзенных вмиг богатырей,
По смерти все грехи прощая, предвидя слезы матерей.

Мурза в седле не удержался, монаха ж конь привез верхом,
Как будто божий глас раздался, подув легонько ветерком,
Исход предвидя этой битвы, в бою едином прояснив,
Что многих смерти ждут молитвы, и кто в победе будет жив.

А кто ж монах? Лихой боярин дремучих брянщины лесов,
Рубака бывший и хозяин, закрывший ныне на засов
Мирские страсти в Подмосковье, у Троицы найдя приют,
Моля богов за счастье вдовье, хотя его уже не ждут.

Он Сергием направлен в битву, владыкой духа на Руси,
Что вслед ему послал молитву: «Погибнув сам — других спаси!»
Ослябля в помощь был монаху, но все же имя — Пересвет,
Не дало дух наполнить страху, и он исполнил свой обет.

Лишь только минул бой великий, добавив в летопись имен,
Степного сброда вопль дикий, не знавших имени племен,
Потряс до неба поле брани, роняя копий тяжких лес,
Сжимая в волос битвы грани, и клич «Ура!» — в противовес.

Навстречу ринулись две рати, в надежде каждый — победить,
Мостить из тел людские гати в болоте крови, чтобы жить,
Еще все живы, миг до встречи, мгновенье лишь и брызнет кровь,
Еще лишь миг, и смолкнут речи, пока мечи не стихнут вновь!

Взметнулись в небо сотни сулиц, затмили солнце тучи стрел,
Сметая враз подобье улиц, начав убийственный отстрел,
Пронзая плоть, лишая жизни, столкнулись в копьях два полка,
Достанет скорби грустной тризне, и пищи вдоволь для волка.

Столкнулся полк передовой с железным фряжским легионом,
Ломая копья, как стеной, разрывом плоти с тяжким стоном,
И сразу тысячи людей легли в траву, стекая кровью,
Не встал никто, коль без затей, им сотни шли по изголовью.

Людей на копья нанизав, стена сходилась со стеною,
На трупы падших залезав, отдав себя безумства вою,
Рубились насмерть, в тесноте, живой и мертвый вместе, рядом,
На горах трупов, в высоте, а сверху стрелы тяжким градом.

Уже не копья — топоры, мечи, дубины, шестоперы,
Лишали жизни до поры, глухи к мольбам, в движеньях скоры,
И даже давка унесла в единый миг людей немало,
Толпа упавших погребла, но легче бьющимся не стало.

Поддался длинник, наконец, напор орды сдержать не в силах,
Начало битвы, не конец, но стынет кровь в горячих жилах
От вида крови и смертей, горы пронзенных и увечных,
Не хочется пугать детей и обывателей беспечных,

Но правда битвы такова, и даже слог — щадящий души,
Людей рубили, как дрова, живые затыкали уши,
Чтоб крики смертные родных, остатних не лишили воли,
Неопытных и молодых, не знавших прежде битвы доли.

И в этой свалке в страшный миг, великий князь рубился в сече,
Мелькал шелома яркий блик под страхом смерти и увечий,
Держал примером дух людей, как на Руси велось от века,
Без лишних слов, мечом идей вливая силы в человека.

Поддался полк передовой к полку большому, погибая,
Таран железный смяв собой, но тут, на крылья, завывая,
Метнулись орды степняков — вассальный сброд орды великой,
Купившись горсткой медяков, стремясь пробить в надежде дикой

Сплоченных крыльев стройный ряд, но враз отбили им охоту,
Что волку — крыс большой отряд, разбившись сходу о пехоту,
Отхлынули, и за грабеж, стремясь на трупах поживиться,
Но меч татар прервал дележ, послал назад, на смерть стремиться,

Как глупых жертвенных овец, мечами, толпы разномастных
Племен без духа и сердец. Увидев лишь татар опасных,
Шакалов стадо понеслось назад от них, на русских рати,
И там же в жертву принеслось, уж не мечтая о расплате!

Андрея Полоцкого полк из конных витязей могучих,
В искусстве рубки знавших толк, стрелою ангелов летучих,
Размел, как пыль степные орды, и бросил их к мечам татар,
Порывом воли, духом твердым, как грозный волк среди отар.

И в тот же миг, полка большого, дружины княжеской отряд,
Спасая князя дорогого, взметая пыль, за рядом ряд,
Пронзил, как меч, лавины сброда, посеяв ужас средь племен,
Не знавших имени и рода, и битвы яростной времен.

Таков удел шакалов диких, пришедших с истинной ордой,
Не пыли воинов великих, рожденных марсовой звездой,
Учить в седле искусству боя, достоин трупа лишь шакал,
Не стоит падальщика воя, окрепший в битвах конный шквал.

Единой даже не осталось из тысяч первого полка,
Из тысяч воев только малость… Десница фрягов нелегка,
Но псы войны устлали поле, а сброд бежит, не чуя ног,
В успехе первом — море боли, и так далек победы срок.

Шагнули к Спасу Оболенский, монах — боярин Пересвет,
Погиб и Федор Белозерский, князей Тарусских больше нет,
И тысяч воинов безвестных, собой закрывших первый вал,
Покорных смердов бессловесных, мечи сковавших из орал.

Момент затишья, лишь мгновенье, и вот, взрывая тишину,
Роняя в души червь сомненья, ворон пугая в вышину,
Качнулся ряд орды монгольской, тумен к тумену, словно вал,
По травушке, от крови скользкой, вперед стремясь, на смерти бал.

А встречь ему, сверкнув мечами, тяжелой конницы порыв!
Оставив пеших за плечами, пройдя сквозь длинника разрыв,
Дружины русской ветераны пошли тараном в смертный бой,
Таких рубак не сдержат раны, коль князь ведет их за собой.

И вот, нашла коса на камень, столкнулись вместе две волны,
Взметнулся к небу битвы пламень на радость молоху войны:
Смешенье криков, стонов, ржанья, доспехов блеск и лязг мечей,
Всё это — схватки содержанье. Не хватит мысли и речей,

Чтоб передать словами битву людей, рожденных для меча,
Забывших в этот миг молитву, сносящих головы сплеча,
Презревших смерть на поле боя, в одном стремлении — убить,
Рубить, терзать до смерти воя, чтоб удержать надежды нить.

Разбил заветы Чингис Хана удобством места русский полк,
Заставил биться в лоб и прямо, познав науки ратной толк,
Сломал тараном, после кинул, сведя с ума, на копий лес,
А сам за пешей ратью сгинул, поставив ум в противовес.

Познали русичи замашки степной разбойничьей орды,
И нынче бьют, и без промашки. Заветы ханские тверды,
В искусстве боя безупречны, но Русь — достойный ученик,
Учителя, порой, беспечны, храня воинственный тайник.

Не зря терпели пораженья, сносили ига тяжкий гнет,
Копили силы для сраженья и опыт боя наперед,
Терпенье сторицей вернулось, постигла Русь ордынский бой,
Назад наука возвратилась, подмяв учителя собой.

Но бой еще в своем начале, лишь треть орды скрестила меч,
Еще достанет тьмы печали, голов лихих, упавших с плеч,
Не раз угроза пораженья на русский стяг отбросит тень,
Второй лишь час идет сраженье, и далека победы сень.

Не зря тараном бил монгол, нашел изъян в стене великой,
По Смолке узенькой прошел, схватился с ратью в сече дикой,
Назад отхлынул, вновь и вновь, тумены лучшие бросая,
Презрев потери, гибель, кровь, и с каждым разом возрастая,

Бросался, словно жадный зверь, на левый полк, уже уставший
И поредевший от потерь, но всё же в битве не пропавший.
Редеет рать за рядом ряд, в жестокой схватке погибая,
За шагом шаг идет назад, врагами поле устилая,

Но нет конца орды напору, и нет числа людской волне,
Как будто враз спустили свору собак, взращенных на войне.
Досталось каждому полку, в зенит вошла лихая сеча,
Ломая копья на скаку, мечом пронзая и калеча,

Ворвался клином в полк большой тумен отборный Темучина,
Таран схватился со стеной, ища победы, славы, чина,
Стремясь дорваться до знамен и взять в полон Руси владыку.
Но клин дружинами стеснен, предупреждали горемыку,

Что вал ордынский — не таран, а хитрый меч в руке у хана,
Но крови принц не ведал ран, походов, битвы, пыли стана,
И гнал волною за волной, в глухую смерти горловину,
Своих бойцов, как на убой гоняют вьючную скотину.

Уж близок был прорыва миг, еще удар и будет поздно,
Но вот, взметнулся в небо крик, сверкнув мечом, сорвался грозно
Навстречу сам великий князь, а с ним — дружина боевая,
Топча конями в кровь и грязь, волною тяжкой наплывая,

Сметая всех, кто на пути, беря разгон для скорой сшибки,
Чтоб смерть с победою найти, с мечом, разящим без ошибки.
Удара грохот клина в клин, безумье, давка, крики, стоны,
Дружина — витязи былин, познавшие войны законы,

Ломая копья и людей, ударом тяжким опрокинув
Орды монгольской лошадей, мечами всадников раскинув,
Втоптали в грязь тумен отборный, развеяв по ветру, как пыль,
Неся ему конец позорный, родив сказаний древних быль.

Не в силах взять у русских стяги и князя силой полонить,
Познавши меч хмельной отваги, и потеряв рассудка нить,
Послал Мамай лавину стрел, в безумстве злобы задыхаясь.
Единый раз попасть сумел, склонилось знамя, трепыхаясь,

Стрелы отравой поражен, сползает витязь, умирая,
Казалось, будто князь сражен, но вот, доспехи подбирая,
Взметнулся новый на коня, московский грозный воевода,
Ферязью княжеской маня. Бессмертна русская порода!

И стяг опять взлетает ввысь, и грозный князь стоит, как прежде,
Полки сомкнулись, собрались, открывши вновь сердца надежде.
Таков он, битвы перелом, испуган враг ковшом отваги,
Вперед бы смело, напролом, и гнать его в бесстрашном шаге,

Пока сомнение в рядах, и страх в глазах врага таится,
Пока уверенности крах, вперед бы смело устремиться,
Топтать, крушить ордынцев семя, держа в руках победы меч,
Но молвил князь: «Еще не время, нас мало, силы поберечь!»

Как прав был он в своем решеньи, на зов кровавый не пойдя,
Монгольский вал пришел в движенье, на фланге левом щель найдя,
Метнулись вскачь степные волки, потоком орд, за валом вал —
Пробить заслон у речки Смолки, презрев из трупов перевал.

Орда к орде, тумен к тумену, как волны в твердь большой скалы,
Бросая свежих на замену, катились тяжкие валы,
Отдала рать полку в подмогу последней скудности резерв,
Но тяжек вал, и понемногу, забился дрожью битвы нерв.

В огромной рубки круговерти, в кровавом жернове войны,
Кружилось вихрем море смерти, шатая крепь былой стены.
Отдали рати всё, что можно, князья пошли в последний бой —
Сражаться, сколько то возможно, прорыв стены закрыть собой,

Погибнуть в сече, но не дать волне орды в тылы прорваться,
Спасти ценою жизни рать, навечно в памяти остаться.
Вступил в борьбу запасный полк, оплот последний русской рати,
На миг струхнул ордынский волк, увидев силу свежей стати,

Но брошен третий в битву вал, последний вал степного шторма,
Тяжелый, жуткий, свежий шквал волков, дорвавшихся до корма.
Прозрачны русские ряды, прогнулась рать, крыло теряя,
На волос тонкий от беды, телами поле устилая,

Стоит последний бастион готовый к смерти, нерушимо,
Земли к богам несется стон, но полк большой несокрушимо,
Совместно с правым, уцелевшим, но уж потрепанным крылом,
Готов схватиться с наболевшим, содравшим шею в кровь, ярмом,

Погибнуть в битве, но не дать врагу победой насладиться,
Закрыть собою землю-мать, а мертвым — нечего стыдиться!
Погибло левое крыло, телами меч орды ломая,
Не отступило, хоть могло, смутило стойкостью Мамая,

Коль он весь цвет своей орды послал ломать ряды ратаев,
Холопов, смердов, но тверды остались, в смерти лишь растаяв,
Сыны достойные земли, не знавшие в судьбе достатка,
Травою в поле полегли, свой долг исполнив без остатка.

Погиб в борьбе запасный полк, как малый остров в бурном море,
Но лязг мечей недаром смолк, ценой поставив смерти горе,
Он всё же вызвал на убой резервы лучшие Мамая,
Завлек, прикрыв полки собой, и участь стойко принимая.

И хоть стояли до конца богатыри в неравной сече,
Без страха смертного венца приняв удар на свои плечи,
Но все ж велик орды напор, почуявшей свою удачу,
Конец был тяжек и не скор, добавив слез немому плачу.

Уж начался в тылах грабеж, ожившие орды вассалы
Пустились к трупам, на дележ, как за объедками — шакалы,
Уже в тылах ордынский вал идет в охват полка большого,
К Непрядве лезет темный шквал, стремясь дорваться до святого.

Шел третий час жестокой битвы за нить судьбы народов всех,
Замкнув уста для слов молитвы, надеясь взять мечом успех,
Вершили кровью судьбы мира два войска в этот грозный час,
Дождется ль свет победы пира, иль рабства тьмы раздастся глас?

Казалось, гибель на подходе, надежды робкой жуткий крах,
Уж нет сомнения в исходе, и в душу липкий лезет страх,
Не за себя, но за отчизну, за слезы жен и матерей,
Которым бог готовит тризну, забрав любимых и детей.

Казалось, Русь уже не встанет, итак отдала, что смогла,
Веселый смех уже не грянет, и солнца свет закроет мгла,
На кон поставлена свобода и весь запас последних сил,
Судьба великого народа. Казалось, враг уж победил,

Но вот, как будто глас небесный, сверкая множеством мечей,
Засадный полк, как вал отвесный, слезу сшибая из очей,
Даря спасенье погибавшим, взорвался криком, словно шквал,
Дыханьем свежим, не уставшим, и миг отмщения настал!

За рядом ряд, за лавой лава, сметая нечисть на пути,
В едином крике древнем: «Слава!», как масло нож стремясь пройти,
Ударил в спины темной силе, погнал, родив на сердце страх,
Ордынцев к будущей могиле, готовя игу жуткий крах!

Не зря в груди свой гнев копили, не зря в дугу сгибался лук,
Не зря терпенья чашу пили, переносили ужас мук,
Смотря на то, как гибнут братья в кровавой сече без конца,
Стирая слезы рукоятью с гримасы скорбного лица.

Сорвался лук, пошла лавина, губя бегущих на пути,
Открылась мщенья горловина, что век держали взаперти,
Ударила подобьем вала, топча, пронзая и круша.
Рука былую мощь познала, мечом суд праведный верша!

Забиты падшими овраги и русла рек до берегов,
Вперед, вперед, в победном шаге, добить, догнать Руси врагов!
Крушить, рубить, ведь даже пленных в подобных битвах не берут,
В желаньях мести откровенных кровав и тяжек ратный труд.

По всем законам Чингис хана исполнен русичей удар,
Внезапно, в спину, неустанно, взрывая паники пожар,
Большой и свежей конной силой да по уставшему врагу,
Чтоб страх сковал и стал могилой, и гнать, пронзая на бегу!

До самых сумерек кровавых в степи погони крик звучал,
Рубили правых и неправых, забыв о милости Начал
И жалости в кровавой сече, стремясь до корня истребить,
Гоня до самой Красной Мечи, смотав в кулак победы нить!

Лишь к ночи стих на скорбном поле мечей булатных перезвон,
Ценою великой встала воля: со всех сторон несется стон,
Забиты падшими канавы, и алый стелется туман,
Покрывшись кровью, никнут травы, и валит в сон глухой дурман…

Все впереди: по падшим тризна, скупые слезы матерей
И взоров вдовьих укоризна, рожденье вновь богатырей,
Набеги, схватки, время мира, ломанье шапок и поклон,
И краткий миг победы пира, но нынче отдых дарит сон…

Как нужен он, в крови купавшим отмщения булатный меч,
Как нужен он, давно не спавшим, не расправлявшим своих плеч.
Уснуть, забыть весь ужас битвы, смирить убийственный запал
Под пенье благостной молитвы во имя тех, кто в сече пал.

Как много их, бойцов безвестных, в жестоких битвах полегло,
Не знавших летописей лестных, но победивших в сердце зло,
Испивших вдоволь ужас Калки, позор на Пьяне, на реке,
Познавших голод, боль от палки в боярской крепнущей руке.

Как много раз их предавали князья в борьбе за титул свой,
Загнав под меч в чужие дали, давили так, хоть волком вой,
Но не озлобились, поднялись они в жестокой битвы час,
И на полях лежать остались. Для них написан этот сказ…

Полоротов Владимир

*****

Сказание о Куликовской битве

1. Русь не смиряется в неволе,
О подвигах не забывай!
На Куликовом славном поле
Со злой ордой разбит Мамай.

2. Лежим, укрытые землёю,
Рядами, тесно, как в бою.
Щиты, пробитые стрелою,
Работу сделали свою.

3. Кожевник, пахарь я и воин,
Кузнец, гончарных мастер дел.
Живописать, творить достоин,
Но выпал жертвенный удел.

4. Привел сюда нас полководец,
Отважный Князь Московы всей
Тут под рукою не «народец»! —
Бойцы со многих волостей.

5. И ратный люд со всей России
Спешил сюда со всех окрест,
Но никогда никто не думал
Отдать другому тяжкий крест.

6. А суть одна, ясна, как небо, —
Дошли — назад дороги нет.
Где жили не единым хлебом,
Там бой — спасение от бед.

7. Наш Дмитрий, Князь, надел кольчугу,
Пошел в передовом строю.
Все братья во Христе — не слуги!
Молитву с вами я пою.

8. Стоят полки, сминая травы,
За Доном Русь туманит взгляд.
Сожгли мосты, а с переправы
Пришел последний наш отряд.

9. Ржут кони, сжаты стременами,
Все снаряжённые в броне,
Полки построены рядами,
Час приближается к войне.

10. Хоругви реют над полками,
Мечи, секиры, копий лес,
А Куликово перед нами
Огромно, и туман исчез…

11. Орда с холма неторопливо
Змеёю тёмною сползла.
Миг — и натянута тетива
Порабощения и зла.

12. Мурзы стоят вокруг Мамая,
В пиалах парится кумыс,
Они в умах предполагают,
Как скинуть в реку русских лис

13. И разорить Святую Землю,
Россией что наречена,
Как в горле кость она Мамаю:
— Постой же, гордая страна!

14. — Я дань платить тебя заставлю,
Пощады никому не дам!
А семьи ваши за упрямство
Я брошу под ноги коням!

15. Галдят татары, сквернословят,
Кричат: «Эй, Митька, где же ты?!»
Но тут мамаева пехота
Уперлась в русские щиты.

16. Стоят ряды дружин отважных,
Всё поле перекрыв собой.
Одну молитву шепчет каждый:
«Здесь вся Россия примет бой!».

17. Из четырех полков немалых:
Передний, сзади головной,
Вот левый полк стоит и правый
И пятый меньший запасной.

18. Имел тот полк предназначенье —
Когда прорвется вражья рать,
Зайти с тылов, без промедленья
От окруженья всех спасать.

19. Еще засадный полк, дружину
Укрыл в дубраве князь Боброк,
Бывалый воин, и на службе
С врагов Москвы он брал оброк.

20. Стоят враги огромной тучей
Кавказ, Арал и весь Урал,
Вскружилась голова Мамая —
Большое войско он собрал.

21. Вся нечисть подлая сбежалась —
Татаров тьма и разный сброд,
Аланы, половцы, косоги —
Неробкий кочевой народ.

22. Вот Генуэзская пехота
Пришла щитами побренчать,
От Крыма им пришла охота —
По злату ножнами стучать.

23. Вожди Туменов выезжают,
Их рысаки волкам под стать.
Буртасы, яссы, в тесном стаде,
Привыкли саблями махать.

24. Стоят войска на бранном поле,
Приказа к бою нет пока.
Татарский жезл на приколе.
На нем Мамаева рука.

25. Обычаи такими были —
Чтоб в войске дух поднять сильней,
Татары Русским предложили
На бой позвать богатырей.

26. Татарин выехал на поле,
Гроза и Сила своры всей,
Непобедимый в битвах Воин,
Злой Челубей — гроза степей

27. — Гляди-ка силища какая! —
Два русских воина сказали, —
— Копье, как прясло с огорода,
И руки, точно до земли.

28. Безус, с косою, безбородый,
Бронёю чёрною покрыт,
— Здоров, уж больно, честно братцы! —
С дружиной дерзко говорит.

29. — Да я один всё войско ваше
Своим копьем переколю,
А Девок ваших, что покраше,
Как шкуры в юрте, расстелю!

30. Услышав наглость сыроядца,
Пронесся ропот меж рядов:
— Найдем и на тебя управу! —
Вскричали сотни голосов.

31. От русских войск отъехал Всадник,
Готов охальнику ответ:
— Рад послужить своей отчизне,
Я Брянский воин — Пересвет!

32. В монашьей рясе, без доспехов,
На смертный Бой, душа, иди,
Здесь поединок, не потеха!
С крестом распятья на груди.

33. Прослыл он ратником бывалым
Но, отойдя от шумных дел,
Ушел в монахи и молился,
И в этом видел свой удел.

34. Служил он Сергию Святому,
В монастыре духовно рос,
Из уст Его благословенье
На поле бранное принес

35. — Не уж-то наш не свалит хама…
Тетивой напрягались все.
Ни звона бранного, ни гама,
Наш Свет на узкой полосе.

36. Помчались конники на встречу,
В уменье каждому своё.
Кто будет Памятью отмечен,
Кто упадёт на остриё.

37. Вот сшиблись, треск, сломались копья.
Татарин бит — таков исход.
И Пересвет с коня валится,
Смертельно раненный в живот.

38. Во вражьем стане заскулили,
Завыли мерзко всей ордой,
С холма стеснившись надавили,
На русский полк передовой.

39. И сеча жаром закипела,
Пошла орда, за валом — вал.
Ложились мёртвые рядами,
Кто падал, больше не вставал.

40. Тысячегласный гул стенанья,
Удары копий сквозь заслон,
И лошадей пронзенных ржанье,
Мечей и сабель перезвон.

41. По сбитым шли, трещали плечи,
Топтали кони прах живой,
И в этой жаркой кровной сече
Сражался полк передовой.

42. Всё поле битвой закипело,
Уж в бой вступили все полки,
Мамай подстёгивал все новых,
Но плётка падала с руки.

43. Людей великое теснение,
Жар от кольчуг, палящий зной,
Стояли мертвые рядами,
Кровавой, страшною стеной.

44. Берут завалы павших с рёвом,
А битва воет третий час,
Тогда, на Поле Куликовом,
Погибли тысячи за нас.

45. Гудит всё поле и клокочет,
Прогнулся русский пеший строй,
Железо режет плоть живую,
Чем завершится страшный бой.

46. Дерутся крепко наши люди
За Русь святую, за семью,
И плакал Спас Нерукотворный,
Смотря на дикую резню.

47. По десять тысяч свежих воинов
Мамай, мрачнея, посылал.
Тумен скрывался за туменом,
И в бойне тут же исчезал.

48. Мамай кричал, Нукеров бил:
— Пора сломать урусов строй,
Откуда взять мне свежих сил,
Чтоб услыхать победы вой?!

49. Всё поле тьма заполонила,
Был обескровлен левый полк.
Татары это увидали,
Они в сраженьях знали толк.

50. — Упорных руссов поломаем,
Их дух измученный иссяк.
Был кинут на прорыв Мамаем
Отборной конницы косяк.

51. На левом фланге, где в сражении
Татары одержали верх,
Несметной силой надвигаясь,
Мамаев выходил резерв.

52. Немного войска тут осталось,
Равнялись пешие в строю,
Хрипели кони, все устали,
Приняв участие в бою.

53. Шеренги княжьи покрестились,
Готовясь, стоя умирать.
— Мы волей жили, крепко бились.
За нами Русь — Святая Мать.

54. Уже блестят глаза косые,
Лавина свежая татар,
А ратники молчат, родные,
Последний ряд принял удар.

55. Протяжный стон и лязг металла,
Людей порубленных тела,
Полк раскололся… И лавина
Татарских полчищ потекла.

56. И малый полк рубили тоже,
Он встал, встречая, и полёг.
С ухмылкой дьявольской на роже,
Трубит Мамай в бараний рог.

57. В тесненьи боя погибая,
Никто пощады не просил,
Кололи, резали и бились
Все войны из последних сил.

58. Дрались отчаянно, упорно
И не забудут сечу ту
Те войны, что остались живы,
Соленой крови вкус во рту.

59. Казалось, вот она — развязка,
Еще нажмут и окружат,
Но праведная кровь — не сказка,
Здесь два полка на смерть стоят.

60. Полк правый, верою окрепший,
Атаки справно отбивал.
И головной, весь поредевший,
Косматым спуску не давал.

61. Увидев стяги и знаменья,
Остатки левого полка,
Дерутся яро, в окруженьи
Надежда с верой есть пока.

62. Числом и силой напирая,
Спешат татары, что есть сил.
— Давите руссов, добивайте! —
Мурза татарский голосил.

63. Трубят рога ордовы всюду,
Но из врагов никто не знал,
Что рядом, спрятавшись в дубраве,
В засаде конный полк стоял.

64. Там, средь дубов, в аллеях узких
Бронёй сверкал за рядом ряд,
Стояло сорок тысяч русских —
В боях проверенный отряд.

65. Владимир, Храбрый Князь, взирая,
И Воевода сам Боброк
Весь день глядели, выжидая,
Когда грядёт удара срок.

66. Орда вертит спиной и задом,
Валясь толпой на русский ряд,
Вот время! выскочил с засады
С орлиной хваткою отряд.

67. Затихло всё, как перед бурей,
И не возьмут ордынцы в толк —
Грозит их задницам не шило,
А на рысях огромный полк.

68. Влетела конница лихая
В строй ошарашенных татар.
И бьёт их с тыла, разрезая, —
Свершился Божеский удар.

69. Спешат татары, отступают,
Друг друга режут за коней.
От кары животы спасает
Орда непрошенных гостей.

70. Пехоту сходу порубили,
Слетели тысячи голов,
В Непрядве конников топили,
И вышла та из берегов.

71. Назад немытых гнали, в степи,
Открылась им дорога в ад
Услышит Русь татарский лепет,
И по-крестьянски русский мат.

72. Разбиты полностью ордынцы,
Впервые их погнали вспять.
И до реки Красивой Мечи,
И там рубили их опять.

73. Вёрст пятьдесят в степи широкой —
Везде врагов лежат тела.
Лишь смерть добычею их стала,
И в Царство Мёртвых унесла.

74. Стада овец, волов, верблюдов,
Большие табуны коней —
Всё побросали убегая,
Достался нам от них трофей.

75. Бессчетны бранные успехи,
Войска вернулися на стан,
Чтоб снять кровавые доспехи
И отдохнуть от жгучих ран.

76. Владимир храбрый молвил слово:
— Победа наша! Будем жить!
Пошёл по полю Куликову
Погибших чтить и хоронить.

77. — Где Дмитрий, князь? Его победа!
Он дрался в протяженьи дня.
Один из воинов поведал:
— Под Князем пало три коня!

78. Потом он пешим долго дрался,
В ряду поверженных пропал.
— Да вот же он! С мечом остался!
А Князь без памяти лежал.

79. Накрытый срубленной берёзой,
В помятых латах, будто спал.
Приникли — дышит! радость, слёзы.
Он слово тихо простонал:

80. — Где войско наше? Чья победа?
Где чернь вонючая орды?
— Бежала, — брат ему поведал,
Боброк развеет их следы.

81. Водой студёной напоили —
Опасной раны будто нет.
Сел на коня, все услыхали
Сквозь слезы: — Где мой Пересвет?

82. Везли тела, омыв от пыли,
Валили крепкие дубы,
И церкву восемь дней рубили,
В дни похорон под стон трубы.

83. Кому вещают хором гимны,
Здесь память вечная скорбит.
На Куликовом все стоим мы,
И павшим Колокол звонит.

84. Об этом сказано немало,
От тех времён идёт покон,
И Слава Русского Солдата
Жива до нынешних времён.

85. Россия помнит эту дату,
Где кровь святая пролилась,
Когда на поле Куликовом
Погибли тысячи за нас.

Кузьмин Олег

Предлагаем подписаться на наш Telegram а также посетить наши самые интересный разделы Стихи, Стихи о любви, Прикольные картинки, Картинки со смыслом, Анекдоты, Стишки Пирожки.

И ещё немного о поэзии... Поэзия совершенно неотделима от психологии личности. Читая сегодня стихотворения прошлых лет, мы можем увидеть в них себя, понять заложенные в них переживания, потому что они важны и по сей день. Нередко поэзия помогает выразить невыразимое - те оттенки чувств, которые существуют внутри нас, и к которым мы не можем подобрать словесную форму. Кроме того стихи позволяют расширить словарный запас и развить речь, более точно и ярко выражать свои мысли. Поэзия развивает в нас чувство прекрасного, помогает увидеть красоту в нас и вокруг нас. Описанное выше в купе с образностью, краткостью и ассоциативностью стихотворной формы развивает нас как творческую, креативную личность, которая сама способна генерировать идеи и образы. Поэзия является великолепным помощником в воспитании и развитии ребенка. Знания, поданные в стихотворной форме (это может быть стих или песня), усваиваются быстрее и в большем объеме. Более того, стихи развивают фантазию и абстрактное мышление, и в целом делают жизнь детей эмоционально богаче и разнообразнее. Таким образом, очень важно, чтобы ребенок с первых дней слышал стихи и песни, впитывал красоту и многогранность окружающего его мира. Нас окружает поэзия красоты, которую мы выражаем в красоте поэзии!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *