Стихи о Ватикане

Демократичный Ватикан,
Открывший массам доступ к вере!
У величию мозаики, к скульптуре,
К высотам фресок, к гобеленам
К шедеврам в мраморе и мощам, скрытым в стенах!
Спасибо за щедроты
За «две руки», обнявшие народы,
За то что папский дом — пристанище Петра,
Который босиком ходил, свет истины даря
Как вовремя и быстро,
Поняв что поменялся цвет и стяг,
Вы папством государство подменили,
Империю построив на костях
И боги древние жестоко умирали
Без веры, без даров и просьб о нуждах дня
А вы колонны возглавляли,
В немыслимую роскошь превратя
Два слова Иисуса —
Любовь и милосердие в душе
И понесли вы проповедь исскусно
С змеиной каплей крови на ноже
И в восхищеньи замирая
Под куполом апостола Петра,
Я ветку вербы вспоминаю
И просто веру в небеса.

*****

Пронзает красота, касаясь голых нервов,
Восторженная тишь рождает непокой.
Мне дорог Ватикан не уймою шедевров,
А гением людским и гордостью людской.
Созвездие имен здесь временем не стерто:
Бернини, Рафаэль, и Джотто, и Манцу,
И Перуджино, и Джакомо Делла Порта.
Здесь дар людских сердец Небесному Отцу,
Здесь к звездной высоте взлетает купол серый.
Я увидать его лелеяла мечту
И вот хочу понять: какой должна быть вера,
Сподвигшая создать такую красоту?
Сквозь Дверь Добра и Зла пройти, быть в Старом Гроте,
Услышать, как века взывают к нам со стен,
И, впитывая боль «Пьеты» Буонаротти,
Душою ощутить: что отдано взамен.

Некрасовская Людмила

*****

Мы рано вышли. Знайте русских,
Мы действуем всегда хитро —
Здесь пробки хуже петербургских,
Как, впрочем, хуже и метро.
Рим древностью веков гордится.
Он среди прочих — великан.
Внутри его лежит граница
И государство Ватикан.
Я перед ним благоговею,
По книгам раньше с ним знаком.
Богат историей своею
И римских зодчих мастерством.
Он в благочинье и добре весь, —
Чем благочинней, тем добрей.
Шпалер его старинных прелесть
Меняет прелесть галерей.
Нам, православным христианам,
Уютно и спокойно там.
Там от Геракла до Траяна —
Всё барельефы по стенам.
Мелькали вечности минуты;
Присаживались мы, устав…
А мне казалось почему-то:
Геракл по-русски — Ярослав.
Всё замечательно и мило,
Всех галерей декор хорош;
Особенно приятно было:
Траян на Путина похож.
Базилика неповторима —
По ней брожу, от счастья пьян.
А здорово, что в центре Рима
Есть государство Ватикан!

Николай Михин

*****

Из Рима в государстве малом
Мы очутились, где собор
Парит в полёте небывалом,
Переполняя каждый взор.

Первосвященника покои
Покажут нам издалека.
Смешав небесное, людское,
Кипят прошедшие века.

И генерал иезуитов
Здесь обитает… Не страшат
Тебя подвалы антибыта,
Где тайны прошлые лежат?

По подземельям Ватикана
Должно быть, призраки бредут.
Как сгустки серого тумана,
Возникнут там, а после тут.

Но город, выжженный на солнце,
Вздымает стены высоко.
И жизнь сама легко смеётся,
Даря и мёд и молоко.

*****

Художник сразу перешел на «ты»
и заявил, что нету красоты,
а есть лишь краски, кисти и зарплата:
рабочим — двести пятьдесят на брата,
и он готов изобразить цветы,
пернатых из тропических лесов,
кузнечиков и деревце граната,
и чтоб по лесу прыгала менада
одетая, а можно без трусов
(и без менады, если вдруг не надо).
Заказчик понял и налил стакан,
решил, что надо. Выпил честь по чести,
сказал, что он готов, но лишь за двести.
И так был разукрашен Ватикан.

Лорина Дымова

*****

Ватиканская годовщина

Был день суда и осужденья —
Тот роковой, бесповоротный день,
Когда — для вящего паденья —
На высшую вознесся он ступень —
И Божьим промыслом теснимый,
И загнанный на эту высоту,
Своей ногой непогрешимой
В бездонную шагнул он пустоту —
Когда, чужим страстям послушный,
Игралище и жертва темных сил,
Так богохульно-добродушно
Он божеством себя провозгласил…
О новом бого-человеке
Вдруг притча создалась — и в мир вошла,
И святотатственной опеке
Христова Церковь предана была.
О, сколько смуты и волнений
С тех пор воздвиг непогрешимый тот,
И как под бурей этих прений
Кощунство зреет и соблазн растет.
В испуге ищут правду Божью,
Очнувшись вдруг, все эти племена,
И как тысячелетней ложью
Она, для них, вконец отравлена.
И одолеть они не в силах
Отравы той, что в жилах их течет,
В их самых сокровенных жилах,
И долго будет течь — и где исход?..

— — — — — — — —
Но нет, как ни борись упрямо,
Уступит ложь, рассеется мечта —
И ватиканский далай-лама
Не призван быть наместником Христа.

Федор Тютчев

*****

Бунт в Ватикане

Взбунтовалися кастраты,
Входят в папины палаты:
«Отчего мы не женаты?
Чем мы виноваты?»

Говорит им папа строго:
«Это что за синагога?
Не боитеся вы Бога?
Прочь! Долой с порога!»

Те к нему: «Тебе-то ладно,
Ты живёшь себе прохладно,
А вот нам так безотрадно,
Очень уж досадно!

Ты живёшь себе по воле,
Чай, натёр себе мозоли,
А скажи-ка: таково ли
В нашей горькой доле?»

Говорит им папа: «Дети,
Было прежде вам глядети,
Потеряв же вещи эти,
Надобно терпети!

Жалко вашей мне утраты;
Я, пожалуй, в виде платы,
Прикажу из лучшей ваты
Вставить вам заплаты!»

Те к нему: «На что нам вата?
Это годно для халата!
Не мягка, а жестковата
Вещь, что нам нужна-то!»

Папа к ним: «В раю дам местo,
Будет каждому невеста,
В месяц по два пуда теста.
Посудите: вес-то!»

Те к нему: «Да что нам в тесте,
Будь его пудов хоть двести,
С ним не вылепишь невесте
То, чем жить с ней вместе!»

«Эх, нелёгкая пристала! —
Молвил папа с пьедестала, —
Уж коль с воза что упало,
Так пиши: пропало!

Эта вещь,- прибавил папа, —
Пропади хоть у Приапа,[1]
Нет на это эскулапа,
Эта вещь — не шляпа!

Да и что вы в самом деле?
Жили б вы в моей капелле,
Под начальством Антонелли,[2]
Да кантаты пели!»

«Нет,- ответствуют кастраты, —
Пий ты этакий девятый,
Мы уж стали сиповаты,
Поючи кантаты!

А не хочешь ли для дива
Сам пропеть нам «Casta diva»?[3]
Да не грубо, а пискливо,
Тонко особливо!»

Испугался папа: «Дети,
Для чего ж мне тонко пети?
Да и как мне разумети
Предложенья эти?»

Те к нему: «Проста наука,
В этом мы тебе порука,
Чикнул раз, и вся тут штука —
Вот и бритва! Ну-ка!»

Папа ж думает: «Оно-де
Было б даже не по моде
Щеголять мне в среднем роде!»
Шлёт за Де-Мероде.[4]

Де-Мероде ж той порою,
С королём готовясь к бою,
Занимался под горою
Папской пехтурою:

Все в подрясниках шелковых,
Ранцы их из шкурок новых,
Шишек полные еловых,
Сам в чулках лиловых.

Подбегает Венерати:
«Вам,- кричит,- уж не до рати!
Там хотят, совсем некстати,
Папу холощати!»

Искушённый в ратном строе,
Де-Мерод согнулся втрое,
Видит, дело-то плохое,
Молвит: «Что такое?»

Повторяет Венерати:
«Вам теперь уж не до рати,
Там хотят, совсем некстати,
Папу холощати!»

Вновь услышав эту фразу,
Де-Мероде понял сразу,
Говорит: «Оно-де с глазу;
Слушаться приказу!»

Затрубили тотчас трубы,
В войске вспыхнул жар сугубый,
Так и смотрят все, кому бы
Дать прикладом в зубы?

Де-Мероде, в треуголке,
В рясе только что с иголки,
Всех везёт их в одноколке
К папиной светёлке.

Лишь вошли в неё солдаты,
Испугалися кастраты,
Говорят: «Мы виноваты!
Будем петь без платы!»

Добрый папа на свободе
Вновь печётся о народе,
А кастратам Де-Мероде
Молвит в этом роде:

«Погодите вы, злодеи!
Всех повешу за… я!»
Папа ж рёк, слегка краснея:
«Надо быть умнее!»[5]

И конец настал всем спорам;
Прежний при дворе декорум,
И пищат кастраты хором
Вплоть ad finem seculorum!..[6]

Алексей Толстой, февраль-март 1864 года
________________________________

В этом стихотворении, написанном в Риме, высмеивается лицемерие и ханжество главы католической церкви. Толстой вышучивает также воинственные замыслы и претензии папы римского на сохранение его светской власти.

1. Приап (греч. миф.) — бог плодородия, садов и полей, покровитель чувственных наслаждений.
2. Антонелли Д. (1806-1886) — кардинал, глава государственного совета Папской области.
3. Casta diva — пречистая дева; ария из оперы итальянского композитора В. Беллини «Норма»; возможно, впрочем, что речь идёт о каком-то католическом песнопении.
4. Мероде Ф.-К. (1820-1874) — военный министр Папской области.
5. Вариант для дам:
. . . . . . .
А кастратам Де-Мероде
Молвит в этом роде:
«Всяк, кто в этот бунт замешан,
Заслужил бы быть повешен!»
Папа ж рёк, совсем утешен:
«Я один безгрешен!»
6. До скончания веков (лат.).