Стихи о Соловье Разбойнике

Стихи о Соловье РазбойникеНа вид мужик лентяй — лаптёжник,
Воришка мелкий и безбожник,
Залез на дуб и засвистел,
Быть Робин — Гудом захотел.
Но стал разбойником мужик,
Работать с детства не привык,
Он так свистел среди дороги,
Калечил людям руки, ноги,
Коней, котомки отбирал,
И Соловьём разбойник стал.
Тут прямоезжую дорогу
Начали люди избегать,
За это путников несчастных,
Разбойник начал убивать.
Однажды Муромец отважный
В лесу разбойника поймал,
Привёз его с собою в Киев,
В пол — силы свистнуть приказал.
Но Соловей так громко свистнул,
Упали маковки с церквей,
За ослушанье в чистом поле
Казнён Ильёй был Соловей.

Чигалейчик Анатолий

*****

Над Россией высоко свист,
Парусиновый, жёсткий свист!
По чащобам расстелился свист,
Опрокидывает листья в омуты.
Над хороминами свист повис,
И подрагивают брёвнами хоромы-то.
Рассвистался по Руси соловей.
Свист над лесами и над долами.
Позолоченные маковки с церквей
Скатываются, что головы.
Надо приструнить скорейше, скорейше
Соловья, Соловья-зачинщика.
Этот свист, этот свист и эти песни
На Руси, конечно, лишние, лишние, лишние!..
Раскачался Разбойник — любо! —
На сучке: влево — вправо — крен.
А дубина — обломок дуба —
У смутьяна промеж колен.
У смутьяна рваное ухо.
(О, Разбойник ещё тот!)
Знает: надо дубину ухнуть,
А дальше — сама пойдёт!
Знает: надо песню заначить,
А дальше — сама пойдёт!
С дубиной звенящей
Не пропадёт.
Злющий за бором свист,
Рушит заборы свист,
Слушай разбойный свист,
Ты, опустивший ус
Вечный Иван-дурак,
Приподнимай, русс,
Кол и кулак для драк.
Слышишь: свист от подземных искр
И до заоблачных верхов…
Как бы ни было тошно, а свист
Над Россией испокон веков!

*****

Говорят о Соловье:
«Хулиганит оный свистом.
На закате, на заре —
Свистом делает убийство.

Да и ноченькой, и днём
Нет спасения никакого.
Повстречался с Соловьём —
Ожидай вреда большого».

Наговоры это всё!
Кто покойников тех видел?!
Ложью этой потрясён,
Даже мухи не обидел!

У меня большой талант
Развивал его годами.
Одарённый музыкант,
Но не признан всеми вами.

Мне бы в опере свистеть
Режиссёр прогнал, мошенник:
«В труппе коль тебя иметь, —
Говорит, — не будет денег».

Я ж совсем наоборот
Всех артистов бы прославил,
Шёл народ бы круглый год,
Денег я б в бюджет добавил.

Но прогнали Соловья
Конкуренты-лицемеры.
И в лесу судьба моя
Прозябать всю жизнь, наверно!

На высоком, на дубу
Сделал я своё жилище.
На дубу теперь живу,
Чтоб не съел голодный хищник.

Жду здесь зрителей своих,
Если путник едет мимо,
Прочитаю нежно стих,
Просвищу мотив любимый.

Но боятся все меня,
Уши нервно затыкают
И бегут как от огня.
Что им надобно, не знаю!

А ещё хотят убить
Добры молодцы-детины,
То стрелою поразить,
То огреть большой дубиной.

Нету спасу мне от них,
Мчатся в лес как на сафари!
Слов не слушают моих,
Каждый мнит: » Я смелый парень!»

И приходится свистеть,
Гнать из леса громким свистом.
Никому не одолеть
Соловья, в душе артиста!

Но война мне не нужна,
С мирным словом обращенье!
Пусть разрушится стена
Дружбой, милостью, прощеньем!

Быть изгоем тяжело,
Люди добрые, поверьте!
Я хочу, чтоб зло ушло!
Жду в лесу вас, на концерте!

Бондарев Евгений

*****

На деревьях он сидит,
Свив себе там гнёзда,
И, как соловей, свистит,
И стращает грозно,
И оружием во тьму
Очень любит бряцать,
И не знает, почему
Люди не боятся!

Бельзер Ольга

*****

К граду-Киеву
По прямой тропе,
По дороженьке
Прямоезженной
В красных-красных сапогах,
В позолоченных штанах
Восседал на старом дубе
Статный-сватный Соловей,
Ох, разбойник-Соловей!
Ах, полынью сердце полно..!
Лес гудит, свистит-хрустит!
За разбойничком за вольным
Мне дороженьку сулит..!
Убивай и воруй,
Не корю!
Я за это тебя,
Я за это тебя,
Я за это тебя
И люблю!
Мой разбойник — лютый, лютый!
Словно стужа — взгляд его!
Светлы очи — сердце точат,
По дороженьке бегу.
Пред тобой, князек мой милый,
В сарафане я стою.
Хоть убьешь ты меня,
Я за это тебя,
Я за это тебя
И люблю!..

Sumerla

*****

Песня соловья-разбойника и его дружков

Как да во лесу дремучем,
По сырым дуплам да сучьям,
И по норам по барсучьим
Мы скучаем и канючим.

Так зачем сидим мы сиднем,
Скуку да тоску наводим?
Ну-кася, ребята, выйдем,
Весело поколобродим!

Мы — ребята битые,
Тёртые, учёные.
Во болотах мытые,
В омутах мочёные.

Как да во лесу дремучем
Что-нибудь да отчебучим,
Добра молодца прищучим,
Защекочем и замучим!

Воду во реке замутим.
На кустах костей навесим,
Пакостных шутих нашутим,
Весело покуролесим!

Водяные, лешие,
Души забубённые!
Ваше дело — пешие,
Наше дело — конные.

Первый соловей в округе —
Я гуляю бесшабашно.
У меня такие слуги,
Что и самому мне страшно.

К оборотням не привыкну —
До того хитры ребятки!
Да и сам я свистну, гикну —
Аж душа уходит в пятки!

Не боюсь тоски-муры,
Если есть русалочки!
Выходи, кикиморы,
Поиграем в салочки!

Ты не жди, купец, подмоги —
Мы из чащи повылазим
Да и на большой дороге
Вволюшку побезобразим!

Ну-ка, рукава засучим,
Путника во тьме прижучим,
Свалим — и в песке зыбучем
Пропесочим и прищучим!

Зря на нас клевещете,
Умники речистые!
Все путём у нечисти,
Даже совесть чистая.

Владимир Высоцкий

*****

На сыром дубу высоком
Близ дороги я сижу,
Вдаль взираю зорким оком
И добычу сторожу.
Никого не пропущу —
Что есть мочи засвищу.
Кто услышит, тот покойник,
Я ведь Соловей-Разбойник.

Емельянова Олеся

*****

Серенада Соловья-Разбойника

Выходи, я тебе посвищу серенаду!
Кто тебе серенаду ещё посвистит?
Сутки кряду могу — до упаду, —
Если муза меня посетит.

Я пока ещё только шутю и шалю —
Я пока на себя не похож:
Я обиду терплю, но когда я вспылю —
Я дворец подпилю, подпалю, развалю, —
Если ты на балкон не придёшь!

Ты отвечай мне прямо-откровенно —
Разбойничую душу не трави!..
О, выйди, выйди, выйди, Аграфена,
Послушай серенаду о любви!

Эй-ей-ей, трали-вали!
Кабы красна девица жила в полуподвале,
Я бы тогда на корточки
Приседал у форточки, —
Мы бы до утра проворковали!

Во лесных кладовых моих — уйма товара,
Два уютных дупла, три пенёчка гнилых…
Чем же я тебе, Груня, не пара,
Чем я, Феня, тебе не жених?!

Так тебя я люблю, что ночами не сплю,
Сохну с горя у всех на виду.
Вот и голос сорвал — и хриплю, и сиплю.
Ох, я дров нарублю — я себя погублю, —
Но тебя я украду, уведу!

Я женихов твоих — через колено!
Я папе твоему попорчу кровь!
О, выйди, выйди, выйди, Аграфена, —
О не губи разбойничую кровь!

Эй-ей-ей, трали-вали!
Кабы красна девица жила в полуподвале,
Я бы тогда на корточки
Приседал у форточки, —
Мы бы до утра проворковали!

Так давай, Аграфенушка, свадьбу назначим, —
Я — нечистая сила, но с чистой душой!
Я к чертям, извините, собачьим
Для тебя позабуду разбой!

Я и трелью зальюсь, и подарок куплю,
Всех дружков приведу на поклон;
Я тебя пропою, я тебя прокормлю,
Нам ребята на свадьбу дадут по рублю, —
Только ты выходи на балкон!

Ответь всерьёз, прошу проникновенно,
Ведь знают соловьи, что «се ля ви».
Так выйди, ёлки-палки, Аграфена, —
Не дай погаснуть пламенной любви!

Во темечке моём да во височке —
Одна мечта: что выйдет красота, —
Привстану я на цыпочки-мысочки
И поцелую в сахарны уста!

Эй-ей-ей, трали-вали!
Кабы красна девица жила в полуподвале,
Я бы тогда на корточки
Приседал у форточки, —
Мы бы до утра проворковали!

Владимир Высоцкий

*****

Пролетели три года быстрые
От поры, как Илья каликами
Исцелён, ездит в поле чистое
Тешит силу свою великую.
Обучился он делу ратному
Многотрудному да затейному, —
И стрелковому, и булатному,
(Булавой мечом), и копейному.

А ещё умел врукопашную
Против ста сойтись крепких молодцев,
Помогал пахать землю пашную,
Охранял округу от половцев.
Был крещён отцом — настоятелем,
Очищался крестом от скверного,
В деле всяческом был старателен,
Сам взрастил коня себе верного.

Нужно слово, каликам данное,
Исполнять по уму, по совести, —
Заслужить в бою славу бранную,
Облегчать людям беды-горести.
Быть ему на Руси воителем
По пророчеству, по велению.
Вот приходит Илья к родителям
Просит слово благословения.

На дорогу долгую дальнюю,
А родители не перечили.
Прозвучали слова прощальные
Мигом скрылся Илюша в вечере.
Во Чернигов скачет дорогою
Подъезжает и зрит с досадою,
Окружило множество многое
Город — враг взял в кольцо осадою.

И стоит под крепкими стенами,
К штурму грозному, знать, готовится.
Кто не сгинет, те будут пленными,
Ясно солнышко к полдню клонится.
А на стенах-то люди княжие,
По сравненью с врагом ничтожество.
Покрошил Илья силы вражие,
Искрошил великое множество.

Остальные в бега пустилися
В страхе, в панике — в поле дикое.
Вот врата пред ним отворилися,
То-то радость была великая.
Торжество у каждого жителя, —
Так приятно дышать свободою.
Вышли все встречать избавителя,
Приглашают быть воеводою.

Отвечал: — честь большая, знатная,
И по сердцу мне приглашение,
Но лежит путь-дорога ратная
В стольный Киев град на служение.
Вы простите речи мятежные
Не удержите добра сокола,
Знать дорогу б мне прямоезжую,
Что же вы всё вокруг да около?

Отвечают: — есть прямоезжая,
Да она давно позаброшена
Там и конного, там и пешего
Ждёт лишь смерть, а что в ней хорошего?
Оседлал дорогу разбойничек —
Соловей, что свистом губителен.
Кто услышит свист, тот покойничек,
До того тот свист истребителен.

На большом дубу его логово.
Знай, прямая тропа — не вольная,
Не жалеет даже убогого,
Так что выбрали все окольную.
— Погостил бы я, да не времечко,
Будет кто на меня в обиде ли?
Зрили: — молодец ногу в стремечко,
А вот как ускакал, не видели.

А дорога и впрямь-то чудная
Заросла травою — осокою.
Не проезжая и не людная,
Видит дерево он высокое.
Видно, знать, с него всё далёкое,
Над округою возвышается.
С того дерева превысокого
Соловьиный свист разливается.

Соловьиный свист, с ветром бешенным
И звериным вой, и шипение.
Валит конного, валит пешего
Во единый миг, во мгновение.
Конь от свиста того противного
Припадает на ноги резвые.
Достаёт Илья стрелы длинные
С наконечниками железными.

И пустил-то одну лишь стрелочку,
С дуба пал свистун разветвлённого, —
Меток был Илья, он и белочку
Поражал с расстоянья оного.
Соловья приторочил к стремени
Да к седлу он верёвкой шёлковой
И отправился в путь ко времени,
И весь путь был разбойник шёлковым.

Не с дороги — пути окольного
Подъезжает Илюша к Киеву.
Видит гладь Днепра он раздольного,
Много больше глади Оки его.
Видит стены дубовы, крепкие
И валы со рвами глубокими,
А на стенах лучники меткие,
И врата раскрыты широкие.

Видит церкви он златоглавые,
Покрестился на них — положено.
Киев-град овеянный славою, —
Русской славой, большой, ухоженный.
Он на площадь въезжал торговую.
Говорливую, многолюдную.
Видит князя хоромы новые
Входит пешим в палаты чудные.

А у князя там пирование,
Князю он поклон и приветствие.
Князь ему: — «Узнать есть желание
Кто такой и в чём соответствие?
Ты откуда приехал молодец,
Поневоле, своею волею?
Чей ты родом, русин ли половец
За какою такою долею»?

Отвечал Илюша с достоинством:
— Русич я, Илья от рождения.
Мой отец — Иван. мыслю в воинство
Поступить твоё для служения
Был в Чернигове вчера вечером,
Ехал к вам дорогой короткою»…
Перебил тут князь: — «Делать нечего!
Что ж ты князю врёшь речью кроткою?!

Нет дороги конному, пешему,
А поедет, сложит головушку.
Там засел в лесу, хуже лешего,
И разбойничает Соловушка».
— «Врать мне, князь, сейчас не ко времени
Я не пил вина монастырского.
Соловей приторочен к стремени
Моего коня богатырского».

Князь Владимир встал из-за столика
С ним княгиня и люди знатные.
— Покажи нам, Илья, разбойника,
Слухи ходят невероятные.
Мол, свистит злодей страшным голосом
С воем, рявканьем, да шипением,
И с того дубы спелым колосом
Обрушаются во мгновение.

Вышли все во двор, где соловушка
Был привязанным к седлу стремени
Вверх ногами а вот головушкой
Вниз, с нытьём по тяжести бремени.
Просит князь: — пускай он, Илюшенька,
Посвистит, покажет умение,
Мы потешим тем свою душеньку.
Так ли страшен свист и шипение?

Уступая княжеским чаяньям
Взял Илья соловья за волосы,
Свист издать с шипеньем, рычанием
Приказал, но только в полголоса.
Вот набрал злодей больше воздуха
Да и свистнул на полну моченьку
Лишь минуту свистел без роздыху,
Вместо дня наступила ноченька

Ветер пыль нагнал чёрной тучею,
Поломал стволы вместе с ветками.
От того от свиста могучего
Всё обрушилось, что не крепкое.
Соловей дурным свищет голосом
Кое-кто уже под руинами
У гостей, бояр дыбом волосы
В стены камены вжаты спинами.

А на стенах тех пошли трещины,
Разрушение им сулящие.
Осерчал Илья, дал затрещину
Соловью, но не настоящую,
Да и вышиб дух у разбойника, —
Перебор был сил приложению.
Соловей же вмиг стал покойником,
Не стерпел, видать, поражения.

А Владимир князь, хоть с опаскою
После случая зело страшного
Привечал Илью речью ласковой,
Назначал его всем за старшего.
Рады очень он и княгинюшка,
Что остались все невредимыми.
А Алёшенька да Добрынюшка
Стали тут Илье побратимами.

Вот как начал Илья служение
У Владимира Красно Солнышка.
Есть былине той продолжение.
Напишу, заточу лишь пёрышко.

Курдюков Серж

*****

Илья Муромец и Соловей Разбойник

Из того ли то из города из Мурома,
Из того села да Карачарова
Выезжал удаленький дородный добрый молодец.
Он стоял заутреню во Муроме,
А й к обеденке поспеть хотел он в стольный Киев-град.
Да й подъехал он ко славному ко городу к Чернигову.
У того ли города Чернигова
Нагнано-то силушки черным-черно,
А й черным-черно, как черна ворона.
Так пехотою никто тут не прохаживат,
На добром коне никто тут не проезживат,
Птица черный ворон не пролётыват,
Серый зверь да не прорыскиват.
А подъехал как ко силушке великоей,
Он как стал-то эту силушку великую,
Стал конем топтать да стал копьем колоть,
А й побил он эту силу всю великую.

Он подъехал-то под славный под Чернигов-град,
Выходили мужички да тут черниговски
И отворяли-то ворота во Чернигов-град,
А й зовут его в Чернигов воеводою.
Говорит-то им Илья да таковы слова:
— Ай же мужички да вы черниговски!
Я не йду к вам во Чернигов воеводою.
Укажите мне дорожку прямоезжую,
Прямоезжую да в стольный Киев-град.
Говорили мужички ему черниговски:
— Ты, удаленький дородный добрый молодец,
Ай ты, славный богатырь да святорусский!
Прямоезжая дорожка заколодела,
Заколодела дорожка, замуравела.
А й по той ли по дорожке прямоезжею
Да й пехотою никто да не прохаживал,
На добром коне никто да не проезживал.
Как у той ли то у Грязи-то у Черноей,
Да у той ли у березы у покляпыя,
Да у той ли речки у Смородины,
У того креста у Леванидова
Сидит Соловей Разбойник на сыром дубу,
Сидит Соловей Разбойник Одихмантьев сын.
А то свищет Соловей да по-соловьему,
Он кричит, злодей-разбойник, по-звериному,
И от его ли то от посвиста соловьего,
И от его ли то от покрика звериного
Те все травушки-муравы уплетаются,
Все лазоревы цветочки осыпаются,
Темны лесушки к земле все приклоняются, —
А что есть людей — то все мертвы лежат.
Прямоезжею дороженькой — пятьсот есть верст,
А й окольноей дорожкой — цела тысяча.

Он спустил добра коня да й богатырского,
Он поехал-то дорожкой прямоезжею.
Его добрый конь да богатырский
С горы на гору стал перескакивать,
С холмы на холмы стал перамахивать,
Мелки реченьки, озерка промеж ног пускал.
Подъезжает он ко речке ко Смородине,
Да ко тоей он ко Грязи он ко Черноей,
Да ко тою ко березе ко покляпыя,
К тому славному кресту ко Леванидову.
Засвистал-то Соловей да по-соловьему,
Закричал злодей-разбойник по-звериному —
Так все травушки-муравы уплеталися,
Да й лазоревы цветочки осыпалися,
Темны лесушки к земле все приклонилися.

Его добрый конь да богатырский
А он на корни да спотыкается —
А й как старый-от казак да Илья Муромец
Берет плеточку шелковую в белу руку,
А он бил коня да по крутым ребрам,
Говорил-то он, Илья, таковы слова:
— Ах ты, волчья сыть да й травяной мешок!
Али ты идти не хошь, али нести не можь?
Что ты на корни, собака, спотыкаешься?
Не слыхал ли посвиста соловьего,
Не слыхал ли покрика звериного,
Не видал ли ты ударов богатырскиих?

А й тут старыя казак да Илья Муромец
Да берет-то он свой тугой лук разрывчатый,
Во свои берет во белы он во ручушки.
Он тетивочку шелковеньку натягивал,
А он стрелочку каленую накладывал,
Он стрелил в того-то Соловья Разбойника,
Ему выбил право око со косицею,
Он спустил-то Соловья да на сыру землю,
Пристегнул его ко правому ко стремечку булатному,
Он повез его по славну по чисту полю,
Мимо гнездышка повез да соловьиного.

Во том гнездышке да соловьиноем
А случилось быть да и три дочери,
А й три дочери его любимыих.
Больша дочка — эта смотрит во окошечко косявчато,
Говорит она да таковы слова:
— Едет-то наш батюшка чистым полем,
А сидит-то на добром коне,
А везет он мужичища-деревенщину
Да у правого у стремени прикована.

Поглядела как другая дочь любимая,
Говорила-то она да таковы слова:
— Едет батюшка раздольицем чистым полем,
Да й везет он мужичища-деревенщину
Да й ко правому ко стремени прикована, —
Поглядела его меньша дочь любимая,
Говорила-то она да таковы слова:
— Едет мужичище-деревенщина,
Да й сидит мужик он на добром коне,
Да й везет-то наша батюшка у стремени,
У булатного у стремени прикована —
Ему выбито-то право око со косицею.

Говорила-то й она да таковы слова:
— А й же мужевья наши любимые!
Вы берите-ко рогатины звериные,
Да бегите-ко в раздольице чисто поле,
Да вы бейте мужичища-деревенщину!

Эти мужевья да их любимые,
Зятевья-то есть да соловьиные,
Похватали как рогатины звериные,
Да и бежали-то они да й во чисто поле
Ко тому ли к мужичище-деревенщине,
Да хотят убить-то мужичища-деревенщину.

Говорит им Соловей Разбойник Одихмантьев сын:
— Ай же зятевья мои любимые!
Побросайте-ка рогатины звериные,
Вы зовите мужика да деревенщину,
В свое гнездышко зовите соловьиное,
Да кормите его ествушкой сахарною,
Да вы пойте его питьецом медвяныим,
Да й дарите ему дары драгоценные!

Эти зятевья да соловьиные
Побросали-то рогатины звериные,
А й зовут мужика да й деревенщину
Во то гнездышко да соловьиное.

Да й мужик-то деревенщина не слушался,
А он едет-то по славному чисту полю
Прямоезжею дорожкой в стольный Киев-град.
Он приехал-то во славный стольный Киев-град
А ко славному ко князю на широкий двор.
А й Владимир-князь он вышел со божьей церкви,
Он пришел в палату белокаменну,
Во столовую свою во горенку,
Он сел есть да пить да хлеба кушати,
Хлеба кушати да пообедати.
А й тут старыя казак да Илья Муромец
Становил коня да посередь двора,
Сам идет он во палаты белокаменны.
Проходил он во столовую во горенку,
На пяту он дверь-то поразмахивал*.
Крест-от клал он по-писаному,
Вел поклоны по-ученому,
На все на три, на четыре на сторонки низко кланялся,
Самому князю Владимиру в особину,
Еще всем его князьям он подколенныим.

Тут Владимир-князь стал молодца выспрашивать:
— Ты скажи-тко, ты откулешний, дородный добрый молодец,
Тебя как-то, молодца, да именем зовут,
Величают, удалого, по отечеству?

Говорил-то старыя казак да Илья Муромец:
— Есть я с славного из города из Мурома,
Из того села да Карачарова,
Есть я старыя казак да Илья Муромец,
Илья Муромец да сын Иванович.

Говорит ему Владимир таковы слова:
— Ай же старыя казак да Илья Муромец!
Да й давно ли ты повыехал из Мурома
И которою дороженькой ты ехал в стольный Киев-град?
Говорил Илья он таковы слова:
— Ай ты славныя Владимир стольно-киевский!
Я стоял заутреню христосскую во Муроме,
А й к обеденке поспеть хотел я в стольный Киев-град,
То моя дорожка призамешкалась.
А я ехал-то дорожкой прямоезжею,
Прямоезжею дороженькой я ехал мимо-то Чернигов-град,
Ехал мимо эту Грязь да мимо Черную,
Мимо славну реченьку Смородину,
Мимо славную березу ту покляпую,
Мимо славный ехал Леванидов крест.

Говорил ему Владимир таковы слова:
— Ай же мужичища-деревенщина,
Во глазах, мужик, да подлыгаешься,
Во глазах, мужик, да насмехаешься!
Как у славного у города Чернигова
Нагнано тут силы много множество —
То пехотою никто да не прохаживал
И на добром коне никто да не проезживал,
Туда серый зверь да нз прорыскивал,
Птица черный ворон не пролетывал.
А й у той ли то у Грязи-то у Черноей,
Да у славноей у речки у Смородины,
А й у той ли у березы у покляпыя,
У того креста у Леванидова
Соловей сидит Разбойник Одихмантьев сын.
То как свищет Соловей да по-соловьему,
Как кричит злодей-разбойник по-звериному —
То все травушки-муравы уплетаются,
А лазоревы цветочки прочь осыпаются,
Темны лесушки к земле все приклоняются,
А что есть людей — то все мертвы лежат.

Говорил ему Илья да таковы слова:
— Ты, Владимир-князь да стольно-киевский!
Соловей Разбойник на твоем дворе.
Ему выбито ведь право око со косицею,
И он ко стремени булатному прикованный.

То Владимир-князь-от стольно-киевский
Он скорёшенько вставал да на резвы ножки,
Кунью шубоньку накинул на одно плечко,
То он шапочку соболью на одно ушко,
Он выходит-то на свой-то на широкий двор
Посмотреть на Соловья Разбойника.
Говорил-то ведь Владимир-князь да таковы слова:
— Засвищи-тко, Соловей, ты по-соловьему,
Закричи-тко ты, собака, по-звериному.

Говорил-то Соловей ему Разбойник Одихмантьев сын:
— Не у вас-то я сегодня, князь, обедаю,
А не вас-то я хочу да и послушати.
Я обедал-то у старого казака Ильи Муромца,
Да его хочу-то я послушати.

Говорил-то как Владимир-князь да стольно-киевский.
— Ай же старыя казак ты Илья Муромец!
Прикажи-тко засвистать ты Соловья да й по-соловьему,
Прикажи-тко закричать да по-звериному.
Говорил Илья да таковы слова:
— Ай же Соловей Разбойник Одихмантьев сын!
Засвищи-тко ты во полсвиста соловьего,
Закричи-тко ты во полкрика звериного.

Говорил-то ему Соловой Разбойник Одихмантьев сын:
— Ай же старыя казак ты Илья Муромец!
Мои раночки кровавы запечатались,
Да не ходят-то мои уста сахарные,
Не могу я засвистать да й по-соловьему,
Закричать-то не могу я по-звериному.
А й вели-тко князю ты Владимиру
Налить чару мне да зелена вина.
Я повыпью-то как чару зелена вина —
Мои раночки кровавы поразойдутся,
Да й уста мои сахарны порасходятся,
Да тогда я засвищу да по-соловьему,
Да тогда я закричу да по-звериному.

Говорил Илья тут князю он Владимиру:
— Ты, Владимир-князь да стольно-киевский,
Ты поди в свою столовую во горенку,
Наливай-то чару зелена вина.
Ты не малую стопу — да полтора ведра,
Подноси-тко к Соловью к Разбойнику. —
То Владимир-князь да стольно-киевский,
Он скоренько шел в столову свою горенку,
Наливал он чару зелена вина,
Да не малу он стопу — да полтора ведра,
Разводил медами он стоялыми,
Приносил-то он ко Соловью Разбойнику.
Соловей Разбойник Одихмантьев сын
Принял чарочку от князя он одной ручкой,
Выпил чарочку ту Соловей одним духом.

Засвистал как Соловей тут по-соловьему,
Закричал Разбойник по-звериному —
Маковки на теремах покривились,
А околенки во теремах рассыпались.
От него, от посвиста соловьего,
А что есть-то людушек — так все мертвы лежат,
А Владимир-князь-от стольно-киевский
Куньей шубонькой он укрывается.

А й тут старый-от казак да Илья Муромец,
Он скорешенько садился на добра коня,
А й он вез-то Соловья да во чисто поле,
И он срубил ему да буйну голову.
Говорил Илья да таковы слова:
— Тебе полно-тко свистать да по-соловьему,
Тебе полно-тко кричать да по-звериному,
Тебе полно-тко слезить да отцов-матерей,
Тебе полно-тко вдовить да жен молодыих,
Тебе полно-тко спущать-то сиротать да малых детушек!
А тут Соловью ему й славу поют,
А й славу поют ему век по веку!

Предлагаем подписаться на наш Telegram а также посетить наши самые интересный разделы Стихи, Стихи о любви, Прикольные картинки, Картинки со смыслом, Анекдоты, Стишки Пирожки.

И ещё немного о поэзии... Поэзия совершенно неотделима от психологии личности. Читая сегодня стихотворения прошлых лет, мы можем увидеть в них себя, понять заложенные в них переживания, потому что они важны и по сей день. Нередко поэзия помогает выразить невыразимое - те оттенки чувств, которые существуют внутри нас, и к которым мы не можем подобрать словесную форму. Кроме того стихи позволяют расширить словарный запас и развить речь, более точно и ярко выражать свои мысли. Поэзия развивает в нас чувство прекрасного, помогает увидеть красоту в нас и вокруг нас. Описанное выше в купе с образностью, краткостью и ассоциативностью стихотворной формы развивает нас как творческую, креативную личность, которая сама способна генерировать идеи и образы. Поэзия является великолепным помощником в воспитании и развитии ребенка. Знания, поданные в стихотворной форме (это может быть стих или песня), усваиваются быстрее и в большем объеме. Более того, стихи развивают фантазию и абстрактное мышление, и в целом делают жизнь детей эмоционально богаче и разнообразнее. Таким образом, очень важно, чтобы ребенок с первых дней слышал стихи и песни, впитывал красоту и многогранность окружающего его мира. Нас окружает поэзия красоты, которую мы выражаем в красоте поэзии!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *