Стихи о факире

В тихой музыке урагана
Показалось солнце и исчезло,
В центре бури стало ясно,
Но и стало бесполезно…
За ширмой разрушенных стен
Всё еще капают звонкие воды,
А за решеткой в пульсации вен
Гром и ветер, запах свободы.
В янтарных мудрых глазах
Отразились джунгли родные,
Пленнику в серых снегах,
Так до сих пор дорогие.
Два метра на два-жизнь,
И в далике всегда ничего,
Какой же в этом был смысл?
Просто это и всё.
Буря заберет домой,
Вода застилает глаза,
Бьет током дикий вой,
Вот скоро, и назад.
Клоуны все растворились,
Факир был пьян и одинок,
Остальные испарились,
Только вот искрился ток.
Буря когда-то стихла,
Вода куда-то ушла,
Факир стоял над мёртвым тигром,
Болела так у факира душа.

Фишт Андрей

*****

Песенка о факире Абу-Закире

Где тритоны бьют в тамтам,
пребывая в трансе,
где течет река Шампунь
от Шампани вспять,
ехал фокусник-чудак
в старом дилижансе,
ехал зайцем раз и два,
три, четыре, пять.

Но однажды по пути
из Афин в Марокко
входит парень в дилижанс,
хочет пострелять.
— Предъявите ваш билет! —
говорит он строго. —
А не то я раз и два,
три, четыре, пять!

Но факир Абу-Закир,
он не из овечек.
Никаким таким парням
с ним не совладать.
Он затенькал, как сверчок,
прыгнул, как кузнечик,
прыгнул раз и прыгнул два,
три, четыре, пять.

Где течет лениво Ганг
под удары гонга,
парень гонится за ним,
чтобы расстрелять.
Ах, как много тысяч лет
длится эта гонка —
может, год, а может, два.
три, четыре, пять.

Левитанский Юрий

*****

Туманный полумрак дворца
И мутный силуэт творца.
И дым объял сей тонкий стан,
Приехал маг из дальних стран.

Он принц огня, он царь пожара,
И не боится пламя жара.
Он по углям ступает смело,
И факел тушит так умело.

Он разжигает свой костер,
И светом полнится шатер.
Нет восхищению конца,
Сам царь пожаловал юнца.

И вот последний чуда миг,
Сверкнул в ладонях яркий блик
И с рук сорвавшись в небеса
Летит из углей стрекоза.

Лишь отлетев немного выше,
Она как феникс жаром дышит.
Раздулась, лопнула и тут
Во тьме вдруг всполыхнул салют.

Пылал он ярче звездопада,
Он осветил деревья сада
И город весь и весь народ,
Что снизу пляшет и поет.

Закончилась чудес пора,
Гудит, смеется детвора,
И удивленно смотрит люд
На затыхающий салют.

Ну вот конец и волшебству,
Толпа готовится ко сну,
А дети потирают глазки
И жаждут продолженья сказки.

Но вот и утро наступило,
И солнце небо озарило,
И ищет каждый из детей
Исчез бесследно чародей!

Остались на полу угли,
Комки обугленной земли,
И снова ждет честной народ,
Когда факир к ним вновь придет.

*****

Переливается кожа яркими цветами,
От тонких изгибов играет чешуя.
Завораживающий танец не передать словами:
Под музыку факира танцует змея.

Толпы зевак будто под гипнозом,
Одурманены страстью опасного танцора.
Кобра шипит, обдавая легким морозом
Всех зрителей. Создает зону террора.

Но стоит приглядеться к двум этим артистам.
Где жерства? Играет или танцует?
«Факир!», — могут крикнуть человек тристо, —
«Ведь он, играя, своей жизнью рискует!»

Так многие скажут, так все говорят.
Ведь змея, ничто иное, как дикая тварь.
В ней течет опасный, смертельный яд…
Но мне, если честно её очень жаль.

Сотни людей столпились вокруг.
Ожидают её страха и повиновенья.
Ещё этот раздражающий дудочки звук…
Все это требует большого терпенья.

Кобра просто не знает своей силы и мощи.
И что у нее джокер и козырный туз.
И все эти люди так низки и тощи,
Как и сам факир, он вообще трус.

Страх скрывает под маской иллюзиониста,
В его руках дудка вместо кнута.
Все видят в нем только простого артиста,
А не изверга, тирана, труса, шута.

Что за собой прячет такой змеиный танец?
Желание труса стать героем-кумиром?
Снаружи — опасный, музыкальный глянец…
Внутри — амбиции, воплощенные факиром.

Время идет и все мои рассужденья
Не затронут сердца людей всего мира.
Кобра продолжает танец повиновенья
Под дудку любимого толпою факира.

*****

Сказка о факире

На земле Святой Востока
И от моря недалёко
Жил по имени На-сир
Мудрый, праведный факир.
Точно жил он, где не знают,
Столько разного болтают,
Но не важно, в общем, жил
И дела свои вершил.
Но забыли б о факире
Все давно бы в этом мире
С той минуты как Аллах
Превратил его бы в прах.
Но судьбе угодно было
Чтоб его не позабыло
Поколение людей
С тех далёких, славный дней.
Чем же он себя прославил,
Что хорошего оставил
Если столько уж веков
Слышим мы от стариков —
На лютне своей играя,
Пел факир слезу роняя:
«Я живу как перст один,
Сам себе я господин,
У других жена и дети,
Как прекрасно им на свете!
О, Аллах, прости меня
Если грешен в чём-то я».
Так и пел На-сир вздыхая
И Аллаха вспоминая
На ковре своём один
Вдруг внесли ему кувшин
Два невольника огромных,
Очень чёрных, только скромных
Поклонились до земли,
Повернулись и ушли.
А кувшин так и искрится,
Голова инда кружится,
Весь в рисунках, голубой
Видно очень дорогой.
Не успел факир подняться
До кувшина чтоб добраться
Как вошёл седой мудрец
На руках, неся ларец
Флейта в том ларце лежала,
Как жемчужина сверкала
Положил её старик
И … растаял в тот же миг.
Тут факир так удивился,
Чуть рассудка не лишился,
А пришёл когда в себя,
Рта не мог открыть три дня.
Всё же время победило
И факира исцелило,
Только флейту и кувшин
Обходил он за аршин.
Но конец всему бывает,
Даже страху наступает.
И решил факир узнать
Кто кувшин мог этот дать,
И отправился к Ос-ману,
Плуту старому-шайтану.
Колдовство хоть знаю я,
Знает больше он меня.
Но раздумал и вернулся,
В угол сел в себе замкнулся.
Час сидит факир, другой
На кувшин всё дорогой
Нет да нет, украдкой глянет,
Так его к нему и тянет.
Не стерпел и подошёл,
Не спеша, весь обошёл,
Да легонько крышку сдвинул,
Внутрь взглянул и рот разинул,
Так в нём страшно и темно
И не видно даже дно.
Отошёл, взял флейту в руки,
Осмотрел не ради скуки,
Флейта с виду так нежна
Но зачем она нужна?
Дай-ка я на ней сыграю,
Может что-то и узнаю?
Взял и дунул только раз
И гляди-ка в тот же час,
Крышка на пол вдруг упала,
У факира грудь аж впала.
Страшно стало так ему,
Чародею, колдуну,
Что сидит, почти не дышит
Ничего вокруг не слышит,
Свет в глазах аж потемнел
И На-сир остолбенел.
Из кувшина извиваясь
И шипя, и чуть качаясь
Кобра медленно ползёт
Словно смерть к нему идёт.
Только кобра так красива
И в короне — это ж диво.
И к факиру подползла,
Да всего и обвила
И в глаза ему взглянула,
Пасть разинула, зевнула
Не спеша, с него сползла
И в кувшин назад ушла.
Тут факир пришёл в сознанье,
Взялся, было за гаданье,
Но попытки все его
Так не дали ничего.
Что же кроется в кувшине,
Не могу понять я ныне,
Лучше в речке утоплю
Я кувшин, а с ним змею.
На него накрыл он крышку,
Дал волненью передышку,
Взял мешок из сундука,
Оглядел его слегка.
Цел мешок, довольно прочен,
Для кувшина вроде точен.
И факир повеселел,
Даже больше, осмелел.
И кувшин, и флейту тоже
Он в мешок засунул всё же
И верёвкой завязал
Про себя же так сказал:
Ведь в мешке нести не страшно,
А вот это очень важно.
И оделся не спеша,
Взял мешок, едва, дыша
И пошел, сутулясь к речке
Чтоб в укромненьком местечке
Грех великий совершить —
Тварь живую утопить..
Только сердце что-то ноет,
Что-то душу беспокоит.
Но факир не смог понять,
Продолжал себе шагать,
Никого не замечая
И судьбу свою ругая.
Так и к речке подошёл,
Место глубже он нашёл
И мешок свой бросил в воду,
Обретя опять свободу,
Поклонился до земли,
Произнёс, Аллах, прости —
Есть грехи ещё похуже.
Затянул халат потуже,
Повернулся и домой
Со спокойною душой
Без заботы и тревоги
Вновь пошёл он по дороге.
Солнце ласково печёт,
Не спеша, факир бредёт,
Тихо песню напевая,
От усталости зевая.
Наконец-то и дошёл,
Сразу в комнату вошёл,
Без хлопот На-сир разделся,
От души всего наелся,
Лёг на коврик отдохнуть
Чтоб часок другой вздремнуть.
Сколько спал факир, не знает,
Кто во сне часы считает?
Только снится сон ему
Про несчастную змею.
Плачет горько так бедняжка,
Ей в кувшине очень тяжко,
Слёзы льются у змеи,
Шепчет всё, На-сир спаси,
Зла тебе не причинила,
Так за что я получила
Эту муку от тебя,
Лишь за то, что я змея?
Сном своим так удивлённый,
Он проснулся изумлённый.
Стыдно стало тут ему
За коварство на змею.
Встал факир, уж ночь спустилась,
Мраком вся земля покрылась,
Только звёздочки горят,
Да деревья шелестят.
И На-сир стал одеваться,
Да за коброй собираться.
Туфли старые обул,
Свой фонарь ручной раздул,
С ним идти повеселее
И дорога посветлее,
Ночью в яму попадёшь,
Да и шею в ней свернёшь.
И пошёл гонимый страхом,
Словно проклятый Аллахом
Снова к берегу реки,
Чтоб змею свою спасти.
Так идя и озираясь,
И о камни спотыкаясь,
К речке той он подошёл,
Место старое нашёл,
Опустил фонарь на землю,
В воду глянул, волны дремлют,
Быстро снял чалму, халат,
Сам же о этом виноват,
Что забросил тварь живую,
Может даже не простую
Из-за трусости своей
В эту речку поскорей.
Тихо с берега спустился,
Над водою наклонился
И нырнул, ища кувшин
Он на дне реки один.
А вода уже остыла
И факира зазнобило,
Только он нырял, нырял
И мешок со дна достал,
И подняв над головою,
Ног, не чуя под собою,
Он от радости бегом
В дом вбежал свой нагишом.
И с мешка верёвку скинул,
И кувшин, и флейту вынул,
Да халат другой одел,
И кувшин весь оглядел.
Стало вдруг ему обидно,
Что темно, ничто не видно,
Лампу где-то раздобыл
И со страхом засветил.
Цел кувшин и флейта тоже,
Это счастье, счастье всё же.
И спокойно в угол сел,
И от радости запел:
Что же всё-таки случилось,
Что со мною приключилось,
И зачем кувшин опять
Я со дна реки мог взять,
Тайну эту разгадаю,
Будь, что будет, а узнаю
Почему же ты змея
Не ужалила меня?
Так тихонько напевая
Делать, что примерно зная,
Книги мудрые достал,
Тихо что-то почитал
Но разгадки о кувшине
В них и не было в помине.
Вновь кувшин он в руки взял
И случайно прочитал:
Надпись так была простая,
Незаметная такая,
Кто кувшин приобретёт,
К морю синему снесёт,
И возьмёт змею живою
Из кувшина так рукою,
Да сбрызнёт морской водой,
Вытрет тряпочкой сухой,
На ковёр её положит,
Да поесть, попить предложит,
Тот узнает от змеи
Как её тогда спасти.
Ведь не зря так написали,
Знать змею заколдовали.
Грех великий быть в долгу,
Чем смогу ей помогу,
И конец наступит горю,
И отправился он к морю.
Не спеша, факир идёт
И в мешке кувшин несёт.
Долго шёл и дни и ночи,
Не смыкал в дороге очи,
А когда совсем устал,
Море вдруг он увидал.
И вздохнул На-сир спокойно,
Как и путнику пристойно.
И собрав остаток сил
К морю, он засеменил,
До воды дошёл усталый,
Сел в песок совсем уж вялый
И под рокот волн морских,
Он ушёл от дел мирских.
Спал На-сир часов пятнадцать,
Может быть и больше, двадцать,
Но проснулся бодрым он,
Как лекарство — крепкий сон.
Встал, немного освежился,
Как положено, умылся,
Оглядел морской простор,
Из мешка достал ковёр,
Расстелил так аккуратно,
Что глазам его приятно,
Из кувшина взял змею
И положил на краю,
И сбрызнул её водою,
Вытер тряпочкой сухою,
Оказал большую честь,
Дал попить ей и поесть.
И змея заговорила:
Колдовство не отступило,
Хватит мужества и сил
О, спаситель мой, На-сир
Чтоб закончить это дело,
Если да, берись ты смело,
Если нет, то отступи
И меня ты не губи.
Я согласен, что прикажешь?
Буду делать, так как скажешь.
Что же слушай, о, факир
Избавитель мой, На-сир.
Ты сходи на ту вон кручу,
Натаскай ты веток кучу,
Оттащи чуть-чуть ковёр,
И зажги вот здесь костёр.
А когда он разгорится
И не будет уж дымиться
Ты меня в него впусти,
Этим только и спасти
От несчастной жизни вечной,
От печали бесконечной
Можешь ты меня теперь
О, На-сир, прошу, поверь.
Что ж тебе я повинуюсь,
Хоть не много и волнуюсь,
Всё я сделаю тебе,
Раз угодно так судьбе.
И На-сир с большой охотой
Занялся своей работой,
Но когда развёл костёр,
Тут в душе и вышел спор,
Стало так факиру жалко,
Ведь змея же, а не палка,
Ни за что вот так змею
Вдруг и взять предать огню.
Но рассудок побеждает,
Жалость всё же отступает
И факир набрался сил,
И в огонь змею пустил.
Небо сразу потемнело,
Море будто закипело,
И выходит из огня
Чудо-девица, краса.
И к факиру вмиг подходит,
Нежных глаз с него не сводит,
Говорит ему она:
Я на век твоя жена,
И меня ты не пугайся,
И в душе своей не кайся,
Колдовство разрушил ты,
Вот и в жёны забери.
Я же дряблый старикашка,
Не жених я а букашка.
Свет мой, милая, очнись,
Если спишь, то пробудись.
Стал ты юношей, мой милый,
Словно витязь ты красивый,
На-ка зеркальце возьми,
На себя в него взгляни,
Что увидишь, не пугайся
И в дорогу собирайся.
Глянул в зеркальце старик
И увидел юный лик…

Чугунников Александр