Стихи о комнате, моя комната

В комнате твоей
Слышен шум ветвей,
И глядит туда
Белая звезда.
Плачет соловей
За твоим окном,
И светло, как днем,
В комнате твоей.
Только тишина,
Только синий лед,
И навеки дна
Не достанет лот.
Самый зоркий глаз
Не увидит дна,
Самый чуткий слух
Не услышит час —
Где летит судьба,
Тишина, весна
Одного из двух,
Одного из нас.

Иванов Георгий

*****

Люблю я эту комнату,
где розовеет вереск
в зеленом кувшине.
Люблю я эту комнату,
где проживает ересь
с богами наравне.

Где в этом, только в этом
находят смысл
и ветром
смывают гарь и хлам,
где остро пахнет веком
четырнадцатым
с веком
двадцатым пополам.

Люблю я эту комнату
без драм и без расчета…
И так за годом год
люблю я эту комнату,
что, значит, в этом что-то,
наверно, есть, но что-то —
и в том, чему черед.

Где дни, как карты, смешивая —
грядущий и начальный,
что жив и что угас, —
я вижу как насмешливо,
а может быть, печально
глядит она на нас.

Люблю я эту комнату,
где даже давний берег
так близок — не забыть…
Где нужно мало денег,
чтобы счастливым быть.

Булат Окуджава

*****

Я полюбила комнату свою,
И ветку с белыми цветами за окном.
Я в ней смеюсь, и плачу, и творю,
И вспоминаю с болью о былом.
Я — в ней хозяйка, я и госпожа,
Я в ней приказчик, я и исполнитель,
Я в ней не человек, а житель.
Звучит красиво «житель»,
Значит, ты живешь,
Встречаешь утро, провожаешь вечер,
Мила жара, и теплый дождь,
И пыль, и знойный ветер.
Прекрасна жизнь! Я в это свято верю…
Лишь невозможно пережить потери.

Балтер Татьяна

*****

Я комнату снимаю на Сущевской.
Успел я одиночеством пресытиться,
и перемены никакой существенной
в квартирном положеньи не предвидится.
Стучит,
стучит моя машинка пишущая,
а за стеной соседка,
мужа пичкающая,
внушает ему сыто без конца,
что надо бы давно женить жильца.

А ты,
ты где-то,
как в другой Галактике,
и кто-то тебя под руку галантненько
ведет —
ну и пускай себе ведет.
Он тот, кто надо,
ибо он не тот.
Воюю.
Воевать — в крови моей.
Но, возвращаясь поздней ночью,
вижу я,
что только кошка черно-бело-рыжая
меня встречает у моих дверей.
Я молока ей в блюдечке даю,
смотрю,
и в этом странном положеньи
одержанная час назад в бою
мне кажется победа пораженьем.
Но если побежден, как на беду,
уже взаправду,
но не чьей-то смелостью,
а чьей-то просто тупостью и мелкостью,
куда иду?
Я к матери иду.
Здесь надо мной не учиняют суд,
а наливают мне в тарелку суп.
Здесь не поймут стихов моих превратно,
а если и ворчат —
ворчат приятно.
Я в суп поглубже ложкою вникаю,
нравоученьям маминым внимаю,
киваю удрученной головой,
но чувствую —
я все-таки живой.
И мысли облегченные скользят,
и губы шепчут детские обеты,
и мучившее час тому назад
мне пораженье кажется победой…

Евгений Евтушенко

*****

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?
За дверью бессмысленно все, особенно — возглас счастья.
Только в уборную — и сразу же возвращайся.

О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора.
Потому что пространство сделано из коридора
и кончается счетчиком. А если войдет живая
милка, пасть разевая, выгони не раздевая.

Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
таким же, каким ты был, тем более — изувеченным?

О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову
в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу.
В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной.
Ты написал много букв; еще одна будет лишней.

Не выходи из комнаты. О, пускай только комната
догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито
эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.
Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.

Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.

Иосиф Бродский

*****

В комнате высокой
на целый день
сумрачная, смутная
осела тень.
Облачные очереди
стали в ряд,
молнии рубцами
на лице горят.
Голос ненаигранный —
дальний гром,
словно память кинутая
детских дрём.
Вот и ветер, хлынувший
волной обид,
каждый сердца клинышек
дождём дробит…
Движется республика,
шумит внизу,
слушает плывущую
над ней грозу.
Как мне нынче хочется
сто лет прожить, —
чтоб про наши горечи
рассказ сложить.
Чтобы стародавнюю
глухую быль
били крылья памяти,
как дождик — пыль.
Чтобы ветер взвихренный
в развал теней —
голос ненаигранный
чтоб пел о ней.
О моей высокой
синемолнийной
комнате, тревогою
наполненной.
Вот хотя бы этот
грозовой мотив
выпомнить и выполнить,
на слух схватив.
Это не колёса
бьют и цокают
в песнь мою и в жизнь мою
высокую.
Это рвёт республика
сердца внизу,
слушая плывущую
над ней грозу.
Ты плыви, плыви,
гроза, по жёлобу:
долго небу не бывать
тяжёлому.
Ты плыви, гроза,
на нас не вешайся,
прибавляй нам смелости
да свежести.
По моей высокой
синемолнийной,
бодрою тревогою
наполненной.

Асеев Николай

*****

Моя комната — четыре стены.
Моя жизнь — четыре дороги.
Я слаб или слишком молод?

Я заперт на четыре замка.
Я мертв, я раздавлен.
Мне нечем дышать,
Здесь слишком темно.
Бля, я надорван…
Стянут жилами нервов.
Я на пороге.
Устал…

Время не лечит,
Время не ждет.
Только цифры — круговорот!

Зачем все это?
Зачем четыре стены?
Зачем эта жизнь?
Зачем ты? Чтобы жить?
Ради чего?
Ради каких барышей,
Молитв или славы?

Зачем это надо?

Кем я придуман и для чего?
Чтобы стыть здесь на распутье?
Знала бы ты, как это больно…

А ты, наверное, видишь себя виноватой?
Я, впрочем, прочел это в глазах у тебя.
Когда я уходил и обещал позвонить.
И я позвонил, да только поздно.

Я не знаю как мне еще…
Как я должен распяться,
Вывернуть шкуру!
Все равно не поможет!
И дело не в том, что я слаб или крут.
Просто так есть…
Просто так есть!!!
Странная ты…
Прощай!
Желаю удачи!

Дымов Николай