Стихи о песчаных дюнах

Пустынные дюны волнами
лежат на морском берегу,
скалистые ветры с песками,
срываясь, кружатся ко дну.

*****

Мне нравится, как произносятся «дюны»,
Как будто бы дернули арфу за струны.
Но музыка дюнам совсем не близка,
Ведь это же горы морского песка.

Дядина Галина

*****

Песчаные дюны за старым окном,
Знакомая местность степная.
Селенья родные и свежесть кругом,
Допитая чашечка чая.
Несет меня поезд в излюбленный край,
В деревню, где вырос я прежде.
Весенние грезы, стремительный май,
Последняя верность надежде.
Колеса стучат, поспешает экспресс.
Далекие звезды мерцают.
За гордою степью виднеется лес,
Деревню огни освещают.
Осталось немного, и с доброй мечтой
Я мчусь, словно гордая птица.
И пусть я изрядно попорчен судьбой,
Крепки все же меч и десница.

Чечельницкий Владислав

*****

Пустыня, дюны и песок,
В висках стучит — воды б глоток…
Душа, когда ты всё пройдёшь,
То в Божью благодать войдёшь.

Валентина Коц

*****

В дюнах ветер гоняет песок,
И возводит холмы, будто замки,
И заносит следы моих ног,
Что цепочкой несли свои знаки,
Как и древних племён письмена,
На песке оставлялись когда-то,
Но исчезли они навсегда,
Стёрлась память о них, стёрлись даты

Ветер в дюнах гоняет песок,
Его песни мне с детства знакомы,
И буксует в песке колесо,
С каждым шагом, труднее подъёмы,
Завывает мне ветер в ушах
И поёт в октябре вновь о мае,
Словно в старых песочных часах,
Время мне и Земле отмеряет…

*****

За сизыми дюнами — северный тусклый туман.
За сизыми дюнами — серая даль океана.
На зыби холодной, у берега — черный баклан,
На зыби маячит высокая шейка баклана.

За сизыми дюнами — север. Вдали иногда
Проходят, как тени, норвежские старые шхуны —
И снова все пусто. Холодное небо, вода,
Туман синеватый и дюны.

Иван Бунин

*****

Я искала песчаные дюны,
Чтоб в часах не кончался песок…
Не успела — и лопнули струны,
И я целюсь нечайно в висок.

Я искала твои отпечатки
На бокалах, испитых до дна,
Убегала от всех без оглядки,
Оставаясь с тобой, но одна.

Я читала тебя, как по буквам,
На страницах несказанных слов…
На коленях друг перед другом,
Мы в плену у стекляных часов…

Я песочные строила замки,
Но прилив их опять разбивал,
Подбирала к воспоминаниям рамки,
Платья к цвету глаз и зеркал…

Ты воскреснешь — и все возратится,
Милый, грешный, святой, навсегда…
Господи, мне ли молиться?
Обрезаю с тобой провода…

Улетаю в песчаные дюны…
Где ты жив. Где песок. Навсегда…

Гребенчукова Елена

*****

Потерян мир, в песчаных дюнах…
И путь нелегкий, налегке.
И только думы, только думы
Об исчезающей звезде!

Пустыня, тайны не расскажет…
Горячий зной, сведет с ума.
И чашу эту не заполнить,
В песок уходит вся вода!

Следы, прошедших, той пустыней,
Как будто Каин заклеймил…
Печать свою на них поставил!
За что? За то, что не любил…

Безжалостно сверкает солнце,
В огне безумия своем!
Песчаный смерч кружится с ветром,
В угаре буря: Ночью, Днем…

Песочный мир, мертва пустыня!
Вдали сверкают миражи.
На солнце, тенью от барханов,
То ли подковы, то ль серпы…

Песочный мир, мир ураганов
Мир великанов из песка…
Но есть, в том мире, перст Адамов!
Что нам подскажет, где звезда…

Филипова Элина

*****

Утопия песчаных дюн —
«Весенний холм»
средь спекшихся песков.
Оазис этот очень юн,
коль возраст мерить жизнью городов.
Оправой — Бау-хауза формат
венчает площадь Дизанхов.
Сам город юн,
вокруг же тьма веков,
песок под жгучим солнцем — ад.

И потому, что молод он,
а, может, потому,
что русским стал на треть,
посланцев северных сторон
влечет своим желанием согреть
и вековой мечтою перемен …
Жара. До вечера затих
уставший город.
Слышен Григ,
а дальше, там
Рахманинов, Шопен.
В широтах укороченных теней
звучат аккорды широты своей.

sedoy

*****

В дюнах

Я не люблю пустого словаря
Любовных слов и жалких выражений:
«Ты мой», «Твоя», «Люблю», «Навеки твой».
Я рабства не люблю. Свободным взором
Красивой женщине смотрю в глаза
И говорю: «Сегодня ночь. Но завтра —
Сияющий и новый день. Приди.
Бери меня, торжественная страсть.
А завтра я уйду — и запою».

Моя душа проста. Соленый ветер
Морей и смольный дух сосны
Ее питал. И в ней — всё те же знаки,
Что на моем обветренном лице.
И я прекрасен — нищей красотою
Зыбучих дюн и северных морей.

Так думал я, блуждая по границе
Финляндии, вникая в темный говор
Небритых и зеленоглазых финнов.
Стояла тишина. И у платформы
Готовый поезд разводил пары.
И русская таможенная стража
Лениво отдыхала на песчаном
Обрыве, где кончалось полотно.
Так открывалась новая страна —
И русский бесприютный храм глядел
В чужую, незнакомую страну.

Так думал я. И вот она пришла
И встала на откосе. Были рыжи
Ее глаза от солнца и песка.
И волосы, смолистые как сосны,
В отливах синих падали на плечи.
Пришла. Скрестила свой звериный взгляд
С моим звериным взглядом. Засмеялась
Высоким смехом. Бросила в меня
Пучок травы и золотую горсть
Песку. Потом — вскочила
И, прыгая, помчалась под откос…

Я гнал ее далёко. Исцарапал
Лицо о хвои, окровавил руки
И платье изорвал. Кричал и гнал
Ее, как зверя, вновь кричал и звал,
И страстный голос был — как звуки рога.
Она же оставляла легкий след
В зыбучих дюнах, и пропала в соснах,
Когда их заплела ночная синь.

И я лежу, от бега задыхаясь,
Один, в песке. В пылающих глазах
Еще бежит она — и вся хохочет:
Хохочут волосы, хохочут ноги,
Хохочет платье, вздутое от бега…
Лежу и думаю: «Сегодня ночь
И завтра ночь. Я не уйду отсюда,
Пока не затравлю ее, как зверя,
И голосом, зовущим, как рога,
Не прегражу ей путь. И не скажу:
«Моя! Моя!» — И пусть она мне крикнет:
«Твоя! Твоя!»

Александр Блок