Стихи о реке Печора

Печора — гордая река,
Уж сколько лет бежишь куда-то.
Печора, как прекрасна ты
В лучах багрового заката.
Как хорошо с тобой сидеть
Такими лунными ночами.
И молча на костер глядеть,
Что воздыхает между нами.
Высокий берег над рекой
И две сосны, как два солдата,
Оберегают наш покой.
И город спит в лучах заката.
Печора, дивная тайга
Тебя с любовью обнимает.
И грусть моя, и боль моя
C тобой куда-то уплывает.
Как воды чистые твои
Журча ручьём бегут куда-то,
Так годы лучшие мои летят
И нету им возврата.

Михайлов Валерий

*****

Скоро матушка Печора
Сбросит тяжесть с плеч.
Ручейки, речушки, речки
Вместе с нею будут течь.
Теплоходы выйдут скоро
На простор большой реки.
В добрый путь вам, капитаны —
Дорогие речники.
На распутье вы стоите,
Перед выбором пути,
Но по мелям не ходите,
Если хочется пройти.
Озорные капитаны —
Молодые речники
Вновь помчатся, басурманы,
Между берегов реки.
Пожелать мне им хотелось
Больше футов под килём,
Чтобы в трудностях терпелось —
Шли бы правильным путём.

*****

Плывут по Печоре суда,
Как звезды, огнями мерцают,
А крутые речны берега
Жизнь прошедшего дня отражают.
По ее берегам лесорубы живут,
Горняки уголь, нефть добывают,
По ее берегам пастухи
Ненцы, коми оленей пасут,
Рыбаки тянут неводы с рыбой.
На ее берегах стоят города
Воркута и Ухта, Нарьян-Мар и Печора.
Над широкой рекой
Коми песня плывет,
И ее подхватили другие,
Вот татарин про степи поет,
Украинец Днепро вспоминает.
Всех сдружила могуча река,
Печора-река, крутая волна,
И чайка крылом волну рассекает.

Сумароков Алексей

*****

Исток — на Северном Урале
(возможно, вы об этом знали).
Сперва бежит на юго-запад,
Зовется горною рекой.
Затем, на север устремляясь,
Приобретает и покой.
Течет спокойно к морю скоро
Её величество Печора.

*****

Несёт свои воды большая река,
Урал седовласый её породил,
Хрустальную сказку минуя века,
Он по таёжной земле проложил.

На перевале среди мерзлоты,
Впитав в себя силу и гордую стать,
Река понеслась с крутой высоты,
Преграды стараясь не замечать.

На запад сначала, на север потом,
Сквозь горы и лес потекла в океан,
Зимой укрываясь нетающим льдом,
А летом густой раздвигая туман.

Равнина строптивость её приняла:
Широкие поймы, шары, рукава.
За это река ей дары принесла:
Луга живописные и острова.

Открылся Печоре великий простор,
К нему осторожно она подошла
И свежесть свою от заснеженных гор,
Река океанской волне отдала.

Рочев Юрий

*****

Над седым Уралом хмарят тучи.
Сам Урал, как великан могучий.
И суровы, и добры здесь люди,
Им никто не поднесёт на блюде

Ни работы, ни здоровья, ни удачи.
Пусть суров здесь климат, но не плачут.
Не медведь, здесь человек — хозяин.
Над Уралом реют птичьи стаи.

Здесь течёт река моя — Печора,
Что впадает в Баренцево море.
Ты мне снишься Север, милый Север.
На лугах такой душистый клевер.

Здесь приволье, воздух свежий, пряный,
Над Печорою рассвет румяный.
А в реке сиг, сёмга, нельма, омуль.
Здесь в лесах тропинки все знакомы,

Где ходил я с мамой за морошкой.
Приносил грибов по два лукошка.
Детство незаметно так промчалось,
Если повторить бы всё сначала.

Только жаль, что время не воротишь,
Очень горько, что наш век короток.
Но пока ты жив — жива надежда,
А надежда бесконечна и безбрежна.

Петрук

*****

Песня о реке Печора

Живешь на свете и не знаешь,
Что есть такие города:
Прекрасней всех красот на свете,
В себя влюбляют навсегда.

Припев:
У Печоры-реки, где Уральские горы,
На крутом берегу город дивный — Печора.
В белом инее спит под полярной звездою,
Он зовется душой, с ним я связан судьбою.

На Канин Нос буксир причалил,
Трудяга северных широт.
«Печоре быть!» — сказал Русанов,
Как то, что плавит солнце лед.

Припев:
У Печоры-реки, где Уральские горы,
На крутом берегу город дивный — Печора.
В белом инее спит под полярной звездою,
Он зовется душой, с ним я связан судьбою.

Встречать рассветы и закаты,
И посмотреть на ледоход,
На берег, к беленьким березкам,
Приходит город каждый год.

Припев:
У Печоры-реки, где Уральские горы,
На крутом берегу город дивный — Печора.
В белом инее спит под полярной звездою,
Он зовется душой, с ним я связан судьбою.

*****

Далеко бежит Печора,
Дух студёный отводя,
Красота и ширь простора,
На сторонку не глядя:

Ни налево, ни направо
(Уж, тем более, назад),
Выступает, словно пава,
Хороня и рай и ад.

Много рыбы, мало жара,
Есть и избы, зверь шуршит…
Берегиня от пожара
Настороженно глядит.

Тайна бора и урёмы,
Вязь кремнистых берегов
Навевает грёзу дрёмы
Молодых и стариков.

Чуть помедлишь, заневолит,
Тут и омут… Пропадёшь!
Но и пОит, негой холит,
Что задумаешь: найдёшь.

Хороша её водица —
Связь истаявших времён,
И вкусна слезы криница,
В ней и песня, в ней и стон.

Даль стрелою пробивая,
Мощно трудится река,
Жажду жизни утоляя
Леса, птицы, рыбака.

Синь и сила огневая,
Сталь в погоду января,
Хоть седая, молодая,
Душу гложет, теребя.

Не даёт спокойно править,
Ненароком «ущипнёт»,
Может суком бок поранить,
Приручиться не даёт.

Сотни лет течёт, играя
Переменчивой водой —
И краса, и гордость края,
Благодатный наш покой.

Росов Василий

*****

Оскудела Печора водою,
Оголила песчаные косы свои.
Безымянный фарватер порою
Сужался до узкой мели.

Ждет не дождется дождей после лета,
Плавящих снег на соседних горах.
Суетиться зима, рядышком где-то,
Примеряя наряд для вершин впопыхах.

Многослойные скалы торчат из воды,
Возвышаясь над быстрым теченьем.
На полочках, словно веснушки, грибы
Расселились с тайным волненьем.

Над Печорского берега краем
Чуть замешкался солнечный шар.
Это место сравнимо лишь с раем.
Природа — божественный дар.

Солнце зашло за край мира,
Окрасив в зеленый закат.
Ты слышишь как журчащая лира
Уносит тебя в вечность сонат.

Аширов Дамир

*****

Сюда, к просторам вольным, северным,
где крякал мир и нерестился,
я прилетел, подранок, селезень,
и на Печору опустился.

И я почуял всеми нервами,
как из-за леса осиянно
пахнуло льдинами и нерпами
в меня величье океана.

Я океан вдохнул и выдохнул,
как будто выдохнул печали,
и все дробинки кровью вытолкнул,
даря на память их Печоре.

Они пошли на дно холодное,
а сам я, трепетный и лёгкий,
поднялся вновь, крылами хлопая,
с какой-то новой силой лётною.

Меня ветра чуть-чуть покачивали,
неся над мхами и кустами.
Сопя, дорогу вдаль показывали
ондатры мокрыми усами.

Через простор земель непаханых,
цветы и заячьи орешки,
меня несли на пантах бархатных
веселоглазые олешки.

Когда на кочки я присаживался, —
и тундра ягель подносила,
и клюква, за зиму прослаженная,
себя попробовать просила.

И я, затворами облязганный,
вдруг понял — я чего-то стою,
раз я такою был обласканный
твоей, Печора, добротою!

Когда-нибудь опять, над Севером,
тобой не узнанный, Печора,
я пролечу могучим селезнем,
сверкая перьями парчово.

И ты засмотришься нечаянно
на тот полёт и оперенье,
забыв, что всё это не чьё-нибудь —
твоё, Печора, одаренье.

И ты не вспомнишь, как ты прятала
меня весной, как обречённо
то оперенье кровью плакало
в твой голубой подол, Печора…

Евгений Евтушенко

*****

В июньскую белую ночь перед сном
На берег иду посмотреть я,
Где высятся сосны на мысе лесном
Свидетелями столетья.
Как воды Печоры, здесь годы текли
Над этой частицею Коми земли.

Увидеть медведя, оленя, лису
Здесь некому было бывало.
И дробь барабанная дятла в лесу
Привычных зверей не пугала.
Наш край вот таким первобытным и был,
Когда здесь Русанов на лодке проплыл.

Предвидя разбуженным край наш лесной,
Не мог и подумать он, глядя,
Какой дорогой и ужасной ценой
За будущий город заплатят.
Когда бы он видел несчастных удел,
Свои предсказанья он сам бы презрел.

Хватов Александр

*****

За ухой, до слёз перчённой,
сочинённой в котелке,
спирт, разбавленный Печорой,
пили мы на катерке.

Катерок плясал по волнам
без гармошки трепака
и о льды на самом полном
обдирал себе бока.

И плясали мысли наши,
как стаканы на столе,
то о Даше, то о Маше,
то о каше на земле.

Я был вроде и не пьяный,
ничего не упускал.
Как олень под снегом ягель,
под словами суть искал.

Но в разброде гомонившем
не добрался я до дна,
ибо суть и говорившим
не совсем была ясна.

Люди все куда-то плыли
по работе, по судьбе.
Люди пили. Люди были
неясны самим себе.

Оглядел я, вздрогнув, кубрик:
понимает ли рыбак,
тот, что мрачно пьет и курит,
отчего он мрачен так?

Понимает ли завскладом,
продовольственный колосс,
что он спрашивает взглядом
из-под слипшихся волос?

Понимает ли, сжимая
локоть мой, товаровед, —
что он выяснить желает?
Понимает или нет?

Кулаком старпом грохочет.
Шерсть дымится на груди.
Ну, а что сказать он хочет —
разбери его поди.

Все кричат: предсельсовета,
из рыбкопа чей-то зам.
Каждый требует ответа,
а на что — не знает сам.

Ах ты, матушка — Россия,
что ты делаешь со мной?
То ли все вокруг смурные?
То ли я один смурной!

Я — из кубрика на волю,
но, судёнышко креня,
вопрошаюшие волны
навалились на меня.

Вопрошали что-то искры
из трубы у катерка,
вопрошали ивы, избы,
птицы, звери, облака.

Я прийти в себя пытался,
и под крики птичьих стай
я по палубе метался,
как по льдине горностай.

А потом увидел ненца.
Он, как будто на холме,
восседал надменно, немо,
словно вечность, на корме.

Тучи шли над ним, нависнув,
ветер бил в лицо, свистя,
ну, а он молчал недвижно —
тундры мудрое дитя.

Я застыл, воображая —
вот кто знает всё про нас.
Но вгляделся — вопрошали
щёлки узенькие глаз.

«Неужели, — как в тумане
крикнул я сквозь рёв и гик, —
все себя не понимают,
и тем более — других?»

Мои щёки повлажнели.
Вихорь брызг меня шатал.
«Неужели? Неужели?
Неужели?» — я шептал.

«Может быть, я мыслю грубо?
Может быть, я слеп и глух?
Может, всё не так уж глупо —
просто сам я мал и глуп?»

Катерок то погружался,
то взлетал, седым-седой.
Грудью к тросам я прижался,
наклонился над водой.

«Ты ответь мне, колдовская,
голубая глубота,
отчего во мне такая
горевая глупота?

Езжу, плаваю, летаю,
всё куда-то тороплюсь,
книжки умные читаю,
а умней не становлюсь.

Может, поиски, метанья —
не причина тосковать?
Может, смысл существованья
в том, чтоб смысл его искать?»

Ждал я, ждал я в криках чаек,
но ревела у борта,
ничего не отвечая,
голубая глубота.

Евгений Евтушенко