Стихи о Воробьевых горах

На Воробьевых горах,
Там, где пруды серебрятся,
Серая утка утят
Вывела в воду плескаться.
Пруд для них, что океан —
Нет ни конца, ни края,
И опустив тонкий стан,
Ласкает их ива нагая.
В серых комочках вода;
Им весело плавать учиться.
И будто вернулась весна,
На пруд прилетевшею птицей.

Селена

*****

Воробьёвы горы в Москве
Навсегда запомнились мне,
Прекрасны в пору любую,
Даль открывали голубую.
Торжественные ели
Под Паваротти что-то пели.
Лиственниц запах смолы,
Как привет родной стороны.
Летом двойная радуга
На клад старинный указывала.
Зимой снегоуборочные машины
Как бабочки по площади кружили.
Весенних яблонь цветы
И осенью их дары.
Дуб, царящий на поляне,
Тень дающий под ветвями.
И как костел католический
Главное здание величественное.

olala

*****

С высоты Воробьевых гор
На Москву я с восторгом взираю.
Как могла я не знать до сих пор
Красоты такой славного края?!

Сколько глаз восторгались тобой?
Сколько душ в этом месте взлетает?
В окнах свет, словно звездный прибой,
Завороженно взгляд привлекает.

А в светящихся зданиях рай!
Опустилось с небес царство Божие.
Расправляй крылья, ангел, взлетай!
Над столицей Москвой, над прохожими…

Воробьиный полет или сокола…
Все равно кем взлетает душа.
Тело замерло призрачно около.
Ах, Москва, как же ты хороша!

С высоты Воробьевых гор
Я любуюсь Москвой златоглавою.
Не могла я летать до сих пор,
Но взлетаю уже птицей малою…

Манухина Раиса

*****

Звенит гармоника. Летят качели.
«Не шей мне, матерь, красный сарафан».
Я не хочу вина. И так я пьян.
Я песню слушаю под тенью ели.

Я вижу город в голубой купели,
Там белый Кремль — замоскворецкий стан,
Дым, колокольни, стены, царь-Иван,
Да розы и чахотка на панели.

Мне грустно, друг. Поговори со мной.
В твоей России холодно весной,
Твоя лазурь стирается и вянет.

Лежит Москва. И смертная печаль
Здесь семечки лущит, да песню тянет,
И плечи кутает в цветную шаль.

Адамович Георгий

*****

Москва объята сном и тишиной.
Под утро задремали, смежив окна,
Высотки на Садовой и Тверской,
Трамвайчики речные сонно мокнут,
И старый парк, хотя уже в годах,
Как юноша уснул в траве росистой.
Легко дышать в бульварах и садах
Пока пустых, торжественных и чистых.

Всё ближе, ближе солнечный восход.
Какая с Воробьёвых панорама!
Свершает утро светлый крестный ход
К стоящему на набережной Храму
Спасителя, и дальше вширь и ввысь
От Лужников до стелы-телебашни,
Рождает новый день, а значит — жизнь!
Прощай, ушедший в Лету день вчерашний.

Москва еще зевает, ночи след
Росой дрожит в ладонях влажных листьев.
Все восемь с половиной сотен лет
Мой город запелёнут, словно втиснут
В кольцо дорог-путей, а может, зря?
Простора, ширины проспектам мало.
Похож он на дитя-богатыря,
Уснувшего, но ждущего сигнала…

Лучи позолотили купола,
Спустились вниз по ярким черепицам…
И в старом дубе в глубине дупла
Условный знак подали певчим птицам.
На струнах телеграфных проводов
Расселись полусонные солисты,
И хрустнул позвонками ряд мостов
Над Яузой в тумане зябко-мглистом.

Мгновенье… и в Москву ворвется день,
Наполнив город солнцем и мажором.
Уходит во вчера ночная тень.
Оркестр готов, ждёт взмаха дирижера…

Полонина Ирина

*****

На горах Воробьевых, деревянным настилом,
Поднимаюсь к пруду.
Ни единого слова, только скрип, да перила,
Желтых листьев пастель.
И скамейку у клена — где судьба так бездонна
Я никак не найду
Ночью красное снилось — и опять не простилась
Та, чужая постель.
Вот и холод ознобом, одинокая осень,
Ускользающей тенью
Может так и должно быть — видно, где не срослось, и…
Не хватило мгновенья.

Житарчук Виктор

*****

На горах Воробьевых,
как будто на палубе,
чуть-чуть качает,
ветер гладит прощающе по волосам,
и все птицы здесь перерождаются в чаек
лишь для тех,
кто не перерождается сам.
На горах Воробьевых
срастаются наши надежды —
те, что были, казалось, разбиты и брошены в хлам.
Белокрыло шуршат то ли ангелы,
то ли невесты
и вот-вот упорхнут,
улетят к золотым куполам.
На горах Воробьевых
все горы как будто не горы.
Лишь один здесь орел,
да и то он двуглав.
Помогли Воробьевым горам
двух возвышенных юношей споры,
клятвой дерзкой
над мерзкой трясиной имперской подняв.

На горах Воробьевых
империей пахнет острожно
Появились из черни цари,
царедворцам платя спецпайком.

Государством рабоче-крестьянским
безбожно
притворялась империя наша тайком.

На горах Воробьевых,
едва была правда слегка приоткрыта,
рассердившись на нас,
кукурузо-искусствовед,
царь с просветами совести,
все-таки добрый Никита
гроханул кулаком,
но позволил мне грохнуть в ответ.
На горах Воробьевых
руками тянусь по-звонарьи
к позабывшим набат,
покорившимся колоколам:
почему позволять или не позволять
позволяем
тем, кто снова внушают холопство имперское нам?
И спрошу я у гор Воробьевых:
неужто всю жизнь двуголово,
двусердечно нам жить,
словно символ имперской Руси,
и не сбудется клятва и Герцена,
и Огарева,
и разумной свободы не будет,
хоть локти грызи?
Двусердечность, двуглавость
родят безголовость и бессердечность.
Верю лишь в милосердье
и кроткую силу любви.
Я ваш горец свободный,
вершинами вросшие в бесконечность,
Воробьевы,
всевышние горы мои.

Огарёв Николай

*****

Точно сказка русская
Готова
Предо мной явиться
Наяву…

Снова эти горы
Воробьёвы
Мне покажут вечную
Москву!..

И привидится она в дали
Туманной…

Опьяняя видом разум
Мой…

Может быть, царевной
Несмеяной…

Может быть, Снегурочкой
Самой!..

Константинов Вадим

*****

Не потеряю с прошлым связь.
Сейчас другие времена.
Боль потихоньку улеглась,
Но в памяти — опять она.
Смотрю с моста на горы:
Все также зеленеют по весне.
Ловлю пустые взоры,
Сжимая карандаш в руке.
Мне память не изменит:
Перила, ночь и теплоход…
Сойду на грешный берег,
Но тебя ничто мне не вернет.
Не дарит пиво утешенье,
Лишь возвращает боль.
Прошу у гор прощенья,
Может, свидятся с тобой.
С ума сойти не сложно, —
Стоит только полюбить.
И обвенчав разлуку с ложью,
Самого себя похоронить…

Буторин Сергей

*****

Воробьевы горы

Грудь под поцелуи, как под рукомойник!
Ведь не век, не сряду лето бьет ключем.
Ведь не ночь за ночью низкий рев гармоник
Подымаем с пыли, топчем и влечем.

Я слыхал про старость. — Страшны прорицанья!
Рук к звездам не вскинет ни один бурун.
Говорят, — не веришь: на лугах лица нет,
У прудов нет сердца, Бога нет в бору.

Расколышь же душу! Всю сегодня выпень.
Это — полдень мира. Где глаза твои?
Видишь, в высях мысли сбились в белый кипень
Дятлов, туч и шишек, жара и хвои.

Здесь пресеклись рельсы городских трамваев.
Дальше служат сосны. — Дальше им нельзя.
Дальше — воскресенье. Ветки отрывая,
Разбежится просек, по траве скользя.

Просевая полдень, Тройцын день, гулянье,
Просит роща верить: мир всегда таков,
Так задуман чащей, так внушен поляне,
Так на нас, на ситцы пролит с облаков.

Борис Пастернак

*****

Горы Воробьёвы лубочной картинкой
разлеглись привольно над Москва-рекой…
Здесь слуга царёвый к битве Бородинской
за Первопристольную свой придумал бой*.

А бывало время, что за красотою
был введён дебильный сталинский режим:
шпили брали в стремя, чтобы высотою
не превосходили избранных вершин.

Троицкую церковь** прятали стыдливо,
чтоб крестов на луковках было не видать,
а в часовне*** меркли лики сиротливо,
поистёрлись буковки — трудно прочитать…

И стреножить церковь, и гнобить святыни,
и опутать цепью гордость, стать и мысль, —
разбивались путы, присно и поныне! —
Университетом возрождалась жизнь!

Квантовые курсы, физики законы
сотнями изучены на Москва-реке!
По привычкам бурсы, новые дипломы
омывались звучно с водкою в руке!

Воробьёвы горы, Воробьёвы кручи,
университетский длинный коридор…
Унесло за море, где сытней и лучше,
от обиды детской — за крутой «бугор»…

Левина Виктория
_______________________________

* В 1812 году здесь перед советом в Филях молился М. И. Кутузов.
** Церковь Живоначальной Троицы на Воробьёвых горах относится к памятникам культурного наследия федерального значения по городу Москве.
*** Часовня равноапостольного князя Владимира.