Стихи о Высоцком Владимире Семеновиче

За упокой Высоцкого Владимира
Коленопреклонённая Москва
Разгладивши битловки заводила
Его потусторонние слова.
Владимир умер в два часа
И бездыханно
Стояли полные глаза
Как два стакана.
А над губой росли усы
Простой утехой,
Резинкой врезались трусы
Разит аптекой.
Спи, шансоньё всея Руси
Отпетый,
Ушел твой ангел в небеси
обедать.
Володька,
Если горлом кровь,
Володька,
Когда от умных докторов
Воротит,
А баба, русый журавель,
В отлёте
Орёт за тридевять земель
«Володя»!
Бродил закатною Москвой,
Как богомаз мастеровой,
Чуть выпив,
Шел популярней, чем Пеле,
Носил гитару на плече,
Как пару нимбов
(один для матери — большой
Золотенький,
Под ним для мальчика — меньшой…)
Володенька!

Андрей Вознесенский

*****

О Володе Высоцком я песню придумать решил:
Вот еще одному не вернуться домой из похода.
Говорят, что грешил, что не к сроку свечу затушил…
Как умел, так и жил — а безгрешных не знает природа.
Ненадолго разлука, всего лишь на миг, а потом
Отправляться и нам по следам по его, по горячим.
Пусть кружит над Москвою охрипший его баритон,
Ну а мы вместе с ним посмеемся и вместе поплачем.
О Володе Высоцком я песню придумать хотел,
Но дрожала рука, и мотив со стихом не сходился…
Белый аист московский на белое небо взлетел,
Черный аист московский на черную землю спустился.

Булат Окуджава

*****

Вот опять с хрипотцой ты о чем-то поешь,
Собирая души половинки.
И ничтожными кажутся злоба и ложь
В этом зеркале черной пластинки.

Но судьбу и любовь ты ни в чем не винил —
Воспевал, как Иов и Овидий.
И по-прежнему крутится черный винил,
Испуская тот свет, что невидим.

И плывут к маяку
Те, кому на веку
Довелось испытать ураганы и штили.
И смолкает молва,
И простые слова
Режут душу, как острые кили.

Люди так же идут на последний рывок,
Нажимают на скользкий предсмертный курок,
И неистово Землю вращая,
Не отходят от пропасти края.

Нет, гитара твоя не умолкла навек,
Твои струны и нервы — не плотски.
И по-прежнему с нами живет человек:
Тот, чье имя — Владимир Высоцкий.

Великжанин Павел

*****

Не называйте его бардом.
Он был поэтом по природе.
Меньшого потеряли брата —
Всенародного Володю.

Остались улицы Высоцкого,
Осталось племя в «Леви-страус»,
От Чёрного и до Охотского
Страна неспетая осталась.

Всё, что осталось от Высоцкого,
Его кино и телесерии
Хранит от года високосного
Людское сердце милосердное…

Вокруг тебя за свежим дёрном
Растёт толпа вечно живая,
Так ты хотел, чтоб не актёром —
Чтобы поэтом называли.

Правее входа на Ваганьково
Могила вырыта вакантная,
Покрыла Гамлета таганского
Землёй есенинской лопата.

Дождь тушит све́чи восковые…
Всё, что осталось от Высоцкого,
Магнитофонной расфасовкою
Уносят, как бинты, живые.

Ты жил, играл и пел с усмешкою,
Любовь российская и рана.
Ты в чёрной рамке не уместишься,
Тесны тебе людские рамки.

С какой душевной перегрузкой
Ты пел Хлопушу и Шекспира —
Ты говорил о нашем, русском
Так, что щипало и щемило.

Писцы останутся писцами
В бумагах тленных и мелованных.
Певцы останутся певцами
В народном вздохе миллионном…

Андрей Вознесенский

*****

Он не боялся встретить смерть-злодейку,
И отдавая часть души — творил,
Но не купить вторую батарейку,
Чтобы Высоцкий ещё раз прожил!

Для многих он остался непонятен,
А для меня был, словно, как хрусталь!
Он чёток, строчкой строг и внятен,
И принципы его тверды как сталь!

Но как любая гениальная натура,
Он жизнь борьбе с собою посвятил,
В Высоцком русская творит культура,
Он слишком мало на земле прожил!

И сколько строк, что не написанные были,
И сколько рифм не сложены душой,
Его за Гамлета ещё мы полюбили,
Но слава оказалась роковой!

Я обещанье дам всему людскому свету,
Что незабвенен будет наш Великий бард!
И пронесём частичку «Райских яблок» эту,
Чрез все сады, словно, бесценный клад!

Прохоров Денис

*****

Злополучный июль оборвался и хлопнул струною,
И погода теперь ни к чему, как гитарная дека,
Перед нашей большой, перед нашей великой страною
Засияла дыра, и стало человека.

Как нам брата родного засыпать навеки землей?
Мы привыкшие к смерти — не желаем поверить.
Милый, добрый, простой, а поэтому яростно злой,
Он бессмертьем своим заглушил несказанно с потерей.

Но искусство всегда и над смертью имеет торжество
Наша правда и кричит хрипловатым чарующим звуком
Мы наследники правды, мы наследники сердца его.
Сопричастного всем нашим победам и мукам.

Мир еще удивится, делясь на восторг и на страх,
Иностранцам и русским Высоцкий еще улыбнется!
Он конечно вернется весь в делах и друзьях и стихах,
Даже в этот июль он когда — нибудь вернется!

Открытка на могиле Высоцкого.

«Погиб поэт — невольник чести!…»
В который раз, такой конец!
Как будто было неизвестно:
«Поэт в России — не жилец!»

Да, был такой талант высокий!
Так оценил двадцатый век
Таким твой сын был В.Высоцкий.
ПОЭТ, АРТИСТ И ЧЕЛОВЕК!

Аксенов Василий

*****

Поющий в ночь
И рвущий душу
На ноты, рифмы и стихи
К стакану был неравнодушен
Как мере жизни остроты
Всегда на грани
Смерть в затылок
Шаг влево — бегство
Вправо — бег
Ты был спаситель и мессия
И просто добрый человек
Ты рвал оковы и понятья
Стремясь успеть и не забыть
Пропеть, простить и полюбить
Все то, что жизнью здесь зовется

Арьков Владимир

*****

Кричать охота, только в горле — горький ком.
Из глаз льют слёзы, будто с неба, стылым градом.
В беду проклятую судьбой был заключён…
Поэт истаявший был первым снегопадом:

Недолог был его судьбы ярчайший свет.
Пусть снег растаял, но был самым настоящим.
Стихам Высоцкого звучать безмерно лет —
Ручьями хриплыми, но правдою кричащими!

Самоний Натали

*****

Высоцкий — созвучно высокому,
Какие вершины он знал!
Поднявшись на небо далёкое,
Метеоритом упал.

Он пел, он хрипел от отчаянья,
Тьму рассекал своим телом,
Очистить Россию от скверны
Считал своим кровным делом.

Как истинный сын России,
Ни в чём он её не предал,
О боли её и муках
Нам в песнях своих поведал.

Зловеще чинуши молчали,
Песни его они знали.
И хоть он бежал за флажки,
Загонщики ловко гнали…

*****

Не зная чёрно-белых полос,
В беспечном детстве я росла,
И легендарный этот голос
Звучал из каждого угла.

Весной открыты окна настежь,
И песни сыпались ко мне…
А он хрипел о чьём-то счастье,
О скалолазке и войне.

В магнитофоне моём первом,
Будя соседей за стеной,
Он жил, он пел открытым нервом,
Звенел натянутой струной.

Он проникал в любую душу
И что угодно делал с ней…
Я до сих пор готова слушать
Про привередливых коней.

Сто жизней прожил он когда-то —
Так точно чуял век иной…
Он был шофером и солдатом,
И альпинистом, и шпаной.

И был он больше, чем поэтом —
Пророк в Отечестве своём…
До дыр затёртые кассеты
Напоминают мне о нём.

Захарова Алла

*****

«Погиб поэт — невольник чести»
В который раз такой конец!
Как будто было неизвестно —
Талант в России — не жилец.

Да, был талант, талант высокий,
Так оценил XX век.
Каким он был, твой сын Высоцкий,
Певец, артист и человек?

*****

В полярном порту, где грохочут лебедки,
Где все мужики — моряки,
Я надпись увидел: «ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ»
Белилами, от руки.
Я номер не помню на том тихоходе,
Буксир был, как зек, безымян,
Но нынче весь порт его кличет: «Володя!»
Хотя капитаном — Иван!
Россия, мы все твои дети,
Готовы на труд и на смерть.
Но доли страшней нет на свете —
От имени Родины — петь!
Когда над страною — ни звука,
И кругом идет голова,
Какая смертельная мука —
Подыскивать людям слова!
Я рад, что не лайнер-бездельник
Нес имя его на борту,
А черный, как злой понедельник,
Буксир-работяга в порту.
«ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ» идет сквозь торосы,
Надорванным басом кричит,
И, вслед ему глядя, бледнеют матросы,
И шапки снимают бичи.
Россия, мы все твои дети,
Прикажешь — готовы на смерть,
Но доли страшней нет на свете —
От имени Родины петь!
За целый народ передумать —
Какая нужна голова!?
Какая смертельная мука —
Искать и чеканить слова!
В полярном порту, где грохочут лебедки,
Где все мужики — моряки,
Я надпись увидел: «ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ»
Белилами, от руки.
Он шел, как судья, как хозяин,
Среди иностранных бортов;
Его рулевой, крепко в палубу впаян,
Стоял, как инспектор Жеглов.

Алмазов Борис

*****

Да, он ушёл — теперь он не споёт,
Как дальше жить, ведь совести не стало,
А на Таганке песни рвались влёт,
Но он завёрнут в саван-покрывало…

Какие песни пел он нам тогда,
Душа звенела, выстрел — рвались струны,
Володю мы запомним навсегда,
Ведь он ушёл и был ещё он юный…

Ведь сорок два — не срок для мудрецов,
Вот жить и жить до срока, до причала,
Он был мудрее многих тех отцов,
И совесть и душа его стонала…

Да, он ушёл — теперь он не споёт,
Как дальше жить, ведь совести не стало,
А на Таганке песни рвались влёт,
Но он завёрнут в саван-покрывало…

Герун Владимир

*****

Погиб поэт. Так умирает Гамлет,
Опробованный ядом и клинком.
Погиб поэт, а мы вот живы — нам ли
Судить о нем, как встарь, обиняком?
Его словами мелкими не троньте:
Что ваши сплетни суетные все?
Судьба поэта — умирать на фронте,
Мечтая о нейтральной полосе.
Где прежние его единоверцы,
Надежные и близкие друзья?
Погиб поэт — не выдержало сердце, —
Ему и было выдержать нельзя.
Толкуют громко плуты и невежды
Над лопнувшей гитарною струной.
Погиб поэт, и нет уже надежды,
Что это просто слух очередной.
Теперь от популярности дурацкой
Ушел он за иные рубежи.
Тревожным сном он спит в могиле братской,
Где русская поэзия лежит.
Своей былинной не растратив силы,
Умолк поэт, набравши в рот воды,
И голос потерявшая Россия
Не замечает собственной беды.
А на дворе — осенние капели
И наших судеб тлеющая нить.
Но сколько песен все бы мы ни пели,
Его нам одного — не заменить.

Городницкий Aлександр

*****

Я народным артистом
Здесь Высоцкого чту,
Его песни со свистом
Разносились в миру…

И ни кто не заменит
Вот теперь уж его,
Он ушёл на тот берег,
Знать судьба у него…

Миллионы в народе
Его песни поют,
Фестивали, свобода
И салют, его чтут…

А душа необъятна —
Планетарной судьбы,
Он породы той знатной —
Всей России, что МЫ!

Герун Владимир

*****

Жил артист, жил поэт, жил певец среди нас,
он играл, он писал, он нам пел — он угас,
он угас, как свеча на ветру,
сон пришел — он уснул поутру,
сон пришел не к добру —
он уснул навсегда в этот раз.
Жил артист, жил поэт, жил певец — шумно жил,
жил, как пел свою песнь изо всех своих сил,
и хрипел в микрофон его бас,
и струна у гитары рвалась,
не рвалась только связь
между нами и ним, не рвалась.
Жил артист, жил поэт, жил певец — песней жил,
душу всю, сердце все в эту песнь он вложил.
И ушла его песня в народ,
словно Як-истребитель на взлет,
и не смог гололед
помешать ей, не смог гололед.
Жил артист, жил поэт, жил певец наших дней,
не сумел он сдержать бег упрямых коней,
что его по земле так несли,
как нести только кони могли
нашей русской земли,
удивительной русской земли.

Кохановский Игорь

*****

Что, Владимир Семенович, как свысока
На оставшихся здесь Вам смотреть там не кисло?
Видно сверху, чья водит нас за нос рука,
Есть ли в наших метаньях хоть капелька смысла?
И, наверное, ясно оттуда видна
Вам Россия, обильно политая водкой,
И несчастная кажется наша страна
Навсегда затонувшей подводною лодкой.
Вряд ли в кайф Вам теперь героиновый смак,
Он от нас не доходит к Вам утречком рано?
Может, видели стаи «зелёных собак»,
В небеса улетающих от наркоманов?
Если есть там Господь, как гласит здесь молва,
Вы ему расскажите за утренним чаем,
Что у нас позолочены все купола.
Отчего же Господь-то всё не замечает?
Баксы вложены, много в России церквей,
Но, похоже, опять мы ошиблись в расчётах,
И для Господа, видимо, всё же важней,
Чтобы в душах блистала у нас позолота.
Только где ж его взять, тот налёт золотой,
Полки ломятся от бездуховного чтива,
Все гитары звучат, да вот нет той одной,
Чтобы в клочья душа, как у Вас, от надрыва.
Конъюнктурщиков пир и похабщины смрад,
Так же дымно, и в зеркале нет отраженья…
И в запасниках душ наших тихо лежат
Чувства лучшие наши, увы, без движенья.
Вот такие дела. Так живём — не живём,
Не стыдясь за итоги прошедшего века,
Только изредка врубишь «Коней…» на весь дом,
И тогда ощущаешь себя человеком.

Коробейникова Марина

*****

В. Высоцкому

Эта смерть не моя есть ущерб и зачет
жизни кровно-моей, лбом упершейся в стену.
Но когда свои лампы Театр возожжет
и погасит — Трагедия выйдет на сцену.
Вдруг не поздно сокрыться в заочность кулис?
Не пойду! Спрячу голову в бархатной щели.
Обреченных капризников тщетный каприз —
вжаться,
вжиться в укромность — вина неужели?
Дайте выжить. Чрезмерен сей скорбный сюжет.
Я не помню из роли ни жеста, ни слова.
Но смеется суфлер, вседержатель судеб:
говори: все я помню, я здесь, я готова.
Говорю: я готова. Я помню. Я здесь.
Сущ и слышим тот голос, что мне подыграет.
Средь безумья, нет, средь слабоумья злодейств
здраво мыслит один: умирающий Гамлет.
Донесется вослед: не с ума ли сошед
Тот, кто жизнь возлюбил
да забыл про живучесть.
Дай, Театр, доиграть благородный сюжет,
бледноликий партер повергающий в ужас.

Белла Ахмадулина

*****

Горела страсть — ты жил в последний раз,
На сцене тихо таяла лампада,
И надо доиграть и не упасть
И большего нам счастья и не надо,
И надо доиграть и не упасть
И большего нам счастья и не надо…

А нервы натянулись на предел
И голос твой звенел хрипатой нотой,
Ты много в жизни, что хотел — успел,
А зрителям осталось только хлопать,
Ты много в жизни, что хотел — успел,
А зрителям осталось только хлопать…

Горела страсть — ты жил в последний раз,
На сцене тихо таяла лампада,
И надо доиграть и не упасть
И большего нам счастья и не надо,
И надо доиграть и не упасть
И большего нам счастья и не надо…

Герун Владимир

*****

Вот опять поэта кличут бардом
За его простой гитарный строй.
Он свой путь заканчивает стартом,
А стартует с финишной прямой.

И сладкоголосая эстрада
С хриплым его криком — на ножах.
Жизнь, как скоростная автострада,
Проверяет нас на виражах.

Всё не так, конечно же, как надо,
Кодексам и визам вопреки.
И шумит в Москве Олимпиада,
И следят с Олимпа старики:

Всем раздали сёстрам по серьгам ли?
На сто первый — и дела с концом!
А на скользкой сцене стонет Гамлет
С чёрным Ибрагимовым лицом.

И нелепа мысль о лицедействе
Там, где фарс с трагедией «на ты».
Но нарушен распорядок действий,
И сметает занавес цветы…

Где бродили сплетни по базарам:
Мол, сидел, мол, снова водку пьёт,
Мол, жена — француженка недаром,
Мол, не даром — за деньгу поёт, —

Там от Магадана до Парижа
Из раскрытых форточек неслись
Песни, что бывали к жизни ближе,
Чем сама расхристанная жизнь.

Улеглись молва и кривотолки:
Хочешь — пей, а хочешь — песни пой.
Но опять на волю рвутся волки,
Сыновья опять уходят в бой.

Пусто место не бывает свято.
И кричит он, крик свой унося:
«Я вернусь! Мы встретимся, ребята!
Место встречи изменить нельзя».

Земсков Андрей

*****

Обложили его, обложили…
Не отдавайте гения, немочи!
Россия, растерзанная от подлости,
Знайте, кто он, и знайте, чей он.

Врубите Высоцкого! Врубите Высоцкого настоящего,
Где хрипы, и Родина, и горести,
Где восемнадцать лет нам товарищем
Был человек отчаянной совести.

Земля святая, его хранящая,
Запомнит эту любовь без измен.
Врубите Высоцкого настоящего!
Немногим дано подниматься с колен!

Велик не тот, бездарный, но со званьем,
Не тот, кто стал придворным подлецом…
Ты был народным окружен признаньем
За правду, что выплескивал в лицо.

Так пусть звучит не реквием, а скерцо:
Ты был один, кто так легко раним.
Осколки вдребезги взорвавшегося сердца
В своих сердцах навеки сохраним.

Ты жил, играл и пал с усмешкою,
Любовь российская и рана,
Ты в черной рамке не уместишься,
Тесны тебе людские рамки.

Не могу я понять доныне,
Что за странная нынче пора…
Почему о твоей кончине
Мы узнали «из-за бугра»?

Не Америка плачет — Россия!
Русь рыдает об утрате своей.
В кровь изранены души босые
Самых лучших ее сыновей.

Не был ты любимым фортуной,
И болел тем, чем мы болели.
На гитаре твоей не струны —
Обнаженные нервы звенели.

Выходя на сцену вразвалицу,
Из себя не корча мессию,
Ты держал в своих чутких пальцах
Гриф гитары и пульс России.

И как Шлиман раскапывал Трою,
Взяв на веру слепого Гомера,
По стихам твоим внуки откроют
Наши муки и нашу веру.

Андрей Вознесенский

*****

Баллада о Высоцком

О Высоцком Балладу
Ветер с Моря принёс
И, конечно же сразу,
С ходу задал вопрос:

— «Что ты знаешь о Море
Так, как он это знал?!
Что ты знаешь о воле
И о чём он молчал?!

Он и сам был, как Море,
В песнях так бушевал!
Я, конечно, не спорю,
Что на сцене играл!

Прожил тысячи жизней
И вместил всё в одной,
Он не жил жизнью книжной
И всегда рвался в бой!

Пот струился ручьями
По горячей спине,
Так пылал он кострами,
Что горели во тьме!

Что ты знаешь о Море
Так, как он это знал?!
Что ты знаешь о горе
Так, как он понимал?!

Пальцы нервно сжимали
Гриф гитары в тисках,
Струны звуки рождали
И сплетали в стихах!

И гортань надрывалась,
Связки были в узлах,
Так Легенда рождалась
Через муки в словах!

Прилетел я сегодня,
Чтоб о нём рассказать
И, конечно, невольно,
Грустным буду опять!

Что ты знаешь о Море
Так, как он это знал?!
Что ты знаешь о боли,
Что в стихах он скрывал?!

Обожгу твою душу
Я балладой о нём
И покой твой нарушу
Этим солнечным днём!

Почему я примчался
Вдруг к тебе в этот час,
Почему не остался
С Морем синим сейчас?!

Потому, что я знаю,
Что баллады любя,
Так же ходишь по краю,
Есть Душа у тебя!

Что ты знаешь о Море
Так, как он это знал?!
Я не стану здесь спорить,
Что хотел — я сказал!»

И холодным дыханием
Ветер обнял меня,
И баллада, как знамя,
Родилась из огня!

О Высоцком Балладу
Ветер с Моря принёс:
Видно вспомнить нам надо
О Высоцком всерьёз!

Веркина Светлана

*****

Я в сотый раз, а может и не в сотый
Открою сборник, наугад открою —
Мягка обложка с именем Высоцкий,
Прошитая аккордом и струною.

Мир звёздный за окошком, мир высокий
В гармонии настроенной гитары —
В нём слышу сердце с именем Высоцкий,
Биенье чувств. Ритмичные удары.

Вот и моё зашлося в унисоне.
Так не к лицу искрящиеся слёзы…
Я вижу взгляд на небо унесённый
Земной душою к вековечным звёздам.

В нём лёд Эльбруса и неон Арбата,
В нём — на Каретной пистолета глянец,
В нём — лунный снег и пятна камнепада,
Струны надрыв и пальцев страстный танец.

В нём — недосказанность и недопетость,
Его души высокая бездонность…
И боль родной израненной планеты,
И крик её до хрипоты, до стона.

Овчарук Валерий

*****

Памяти В. Высоцкого

Бок о бок с шашлычной,
шипящей так сочно,
киоск звукозаписи
около Сочи.
И голос знакомый
с хрипинкой несется,
и наглая надпись:
«В продаже — Высоцкий».
Володя,
ах, как тебя вдруг полюбили
Со стереомагами
автомобили!
Толкнут
прошашлыченным пальцем кассету,
И пой,
даже если тебя уже нету.
Торгаш тебя ставит
в игрушечке-«Ладе»
Со шлюхой,
измазанной в шоколаде,
и цедит,
чтоб не задремать за рулем:
«А ну-ка Высоцкого мы крутанем!»
Володя,
как страшно
меж адом и раем
крутиться для тех,
кого мы презираем!
Но, к нашему счастью,
магнитофоны
Не выкрадут
наши предсмертные стоны.
Ты пел для студентов Москвы
и Нью-Йорка,
Для части планеты,
чье имя — «галерка».
И ты к приискателям
на вертолете
Спускался и пел у костров на болоте.
Ты был полу-Гамлет и полу-Челкаш.
Тебя торгаши не отнимут.
Ты наш…
Тебя хоронили, как будто ты гений.
Кто — гений эпохи. Кто — гений мгновений.
Ты — бедный наш гений семидесятых
И бедными гениями небогатых.
Для нас Окуджава
был Чехов с гитарой.
Ты — Зощенко песни
с есенинкой ярой,
И в песнях твоих,
раздирающих душу,
Есть что-то
от сиплого хрипа Хлопуши!
…Киоск звукозаписи
около пляжа.
Жизнь кончилась.
И началась распродажа.

Евгений Евтушенко

*****

Стихи Высоцкого через года идут,
Летят сквозь это непростое время
И все кто снова его слушают, поют,
Те знают — Кука съело племя…

Те в курсе о вершине, колее
И помнят хорошо о протоколе,
О женщинах, рабочих и вине,
И о письме в столицу Коле…

Поездку в город эти люди помнят,
И помнят про бермуды, и про як
Мы все надеялись, что нам еще исполнит
И путь укажет, как кораблям маяк…

Охоту на волков споёт с надрывом,
Не пожалеет струн и сильных рук,
Зарядит этой мощности порывом
И разорвёт сомнений наших круг…

Сегодня у Володи юбилей!
Он был своим, как говорится в доску!
И для него сегодня множество речей,
Слов благодарности, воспоминаний, тостов…

Ведь он один с магнитофонных лент,
Был переписан сотни-тысяч раз
И вот пожалуйста, еще один момент…
Он до сих пор… с динамиков… поет для нас!

Сегодня, День Рождения его…
И цифру восемьдесят время разменяло,
Но сделало бессмертного его
Высоцкого струна как прежде зазвучала!

Мы слышим вновь Володины стихи
Ему для нас навечно сорок два,
Живи… пожалуйста услышь-живи…
Не покидай нас больше никогда…

*****

Стихи писали о Тебе поэты,
И искренние, верные друзья,
Твой Гений упокоился воспетым,
Осмелюсь написать Тебе и я —

…ДК технологического ВУЗа;
Гитара, сцена, песни, Ты, портал…
Как жаль, что не дружил тогда я с Музой,
Когда Ты к нам в Одессу прилетал…

Стихи Твои запомнил наизусть я;
И было все — друзья, скамейка, двор,
Где пели мы — то с юмором, то с грустью,
Про жизнь, про спорт, про «выстрелы в упор».

И дома ль, на больничной ли постели —
Нигде не расставались мы с Тобой,
И песенку Твою про «гипс на теле»
Я напевал со сломанной ногой.

Аэропорт, подружка — стюардесса,
Из тех времен мне не забыть ни дня.
Веселые стихи «Москва — Одесса» —
Казалось — написал Ты про меня!

В «культурном, по-над речкою» мы парке
Плевали в урны с Колей до утра…
А «черное, надежное» — в запарке,
Из шахты добывали «на-гора»…

Опять комок подкатывает к горлу —
Писал Ты и о Правде и о Лжи —
Без пошлости и — никакого «порно»,
Хотя в стихах и Правду обнажил!

Вот снова я — свидетель той «потехи» —
В тени скалы стою, едва дыша,
От песни про расстрелянное эхо —
В который раз сжимается душа…

В стихах Твоих окопы и пилотки,
Герой Твой опирался об Урал;
И очень жаль подводников с той лодки,
И паренька, «который не стрелял»…

Как выразить к Тебе любви безбрежность?
Боюсь избитых слов, стихов клише,
Прости меня, но только слово «нежность» —
Звучит всегда в моей «босой» душе.

Кино, гитара, Ты, театр, подмостки…
Все связано — и смех, и боль, и грусть,
И даже тем, что полные мы тезки —
Вполне необоснованно горжусь!

Ты — знаешь, жизнь полна жестокой прозы,
И разной повседневной шелухи…
Но, помня о Тебе, порой сквозь слезы,
Карябаю веселые стихи.

Голубенко Владимир

*****

Он не пел — охрипшая душа
Просто достучаться к нам пыталась!
Каждым, словом чувства вороша,
Тех, в ком ещё совесть оставалась…

И стегал он привередливых коней,
Всё сыграть, на всё пропеть ответы!
И не он глаголом жёг людей,
А Орфей хрипел с зажеванной кассеты!

Он взлетел, теорию поправ!
( Не взлететь, не распрямивши крылья…)
Но, фамилию Высоцкий оправдав,
Взмыл над идолом идейного бессилья!

Лопнула струна его души…
Он сгорел, как лучшие поэты!
Как божественно их строки хороши,
Даже если незатейливы сюжеты!

Актёр и бард — цветы к тебе несут,
Все, кто звездою творчества согреты!
Как жаль, что вечно не живут…
Не сыграны, не сняты, не допеты…

Никоста

*****

До свидания, Высоцкий, голос твой замолчал,
Фразы били как плёткой на той сцене причал,
И страна замолчала, онемела страна,
Это было начало — сорок дней тишина…

А народ горько плакал, да стихи вспоминал,
От рассвета к закату на могилке страдал,
Нету гения братцы, нам ни кто не споёт,
Человечище хваткий так уходит в полёт…

Небеса заждались там, лучших ждут в небесах,
Не ужель всё приснилось и ты явишься в снах,
Нет оттуда возврата, это горе страна,
Ты для всех был нам братом, отдохни старина…

Герун Владимир

*****

Памяти Владимира Высоцкого

Какие песни ни пропеты,
лишь ими дни не исчисляй.
Не исчезай с лица планеты,
прошу тебя, не исчезай!
Ты жил не зря, ты много сделал,
но нежно, неутешно жаль
живой души, живого тела!
Прошу тебя, не исчезай!
Не только — нотою упрямой
захлестывая мир и зал, —
как для любимой, как для мамы,
жив, во плоти — не исчезай!
Оправдывай хулу, наветы,
озорничай, дури, базарь
и лишь с лица своей планеты,
прошу тебя, не исчезай.
Горячкой глаз, парком дыханья, —
даритель правды, маг тепла, —
с Таганки, из любых компаний
не исчезай, прошу тебя!
В календаре не смею метить
твою посмертную зарю.
Мне говорят: исчез в бессмертье.
— Не исчезай! — я говорю.
А ты, что пел, как жил, нелживо,
смеешься: мол, себя не жаль…
И говоришь всему, что живо,
и мне, как всем: — Не исчезай!..

Римма Казакова

*****

Поэт и иррациональность —
Тождественные вещи, суть одно:
Ни возраст, ни национальность,
Ни трезвый образ жизни, ни вино, —
От жизни не помогут увернуться
Мятущейся натуре, ведь Поэт —
Сгорит, но все ж успеет оглянуться
И нам сказать про то, чего в нас нет.

Пою тебе не реквием, Володя:
Любил ты жизнь, да ты и правда жив, —
Покуда нужен ты, не просто моден,
Пока твоей гитары жжет мотив.

Хрипение твое — не достиженье
Какого-то эффекта новизны:
Твое отнюдь не ангельское пенье —
Преодоленье косной тишины.

Хрипи, Владимир, пой, пусть разгоняет
Беспечность твой надрывный баритон!
Пусть времена собой соединяет
Души твоей честнейший камертон!..

Куликов Дмитрий

*****

Памяти Высоцкого

Хоть в стенку башкой,
Хоть кричи, не кричи.
Я услышал такое
В июльской ночи.

Что в больничном загоне,
Не допев лучший стих,
После долгих агоний
Высоцкий затих.

Смолкли лучшие трели
Хоть кричи, не кричи.
Что ж вы смотрели,
Друзья и врачи?

Я в бреду, как в тумане,
Вместо компаса — злость.
Отчего россияне
Так у нас повелось:

Только явится парень
Неуёмной души.
И сгорит, как Гагарин,
И замрёт, как Шукшин,

Как Есенин повиснет,
Как Вампилов нырнёт…
Словно кто поразмыслив
Стреляет их влёт.

До свидания, тёзка!
Я пропитан тобой.
Твоей рифмою хлёсткой,
Твоей хлёсткой судьбой.

Что там я — миллионы,
А точнее — народ,
Твои песни-знамёна
По жизни несёт.

Ты был совесть и смелость,
И личность и злость.
Чтобы ТАМ тебе пелось,
И, конечно, пилось…

В звоне струн, в ритме клавиш
Ты навеки речист,
До свиданья, товарищ,
НАРОДНЫЙ АРТИСТ!

Солоухин Владимир

*****

Стихи писали о Тебе поэты,
И искренние, верные друзья,
Твой Гений упокоился воспетым,
Осмелюсь написать Тебе и я —

Как жаль, что не дружил тогда я с Музой,
Когда Ты к нам в Одессу прилетал,
В ДК технологического ВУЗа
На Твой концерт я так и не попал…

Стихи Твои меня сопровождают
Всю жизнь, точнее — с юношеских пор,
То юмором, то грустью наполняют,
То гневом — я про «выстрелы в упор».

И дома ль, на больничной ли постели —
Нигде не расставались мы с Тобой,
И песенку Твою про «гипс на теле»
Я напевал со сломанной ногой.

Аэропорт, подружка — стюардесса,
Из тех времен мне не забыть ни дня;
Веселые стихи «Москва — Одесса» —
Казалось — написал Ты про меня!

В «культурном, понад речкою» мы парке
Плевали в урны с Колей до утра,
И «взорвано, уложено» — в запарке,
Мы уголь добывали «на-гора».

Опять комок подкатывает к горлу —
Писал Ты и о Правде и о Лжи —
Без пошлости и — никакого «порно»,
Хотя в стихах и Правду обнажил!

Вот снова я — свидетель той «потехи» —
В тени скалы стою, едва дыша,
От песни про расстрелянное эхо —
В который раз сжимается душа…

В стихах Твоих окопы и пилотки,
Герой Твой жил, сражался, умирал,
И очень жаль подводников с той лодки,
И паренька, «который не стрелял»…

Как выразить к Тебе любви безбрежность?
Боюсь избитых слов, стихов клише;
Прости меня, но только слово «нежность» —
Звучит всегда в моей «босой» душе.

Кино, гитара, Ты, театр, подмостки…
Все связано — и смех, и боль, и грусть,
И даже тем, что полные мы тезки —
Вполне необоснованно горжусь!

Ты — знаешь, жизнь полна жестокой прозы.
Что ждет меня, отпустят ли грехи…
Но, помня о Тебе, порой сквозь слезы,
Карябаю веселые стихи.

Голубенко Владимир

*****

Боль и радость русская — Володя.
Наклонили голову цветы,
Памятью тоскующей в народе,
Размечтались,… что вернёшься ты…

Но никто, не сможет, на рассвете
Разбудить уставшего, тебя.
И душой, спасённою поэтом,
Будем слушать голос твой, любя!

Кони привередливые, мчите
По нейтральной полосе меня,
Только, тех цветов, не затопчите,
Красотой необычайною маня…

Он на гору впопыхах,
Чтобы там остаться…
По струне короткий взмах,
Стоном крикнут… пальцы…

Наклонили голову цветы,
Размечтались…

Ушакова Любовь

*****

Памяти Владимира Высоцкого

На цифре 37 с меня в момент слетает хмель.
Вот и теперь, как холодом подуло.
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль.
И Маяковский лёг виском на дуло.

Всего пяток прибавил бы к той цифре «37».
Всего пять лет накинул к жизни плотской.
И в 42 закончил петь и Пресли, и Дассен,
И в 42 закончил петь Высоцкий.

Не нужен нынче револьвер, чтоб замолчал поэт.
Он сердцем пел и сердце разорвалось.
Он знал — ему до смерти петь.
Не знал лишь сколько оставалось.

А оставалось петь такая малость.
Но на дворе 20-й век.
Остался голос жить, записанный на дисках и кассетах.
И плёнок столько по стране, что если разложить,
То можно ими обернуть планету.

И пусть по радио твердят, что умер Джо Дассен,
И пусть молчат, что умер НАШ ВЫСОЦКИЙ.
Что нам Дассен? О чём он пел? Не знаем мы совсем.
Высоцкий пел о нашей жизни скотской.

Он пел о том, о чём молчали, пел
Свою большую совесть в мир обрушив.
По лезвию ножа ходил, кричал, хрипел
И резал в кровь свою и наши души.

И этих ран не залечить, не перевязать.
Вдруг замолчал — и холодом подуло.
Хоть умер от инфаркта, но можем мы сказать
«За всех за нас он лег виском на дуло».

Валентин Гафт

*****

Мне приснился Владимир Высоцкий
Как пророк, как щемящая суть,
И пронзил он надрывом высоким
Мою мерно дышащую грудь.
Словно тысячи тысяч оркестров
Разодрали мелодии плоть.
Миллионы нещадных маэстро
Стали палочкой сердце колоть.
Будто бич резал напропалую,
Оставляя рубцы на челе,
Этот ритм. А цена поцелуев
Нам известна две тысячи лет.
И слова зазвучали, как клёкот
Поражённого насмерть орла,
Резанули до горла от лёгких,
И ворочалась совесть и жгла.

Я увидел, как он изначален,
Облекая в простые слова
Наши муки и смех, и печали,
Как повинна его голова.
Застывают в молчаньи зловещем
Власть и Суд, не простив ничего.
Несчастливый становится вещим —
Это счастье для паствы его.
А за грубостью, как ни усердствуй,
Проступает, печалью дыша,
Уязвимое нежное сердце,
И трепещет живая душа.

Если падает бард и скиталец,
Раскидав свои руки, как стерх,
То все ложи пока свои пальцы
Поднимают с улыбками вверх.

И сквозь маски и тон скомороший
Боль сочится не день и не год…
Умирает он не понарошке,
Но из праха опять восстаёт.
На подмостках судьбы и театра
Исступленно хрипит на весь свет
Осуждённый на жизнь гладиатор,
Обречённый на вечность поэт.

Дольский Александр

*****

Пророков нет в Отечестве моём,
А вот теперь ушла и совесть.
Он больше не споёт нам ни о чём,
И можно жить, совсем не беспокоясь.

Лишь он умел сказать и спеть умел,
Что наших душ в ответ дрожали струны.
Аккорд его срывался и звенел,
Чтоб нас заставить мучаться и думать.

Он не допел, не досказал всего,
Что было пульсом и в душе звучало,
И сердце разорвалось оттого,
Что слишком долго отдыха не знало.

Он больше на эстраду не взойдёт,
Так просто, вместе с тем и так достойно.
Он умер! Да! И всё же он поёт,
И песни не дадут нам жить спокойно.

Высоцкий Никита

*****

«Обычный день, а для меня непросто,
Я встал сегодня около шести,
Ведь в этот день, ушел наш бард — Высоцкий
Туда, куда не должен был уйти!

Оборвалась, струна его гитары
И песня не допета до конца,
Посмертно в его честь звучат фанфары
И грусть не сходит с нашего лица.

Он вместе с нами, жил своею песней
И песню эту я не спутаю с другой,
Он пред народом был открытый, честный,
Творил для нас, с открытою душой!

Нам не забыть «Канатчиковой Дачи»,
«Вершины» и «Охоты на волков»,
Ну а в кино, он так или иначе,
Для нас останется бессмертный — Глеб Жеглов.

С гитарой он своей, добился славы
И к микрофону «выходил как к образам»,
Его кумиром был когда то Окуджава
Который этой же стезёй известен нам.

Мы вновь несем букеты к монументам
Актеров, что останутся в веках,
Высоцкий много отдал нам моментов
Почти всю жизнь свою, прожив в стихах.

Услыша звук гитарных переборов,
Сентиментальный прослезится пусть,
Живою музыкою трех блатных аккордов
Высоцкий проложил свой жизни путь»!!!

Герр Щербакофф