Стихи про Казбек

У Казбека с Шат-горою
Был великий спор.
«Берегись! — сказал Казбеку
Седовласый Шат, —
Покорился человеку
Ты недаром, брат!
Он настроит дымных келий
По уступам гор;
В глубине твоих ущелий
Загремит топор;
И железная лопата
В каменную грудь,
Добывая медь и злато,
Врежет страшный путь.
Уж проходят караваны
Через те скалы,
Где носились лишь туманы
Да цари-орлы.
Люди хитры! Хоть и труден
Первый был скачок,
Берегися! многолюден
И могуч Восток!»
«Не боюся я Востока! —
Отвечал Казбек, —
Род людской там спит глубоко
Уж девятый век.
Посмотри: в тени чинары
Пену сладких вин
На узорные шальвары
Сонный льет грузин;
И склонясь в дыму кальяна
На цветной диван,
У жемчужного фонтана
Дремлет Тегеран.
Вот у ног Ерусалима,
Богом сожжена,
Безглагольна, недвижима
Мертвая страна;
Дальше, вечно чуждый тени,
Моет желтый Нил
Раскаленные ступени
Царственных могил.
Бедуин забыл наезды
Для цветных шатров
И поет, считая звезды,
Про дела отцов.
Все, что здесь доступно оку,
Спит, покой ценя…
Нет! не дряхлому Востоку
Покорить меня!»
«Не хвались еще заране! —
Молвил старый Шат, —
Вот на севере в тумане
Что-то видно, брат!»
Тайно был Казбек огромный
Вестью той смущен;
И, смутясь, на север темный
Взоры кинул он;
И туда в недоуменье
Смотрит, полный дум:
Видит странное движенье,
Слышит звон и шум.
От Урала до Дуная,
До большой реки,
Колыхаясь и сверкая,
Движутся полки;
Веют белые султаны,
Как степной ковыль,
Мчатся пестрые уланы,
Поднимая пыль;
Боевые батальоны
Тесно в ряд идут,
Впереди несут знамены,
В барабаны бьют;
Батареи медным строем
Скачут и гремят,
И дымясь, как перед боем,
Фитили горят.
И, испытанный трудами
Бури боевой,
Их ведет, грозя очами,
Генерал седой.
Идут все полки могучи.
Шумны, как поток.
Страшно медленны, как тучи,
Прямо на восток.
И, томим зловещей думой,
Полный черных снов,
Стал считать Казбек угрюмый —
И не счел врагов.
Грустным взором он окинул
Племя гор своих,
Шапку на брови надвинул —
И навек затих.

Михаил Лермонтов

*****

Высоко над семьёю гор,
Казбек, твой царственный шатёр
Сияет вечными лучами.
Твой монастырь за облаками,
Как в небе реющий ковчег,
Парит, чуть видный, над горами.
Далёкий, вожделенный брег!
Туда б, сказав прости ущелью,
Подняться к вольной вышине!
Туда б, в заоблачную келью,
В соседство бога скрыться мне!..

Александр Пушкин

*****

Спеша на север из далёка,
Из теплых и чужих сторон,
Тебе, Казбек, о страж востока,
Принес я, странник, свой поклон.

Чалмою белою от века
Твой лоб наморщенный увит,
И гордый ропот человека
Твой гордый мир не возмутит.

Но сердца тихого моленье
Да отнесут твои скалы
В надзвездный край, в твое владенье
К престолу вечному Аллы.

Молю, да снидет день прохладный
На знойный дол и пыльный путь,
Чтоб мне в пустыне безотрадной
На камне в полдень отдохнуть.

Молю, чтоб буря не застала,
Гремя в наряде боевом,
В ущелье мрачного Дарьяла
Меня с измученным конем.

Но есть еще одно желанье!
Боюсь сказать! — душа дрожит!
Что, если я со дня изгнанья
Совсем на родине забыт!

Найду ль там прежние объятья?
Старинный встречу ли привет?
Узнают ли друзья и братья
Страдальца, после многих лет?

Или среди могил холодных
Я наступлю на прах родной
Тех добрых, пылких, благородных,
Деливших молодость со мной?

О, если так! своей метелью,
Казбек, засыпь меня скорей
И прах бездомный по ущелью
Без сожаления развей.

Михаил Лермонтов

*****

Какого мненья о себе
прославленный Казбек?
Высокомерен ли Эльбрус?
Судить я не берусь.
Когда они туманы пьют
из звёздного ковша,
вдруг прозревая, жизнь свою
читают не спеша.
Холодной вечности сродни
стоят, и суть проста:
такими не были б они
без горного хребта,
когда бы их не поднял он
под купол голубой,
раздвинув смутный горизонт,
не подпирая собой…
Понять ли самому хребту,
как в смысл ни погружён,
вершин (своих же) высоту,
где воздух разрежён,
где холоду искриться днём,
где ночью спать звезде,
что судят на земле о нём
по этой высоте.

Щипачёв Степан

*****

Я наконец приехал на Кавказ,
И моему неопытному взору
В далекой дымке в первый раз
Видны сто раз описанные горы.
Но где я раньше видел эти две
Под самым небом сросшихся вершины,
Седины льдов на старой голове,
И тень лесов, и ледников плешины?
Я твердо помню — та же крутизна,
И те же льды, и так же снег не тает.
И разве только черного пятна
Посередине где-то не хватает.
Все те места, где я бывал, где рос,
Я в памяти перебираю робко…
И вдруг, соскучившись без папирос,
Берусь за папиросную коробку,
Так вот оно, пятно! На фоне синих гор,
Пришпорив так, что не угнаться,
На черном скакуне во весь опор
Летит джигит за три пятнадцать.
Как жаль, что часто память в нас живет
Не о дорогах, тропах, полустанках,
А о наклейках минеральных вод,
О марках вин и о консервных банках…

Константин Симонов

*****

Нет, не черкешенка она;
Но в долы Грузии от века
Такая дева не сошла
С высот угрюмого Казбека.

Нет, не агат в глазах у ней,
Но все сокровища Востока
Не стоят сладостных лучей
Её полуденного ока.

Александр Пушкин

*****

Она видела
Взлёт и паденье,
Она знала и сон и разбег,
Ей наскучило тучное бденье,
Она — камень, ей имя — Казбек!

Постоянство —
Нелёгкая ноша:
Небо бурями треплет бока;
Горы снега — не просто пороша;
Камнепады — в мозолях рука!

Время вечное
Пристальным взглядом
Озирает подошву и пик,
Бойко вертится ветрами рядом,
Не взирая, что пропасть — тупик!

Постоянство
Горы как заноза:
«Для бессмертья не время, Казбек!»
Прозвучит громовая угроза,
Словно выстрелом ранит абрек!

Устоит, только
Вздрогнет устало:
«Ну, когда же вам всем надоест?..».
Ощетинятся острые скалы,
Птиц прогнав от насиженных мест.

День и ночь,
Чёрный мрак и рассветы,
Звёзд мерцанье и солнечный диск…
У подножия часто ответы
Ищут люди, их голос, как писк!

Им Казбек
И тиран и опора,
Он преграда и символ побед!
Он — надёжный, прижав к себе горы,
Защитит их от гибельных бед!

Он поделится
Камнем, коль надо,
Щедр на камни всесильный Казбек!
Но не стойте, бесстрашные, рядом —
Остановится времени бег.

Котовский Владимир

*****

На всех вершинах Кавказа
Сегодня лежат снега,
На всех вершинах сразу,
Считая пни и стога.
В снегу деревья и башни,
В снегу Эльбрус и Казбек.
Сегодняшний и вчерашний,
И вечный, нетающий снег.

Валентин Берестов

*****

С хевсурами после работы
Лежал я и слышал сквозь сон,
Как кто-то, шальной от дремоты,
Окно распахнул на балкон.
Проснулся и я. Наступала
Заря, и, закованный в снег,
Двуглавым обломком кристалла
В окне загорался Казбек.
Я вышел на воздух железный.
Вдали, у подножья высот,
Курились туманные бездны
Провалами каменных сот.
Из горных курильниц взлетая
И тая над миром камней,
Летела по воздуху стая
Мгновенных и легких теней.
Земля начинала молебен
Тому, кто блистал и царил.
Но был он мне чужд и враждебен
В дыхании этих кадил.
И бедное это селенье,
Скопленье домов и закут,
Казалось мне в это мгновенье
Разумно устроенным тут.
У ног ледяного Казбека
Справляя людские дела,
Живая душа человека
Страдала, дышала, жила.
А он, в отдаленье от пашен,
В надмирной своей вышине,
Был только бессмысленно страшен
И людям опасен вдвойне.
Недаром, спросонок понуры,
Внизу, из села своего,
Лишь мельком смотрели хевсуры
На мертвые грани его.

Николай Заболоцкий

*****

Сверкает шапка золотая
Казбека в чудной синеве,
В лучах солненых играя,
На божественной волне.

Она — гордость Грузии святая
На все грядущие века,
Сама в славе вечной утопая —
Их славы общая река.

Казбек — отчаянный грузин:
Гордо носит он папаху,
Он в мире гордый господин
И не положит голову на плаху.

Гордеев Гордей

*****

Монастырь на Казбеке

Высоко над семьею гор,
Казбек, твой царственный шатер
Сияет вечными лучами.
Твой монастырь за облаками,
Как в небе реющий ковчег,
Парит, чуть видный, над горами.
Далекий, вожделенный брег!
Туда б, сказав прости ущелью,
Подняться к вольной вышине!
Туда б, в заоблачную келью,
В соседство бога скрыться мне!..

Александр Пушкин

*****

Когда Казбек, как тот «абрек», вновь покорился мне,
Я, аксакалам дал ответ, что возвращусь к горе.
И вот, с курсантами идём, тропа — как серпантин.
В селе Казбеги, пир идёт, а нас — на карантин.

— Пока из рога не попьёшь, — не пустят в горы нас, —
— Такой обычай, к ним пойдёшь, выходим через час.
Приказ отдал, — Смелей мой зам, — комбат наш — молодец, —
— Ты их «сообщник», пей смелей, от нас ты к ним — гонец.

И вот, проходит время «икс», — Где милый замполит?
— Смотри, его уже несут, страдалец — он не спит.
— Приказ он выполнил, ему — пора уж на покой,
— Ложись и спи, а мы, тотчас — выходим, дорогой.

Цепочкой вытянулись, враз — пока легко идти;
В пятёрке, лучший скалолаз и чемпион страны.
Пока раздетыми мы шли, погода на заказ,
Но, вот ледник, посыпал снег, — одеться, дан приказ!

Тропа узка, мешок тяжёл, пути — всё нет конца,
И, громко эхо отдаёт и ноги из свинца.
В горах не спи, кругом подвох, ждёт на пути большом:
Метеостанция, бивак, раскинут — лагерь в нём.

Три километра вверх прошли, как будто, налегке,
Продукты есть, но хлеба нет — такое резюме.
Пошёл запрос через гонца, ответ из штаба ждут:
Два самолёта, из Орджо — нам, хлебушек везут.

Поймали два тюка тогда, один пропал в горах,
Поели скромно мы, друзья: уснули — здесь, в мешках.
В час ночи дал сигнал горнист: Подъём! — пошла пурга,
Хоть — холод, быстро собрались, мы в путь — одна нога.

Сплошною цепью далеко, мы растянулись ввысь,
Осталось метров пятьдесят: ну что страна — гордись!
И так, ты ждёшь, пока пробьют, вперёд — всего лишь шаг,
Здесь вой пурги и солнцепёк, и звон стоит в ушах.

Согреешь руки между ног, погладишь альпеншток,
И эти метры мы прошли, остался лишь, чуток.
Ура! — но, нет уж больше сил, последний шаг, и вот —
Я на вершине той горы — душа моя поёт.

Пурга и солнце — парадокс: в природе всё сплелось,
Мы обморозились тогда — не всё легко далось.
Но счастья нет предела там, в вершине той горы,
И все мечтания мои, сбылись, от той поры.

Потомкам дали мы наказ, замуровали приз,
Но, вот — последовал приказ, и мы спустились — вниз.
Уж, много лет прошло с тех пор, ушёл двадцатый век;
А на Кавказе есть гора, с названием — Казбек!

Ефремов Виктор