Анне Керман, Ольге Стороженко, и себе — за компанию
Восторг бесприютицы, вечный подвес,
Беспутица — тоже неплохо.
Какая фонема лукавая — «бес»,
Приставка с оттенком подвоха.
Задорные искорки смерти, прицел
Хрусталика — выстрела жажда.
Прохожий, с дороги! Останешься цел…
Останется, только не каждый.
Мы тертая стойкая нечисть, мы ждем,
В союзники выкликав случай,
Когда все засовы размоет дождем,
И мы свою долю получим.
Работа? Ее мы доделаем в срок…
Язык, диктофон и бумага.
А вечером ноги несут на порог
К таким же, как мы, побродягам.
«Привет, Франсуа! Как здоровье Марго?
Артюр! Как торговля, дружище?»
Садишься и учишь ночное арго
С оравою своден и нищих.
Уюта? А ну, что еще за байда?…
А хочешь узнать о грядущем —
Так к нашим услугам почти что всегда
Табачно-кофейная гуща.
Приветливо вскинуть обманщицу-бровь —
Сложна лицедейства работа! —
Небесную изображая любовь
Из похоти, злобы, расчета.
Побольше бы холода! В холоде — власть
Над сонной ордой иноверцев.
И орден — змеиный рентгеновский глаз
На месте, где теплилось сердце.
Богдан Агрис, 30 января 2000 года
