Ганди и Кастурбай — история любви

Ганди и Кастурбай. История любвиЕще в прошлом веке, по сути, совсем недавно, Индия, одно их самых крупных государств, находилась в полной зависимости от Великобритании – она была ее колонией. Господство англичан казалось вечным и незыблемым; огромной, но отсталой и разрозненной стране (Индия состояла из великого множества отдельных княжеств и даже государств) противостояла хорошо обученная, организованная и прекрасно вооруженная армия, да в придачу могучий военный флот. Было бы неверным говорить о колонизаторской деятельности англичан как об исключительно грабительской, захватнической, кровавой экспансии. Но это отдельная тема, а сейчас нас интересует совсем другое, вернее, другой. Мохандас Карамчанд Ганди. Названный народом Индии Махатмой – «Великой душой». Маленький, чрезвычайно худой человек с детской улыбкой и большими оттопыренными ушами. Он был всего лишь на полгода старше героя нашей предыдущей истории – Владимира Ульянова; он так же мечтал о счастье Человека, так же вел политическую борьбу, только вот методы этой борьбы были совсем иными. Добиваясь свободы и независимости для своей страны, он бросил вызов не только завоевателям, то есть самой британской короне, но и многим своим соотечественникам, привыкшим жить по древним, освященным веками традициям. И он победил. Как говорится, без единого выстрела. Кроме него, никому ничего подобного не удавалось.

«Возможно, грядущие поколения не поверят, что такой человек из обычной плоти и крови ходил по этой земле», – сказал о нем Альберт Эйнштейн. И еще очень многие действительно выдающиеся люди восхищались им, но даже те, кто не восхищался, всегда признавали уникальную роль, которую сыграл Ганди в истории человечества. Ближайший друг и соратник Ганди, будущий премьер-министр Индии Джавахарлал Неру называл его «отцом нации». Великий Рабиндранат Тагор, поэт и писатель, ученый и просветитель, музыкант и художник, однажды так сказал о Ганди: «Он встал у порога хижин тысяч обездоленных, одетый так же, как они. Он обратился к ним на их языке, здесь, наконец, была живая правда, а не цитаты из книг… В ответ на зов Ганди Индия вновь раскрылась для великих свершений, точно так же, как это было в ранние времена, когда Будда провозгласил правду сопереживания и сострадания среди всех живущих». По опросам Би-би-си, в номинации «Человек, оказавший наибольшее влияние на второе тысячелетие» первое место занял Махатма Ганди, второе – Леонардо да Винчи, третье – Иисус Христос…

Сам Ганди о себе говорил: «Я – просто человек, как любой из вас». Да, он был человеком, а потому оценить его деятельность, его «уникальную роль» однозначно очень и очень трудно.

Конечно, его стоило провозгласить Махатмой только за то, что, обладая величайшей духовной властью над индийцами, он ни разу не призывал их к вооруженной борьбе, как это делал вождь российского пролетариата…

Но начнем все по порядку.

Мохандас Карамчанд Ганди родился 2 октября 1869 года в одном из маленьких княжеств Западной Индии. Древний род Ганди принадлежал к купеческой касте бания, из которой выходили промышленники и финансисты. И дед, и отец Ганди служили главными министрами у раджей небольших княжеств. Мать Мохандаса Ганди, Путлибай, была глубоко верующей женщиной, а потому в семье строго выполнялись все религиозные обряды. Многочисленные посты и диеты соблюдались еще и потому, что Путлибай не отличалась хорошим здоровьем – для нормальной работы организма она вынуждена была стать вегетарианкой, к чему впоследствии приучила и младшего сына.

На будущего духовного учителя страны несомненно влияла и жизненная позиция его отца. Карамчанда Ганди весьма почитали за справедливость и неподкупность, однако эти замечательные качества не приносили дохода и, несмотря на высокий пост, он оставался небогатым человеком. Отец Мохандаса очень отличался от большинства своих соотечественников, он, например, уважал людей независимо от их религиозной и кастовой принадлежности, что было крайне необычно в Индии в то время, он также открыто выступал против религиозно-общинных распрей.

Мохандас был самым младшим ребенком в семье (у него было два старших брата и сестра) и о своем детстве вспоминал так: «Я был очень робок и избегал общества детей. Единственными друзьями были у меня книги и уроки… Кроме того, я был трусом. Я боялся воров, привидений и змей… Темнота приводила меня в ужас… Насколько помню, сам я был не очень хорошего мнения о своих способностях. Я обычно удивлялся, когда получал награды или стипендии. При этом я был крайне самолюбив, малейшее замечание вызывало у меня слезы». Несмотря на то, что будущему Махатме нравилось учиться и он отдавался этому занятию с большим рвением, в его аттестате было написано: «Английский – отлично, арифметика – удовлетворительно, география – ужасно; поведение отличное, но каллиграфия неудовлетворительна».

В воспоминаниях он назвал себя (маленького) трусом, но именно это качество человеческого характера он считал самым отвратительным, поскольку трусость таит в себе скрытую жажду насилия. Уже много позже, став признанным лидером индийского народа и пропагандируя свою знаменитую политику ненасилия, он говорил: «Человек, который, столкнувшись с опасностью, ведет себя подобно мыши, справедливо именуется трусом. Он лелеет насилие и ненависть в своем сердце и убил бы врага, если бы это ему ничем не грозило. Он чужд ненасилию». Сам же Ганди, конечно, трусом не был. Ему было всего лишь одиннадцать лет, когда он понял, что душа его не принимает одну из основополагающих индийских традиций (здесь явно сказывалось влияние отца). Издавна в Индии существовало сословие неприкасаемых – это были не высоко стоящие люди, к которым запрещалось прикоснуться под страхом смерти, вовсе нет. Неприкасаемые – люди, выполняющие самую грязную работу; люди, которые ни на что не имели права: ни посещать храмы, ни пить воду из одного источника с кастовыми индусами. К ним нельзя было прикасаться, чтобы не оскверниться, а дабы кто-нибудь ненароком их все же не коснулся, они обязаны были носить на шее колокольчик, предупреждающий об их появлении. Вырваться из сословия неприкасаемых было невозможно – это «клеймо» передавалось от родителей к детям.

 

Мохандасу тоже запрещалось общаться с неприкасаемыми. «Я, естественно, подчинялся (родителям. – Ред.), но возражал с улыбкой, что неприкасаемость не освящена религией и не может быть освящена. Я был очень послушным ребенком, но, насколько позволяло мне почтение к родителям, вступал с ними в спор по этому поводу», – вспоминал Ганди. Но столь несправедливое отношение к людям не давало ему покоя, и через много лет он все же сумел убедить индийцев (всю страну!) отказаться от этого жестокого обычая.

Не побоялся юный Ганди и признаться отцу в довольно серьезном проступке – несмотря на материнские призывы придерживаться исключительно вегетарианской пищи, он в компании сверстников, конечно же, пробовал мясо. Но не в этом было главное преступление: чтобы купить мясо, понятно, требовались деньги, и Мохандас потихоньку взял у родителей. Правда, в нем очень быстро проснулась совесть, и он во всем признался отцу. К его величайшему изумлению, наказания, к которому он уже готовился, не последовало. Отец был так рад признанию сына, что прижал его к груди и со слезами на глазах поблагодарил за правду. Позже Ганди писал, что этот случай открыл ему суть «ахинсы» – важнейшего принципа индийской философии, почитающего высшими ценностями жизнь и любовь к человеку и всему живому.

Чувствуя приближение смерти, отец решил женить Мохандаса. В соответствии с индийскими обычаями и установлениями индуизма он начал подготовку к свадьбе – накопил денег, подобрал сыну невесту… Мальчику было тринадцать лет, его юной жене столько же. Звали ее Кастурбай Макаджи. Столь ранняя женитьба, хоть и соответствовала индийской традиции, но стала для обоих детей довольно сильным потрясением. Вот что по этому поводу пишет автор одной из книг, посвященных Ганди: «Не помогли наставления и внушения старших: молодые супруги оставались по сути наивными детьми, рано встревоженный инстинкт плоти больно ранил их еще не окрепшую психику…»

Такой стресс мог привести к чему угодно, например, к взаимной ненависти, однако юные новобрачные, к счастью, полюбили друг друга. Повзрослев же, они испытали истинную страсть и высокое чувство любви… Мохандас и Кастурбай прожили вместе шестьдесят два года. И Кастурбай всегда была настоящим другом и помощницей мужа.

В скором времени после свадьбы молодоженов ожидало первое испытание. Окончив школу, Мохандас посоветовался с родственниками и решил продолжить свое образование в Англии. Правда, мать была против поездки, ведь религия запрещала покидать священную родину. Старейшины касты, к которой принадлежала семья Ганди, пригрозили Мохандасу отлучением от касты, но младший Ганди не убоялся ни запрета, ни отлучения и уехал в Англию учиться на адвоката. Юная жена, соблюдая клятву верности, осталась терпеливо ждать мужнего возвращения.

В Англии Мохандас, по его собственным словам, чувствовал себя ужасно одиноким, однако он успешно завершил учебу и получил высшую адвокатскую степень. Но главное, он открыл для себя совершенно другой мир, с другими отношениями, другим мировоззрением. Будущий Махатма познакомился с буддизмом и Новым Заветом и, возможно, уже тогда возмечтал объединить индуизм с учениями Будды и Христа. Похоже, именно в Европе он сформировался как личность, и на его политическую жизнь оказала большее влияние не Древняя Индия, а старушка Европа.

В 1891 году Ганди вернулся домой с дипломом юриста и твердым убеждением, что колониализм – позорная система. Он начал адвокатскую практику, но дело у него не заладилось. У него не получалось защищать в суде интересы некоторых не совсем праведных клиентов, и в результате он проиграл несколько процессов, что, понятно, не способствовало его репутации. Что ему мешало? Кто-то считает, что природная честность и ответственность, а другие полагают, что отлучение от касты (ведь он сам нарушил основополагающие законы своей религии). Как бы то ни было, Мохандас оставил адвокатскую практику и принял предложение одной торговой фирмы вести ее дела в Южной Африке. Вместе с семейством (у них с Кастурбай уже было двое детей) Ганди прибыл в Наталь (провинцию в Южной Африке), где уже имелась большая индийская община. И сразу же столкнулся с тем, о чем слышал прежде, но на себе не испытывал – с белым расизмом. Цветным запрещалось почти все: они не могли ездить в поезде первым классом; ходить по тротуарам, предназначенным только для белых; выбирать работу по специальности; учиться в одной школе с белыми; короче, у них не было никаких прав.

И тогда Мохандас, человек добрый и миролюбивый, решил проявить характер: «Лишения, которым я подвергался, были проявлением серьезной болезни – расовых предрассудков. Я должен попытаться искоренить этот недуг насколько возможно и вынести ради этого все предстоящие невзгоды». Ганди, человек образованный, прочитавший множество философских и религиозных книг, переосмысливает все накопленные знания и в том числе знаменитую идею непротивления злу насилием, вычитанную им у Льва Николаевича Толстого. В итоге он вырабатывает определенные принципы поведения – сначала для себя лично: «оказывать произволу вежливое, но непреклонное сопротивление и никогда не требовать возмездия за оскорбление». Прежде чем нести свои идеи в массы, Ганди решил испытать новое учение, так сказать, на собственной шкуре. Он всегда придерживался принципа: «никогда не требуй от человека того, чего не делаешь сам». И однажды вышел один против целой толпы разъяренных белых. Если бы не вмешалась полиция, то нам, собственно, не о чем было бы писать.

Скандальная история получила широкую огласку, Лондон (власти вдали зачастую намного лояльнее властей на местах) потребовал наказать участников зверского избиения представителя индийской торговой фирмы. Однако Ганди отказался привлекать к суду напавших на него. И этот поступок произвел громадное впечатление на местное белое население, – у многих этот малорослый, лопоухий и очкастый индиец вызвал настоящее уважение. Так Ганди показал, что порой сила и спокойствие духа могущественнее злобы и ярости. Его метод политической борьбы, конечно же, основывался не на одних философствованиях русского писателя – взгляды Толстого ничего бы не стоили, если бы Ганди не «переработал» их с учетом особенностей своего народа и религии индуизма. Только зная саму суть мировоззрения индийца, можно понять и то, что жители индийской общины так быстро приняли новое учение. А предложил им Ганди, как вы уже поняли, политику ненасильственного сопротивления: агрессивному злу он противопоставил силу духа, внутреннюю уверенность в своей правоте и солидарность. Он назвал это «сатьяграха» – «упорство в истине». И с той поры он стал «официальным защитником» индийцев от расового и национального угнетения. Теперь он защищал не проштрафившихся клиентов, а целый народ. Только он не выступал, как когда-то, в зале суда, а шел во главе многочисленных демонстраций и маршей протеста своих бесправных соотечественников. И власти быстро поняли, какую опасность для них представляет Ганди. Сначала они пытались его запугать – неоднократно сажали в тюрьму, но каждый раз были вынуждены отпустить. Когда из запугивания ничего не вышло, власти решили его подкупить. Только и это им не удалось.

Ганди организовывал все новые и новые мирные забастовки. Люди, вдохновленные его идеями, шли на смерть, но не отступали перед произволом властей – «сила духа и солидарность»…

В начале ноября 1913 года Ганди начал знаменитый мирный поход протеста из Наталя в Трансвааль. Дело было в том, что индийцам запрещалось перемещаться из одной провинции в другую. Но люди пошли. И впереди многотысячной толпы шел небольшого росточка, худощавый Мохандас Ганди. С каждым днем людей становилось все больше. Для наведения порядка были вызваны войска, но солдаты не решились стрелять в мирных демонстрантов и попытались разогнать их лошадьми. Тогда протестующие легли на землю, и кони не пошли по лежащим.

В действие вступила пресса. Вести о происходящем в Южной Африке разнеслись по миру. Общественное мнение буквально взорвалось. И власти были вынуждены отступить. В результате все наиболее оскорбительные для индийцев расистские законы были отменены.

Конечно, это была победа не одного Ганди, но это была его заслуга. Джавахарлал Неру позже писал о своем друге: в нем было «что-то твердое, как сталь, несокрушимое, как скала, что-то такое, с чем не могла совладать никакая физическая сила, как бы велика она ни была».

Несостоявшийся юрист Ганди состоялся как политик. Почти все свое время он отдавал общине. Семья же тем временем жила без мужа и отца. Кастурбай растила уже четверых сыновей – Харилала, Манилала, Рамдаса и Девадаса. Мужа она теперь видела редко: он был поглощен борьбой с несправедливостью. А семья его бедствовала, они еле сводили концы с концами. Мохандас время от времени старался что-то для них заработать: то батрачил у какого-нибудь богатого фермера, то плотничал на стройках, то нанимался стирать белье, но получал он сущие гроши. Кастурбай, понятно, переживала, однако мужа не осуждала. Воспитанная в древних индийских традициях, она умела принимать жизнь такой, как она есть. К тому же Кастурбай прекрасно знала, что Мохандас не от лени ходит полуголодным и полураздетым.

Двадцать лет прожило семейство Ганди в Южной Африке. Двадцать лет Мохандас провел в изнуряющей борьбе. Двадцать лет Кастурбай встречала и провожала его. Двадцать лет на чужбине… Наконец они решили вернуться на родину.

Перед отъездом Ганди в Индию благодарная община преподнесла ему груду изделий из золота, серебра и алмазов. Целое состояние! Кастурбай несказанно обрадовалась – наконец-то она сможет досыта накормить детей, прилично одеть их, обуть. Она уже строила планы и предложила Мохандасу продать драгоценности, а вырученные за них деньги положить в банк под хороший процент, чтобы уже никогда-никогда не знать, что такое нужда.

«Но, Кастурбай… – Мохандас не мог собраться с силами, чтобы объявить ей о своем решении. – Я не смогу принять этот подарок».

«Почему?!» – она была искренне удивлена таким заявлением мужа.

«Понимаешь, иначе получится, что я все делал за деньги и тем самым обманывал людей, которые поверили в меня…»

Говорят, Кастурбай была единственным человеком, которого Ганди по-настоящему боялся. Надо полагать, не в том смысле, что она обладала грозным и скандальным характером (она такой, кажется, не была), но Кастурбай имела право требовать от него исполнения семейных обязанностей – не только супружеских, но и отцовских, в первую очередь…

Однако Мохандас отказался от богатого подарка в пользу самых бедных людей общины.

И Кастурбай с ним согласилась. Поразмыслив, эта мудрая женщина сказала мужу, что он поступил правильно и справедливо.

В 1915 году они вернулись в Индию. Но для местной политической элиты Ганди не был героем. Да и он был неприятно удивлен – его встретили сытые, гладкие лица, в дорогих одеждах и баснословных драгоценностях. Ему было здесь очень неуютно.

Учение Толстого подсказало Ганди еще одну идею. Русский граф проповедовал презрение к материальным благам и возврат к простой жизни и физическому труду, этот призыв Ганди объединил с древней индийской традицией ашрамов – поселений, в которых люди живут как одна семья, вместе работают и вместе духовно совершенствуются (что-то вроде западных монастырей – в идеале). Вот в одном из таких ашрамов и поселился Ганди с семьей по возвращении в Индию. Они жили в глинобитной хижине, Кастурбай вместе с мужем и детьми возделывала землю, пряла пряжу. Во всем ашраме у них было самое бедное жилище. Супруги и их дети спали прямо на полу, подстелив под себя лишь тонкую ткань, которую сами и ткали. Пища у них была скромная и исключительно вегетарианская. Когда к Ганди пришли английские парламентарии, чтобы уяснить, чего он на самом деле добивается, им пришлось сидеть на полу – в доме Ганди даже подушки считались предметом роскоши.

Справедливости ради следует сказать, что отнюдь не всегда ашрамы справлялись со своей задачей и могли обеспечить сами себя. Например, на содержание ашрама, где жил Ганди, давали деньги его богатые покровители. По этому поводу один из ашрамовцев как-то заметил, что «обеспечение бедной жизни Ганди стоит очень много денег»…

Однако в ашраме Ганди задержался ненадолго. Он отправился в путешествие по стране, чтобы посмотреть, как живет его народ. И увидел ужасающий голод. Мохандас был потрясен до глубины души, когда ему довелось увидеть, как люди бились за кусок хлеба. Уже «выпавший» из индийских традиций, европеизированный Ганди восклицал: «Отчаянная борьба за хлеб лишает их всякого чувства приличия и самоуважения». Действительно, умирающим от голода людям нет дела до приличий…

Через два года после приезда Ганди начинает проводить сатьяграхи в Индии. Англичане сажают смутьяна в тюрьму. Но в ответ во всем мире поднимается волна протестов, а в самой Индии проходят демонстрации и забастовки. Ганди выпускают из тюрьмы, однако англичанам от этого легче не становится – он немедленно призывает народ еще сильнее сопротивляться колониальному режиму.

Вообще-то Ганди боролся не только с колонизаторами, но и с предрассудками собственного народа. Одним из первых в Индии он выступил против разделения людей на касты, из-за чего тут же приобрел множество врагов – в первую очередь, индийцев, входивших в привилегированные касты. Количество противников возросло, когда Ганди открыто вступился за права неприкасаемых, большое возмущение в стране вызвало его заявление: «Если мне докажут, что постыдная система неприкасаемых присуща индуистской религии, я открыто восстану против индуизма!» Даже преданная ему Кастурбай была смущена столь резким выпадом против освященных веками традиций: одно дело бороться против английских колонизаторов и совсем другое – против собственной страны. И тогда Ганди совершил очередной поступок. Помните: «Никогда не требуй от человека того, чего не делаешь сам»? Он удочерил девочку-сироту из касты неприкасаемых и привел ее в свой дом.

Кастурбай возмутилась и воспротивилась. Но только сначала. Стоило ей, пересилив себя, погладить несчастную малышку по голове, как волна жалости захлестнула ее доброе сердце. И она вновь встала на сторону мужа и, как и прежде, поддержала его.

Однако народ не мог так сразу отказаться от многовековых традиций. Ганди, который к тому времени уже провел несколько сатьяграхи и сумел добиться серьезных уступок от английских властей и которого народ уже величал Махатмой, объявил бессрочную голодовку протеста. И через несколько дней произошло невероятное – страх потерять «Великую душу» Индии оказался сильнее древних предрассудков. Люди шли в дома неприкасаемых, принимали из их рук пищу. Обнять неприкасаемого, побрататься с ним стало символом очищения, освобождения души… К великой радости всей страны Ганди прекратил голодовку.

Больше всех, как вы понимаете, радовалась его жена. Кастурбай старалась всегда быть рядом с мужем. Она и не думала осуждать его поступки, она просто была рядом. Их трогательное и уважительное отношение друг к другу не менялось все шестьдесят два года совместной жизни. За эти годы она не услышала от него ни одного грубого слова, так же, как и он от нее.

Правда, не все дети радовали отца и мать. К примеру, их старший сын, глубоко огорчив родителей, принял ислам, но, вопреки обычаям этой веры, предавался пьянству. Зато другой сын, полностью разделяя взгляды отца, вместе с ним участвовал в акциях неподчинения колониальным властям. Те дети, которым пришлась не по вкусу жизнь в ашраме, покинули родительский дом. И Ганди им нисколько не препятствовал – он вообще никому не навязывал своих убеждений. И упреки старшего сына в том, что он лишает своих детей всех возможных в жизни удовольствий, Ганди выслушивал молча – не оправдываясь и не переубеждая.

Время от времени Кастурбай приходилось выбирать, чью сторону ей принять… И она всегда принимала сторону мужа. «Твой отец никому не жаловался, – писала она одному из сыновей, покинувшему отчий дом, – но я-то знаю, как он страдает!»

А у Ганди появляются последователи и восторженные поклонники среди европейцев. К нему в ашрам съезжаются несколько экзальтированные и довольно странные (но отнюдь не бедные) европейки. Одна из них – леди Маделин Слейд. По описаниям, это была смертельно бледная, с наголо бритой головой, босая, в грубом домотканом сари женщина, которая неотступно сопровождала Ганди во всех его путешествиях…

Противостояние с английскими колонизаторами продолжалось, и в конце концов произошло небывалое – англичане вступили в официальные переговоры с Ганди. А ведь он, по сути, не был формальным представителем страны или народа. Получалось, что Ганди выступал лишь от самого себя. Уинстон Черчилль, возглавлявший в те годы «Лигу защиты Индии», возмущался: «Как это возможно? Полуголый факир смело шагал по ступеням вице-королевского дворца, чтобы вести переговоры о перемирии на равных условиях с представителем короля-императора!»

Кастурбай по-прежнему была ему верной спутницей жизни. Их духовная близость была совершенно уникальной…

Еще в Южной Африке в середине 1906 года Ганди дал обет брахмачарии (это ведение целомудренного и аскетического образа жизни и отказ от чувственных наслаждений). Он говорил: «Брахмачария необходима для служения человечеству. Я сознавал, что моя задача окажется мне не по силам, если я уйду в радости семейной жизни и буду производить на свет и воспитывать детей. Одним словом, невозможно жить и бороться за независимость страны, следуя одновременно велению плоти и велениям духа». Чтобы справиться с зовом плоти, Ганди проводил несколько странные опыты. Один из авторов описывал это так: «…Поздний вечер. Они входят в комнату. Он спокоен, она выглядит несколько взволнованной. Он положил девушке руку на плечо, подвел к ложу и попросил снять сандалии. Первую ночь они вначале спали в одежде под одним одеялом. Но в полночь он разбудил ее и попросил раздеться. В течение последующих ночей он гасил свои плотские желания усилием воли, так и не притронувшись к ней…

Это не эпизод из эротического романа – речь идет об одном из “экспериментов с истиной” Ганди… А героиня рассказа – Ману (дальняя родственница и одна из постоянных обитательниц его ашрамов)…

Много лет спустя еще одна женщина – Сушила Найяр – призналась, что спала обнаженной с Ганди. Есть основания считать, что в аналогичных опытах в разное время участвовали многие постоянные обитательницы ашрамов. Все проходило в строжайшей тайне, и об эксперименте знали лишь самые близкие люди».

Естественно, знала и Кастурбай. Она поняла своего мужа, приняла его решение абсолютно спокойно и осталась его надежным другом.

Но Ганди признавался, что аскетизм оказался для него серьезным испытанием, соблюдение обета было для него порой подобно «хождению по острию ножа» – время от времени плотские желания напоминали о себе. «Для меня все еще загадка, откуда подкрадываются нежелательные мысли. Не сомневаюсь, что существует ключ, которым можно запереть их, но этот ключ я должен подобрать для себя сам», – говорил Мохандас.

Несмотря на аскетический образ жизни, Ганди не отказался от общения с женщинами. Они сопровождали его во всех многочисленных поездках по стране и в жизни в ашрамах. Его личным секретарем и врачом была Сушила Найяр. Ману и жена его внучатого племянника Абха служили для Ганди «живыми посохами». На плечи этих девушек Ганди опирался, когда прогуливался.

Со своей сексуальной жизнью, вернее, с внезапными приливами эротических желаний, Ганди связывал события, происходящие в стране – и внутренние конфликты, и собственные политические неудачи. В борьбе с плотью он подвергал себя изощренным испытаниям, которые являлись составной частью его «экспериментов с истиной». Звучит все это необычно, но это было именно так…

В середине сороковых годов прошлого века англичане, дабы изолировать опасного «полуголого факира» от народа, упрятали его под домашний арест. Правда, довольно странный домашний арест. Это заключение Ганди отбывал во дворце мультимиллионера Ага-Хана.

Мучимый одиночеством в «золотой клетке» дворца, привыкший к совсем другой обстановке, Махатма серьезно заболел. В своих письмах жене он ни о чем ее не просил, но Кастурбай как любящая женщина сама поняла, что следует делать. На правах жены, она – такая же маленькая, как он, и такая же светлая и непобедимая духом, – потребовала, чтобы ее тоже арестовали и поселили вместе с мужем. Как ни странно, жестокие колонизаторы пошли ей навстречу.

Ухаживая за больным мужем, Кастурбай, которой было уже за семьдесят, сама тяжело заболела. Сердечные приступы следовали один за другим, и в конце концов на глазах Мохандаса она скончалась. Такая преданность мужу потрясла мир. По всей Индии люди устраивали траурные митинги и шествия. А Ганди все эти печальные дни безмолвно сидел у смертного одра безмерно любимой жены… Он прощался с ней. И просил у нее прощения за такую трудную, полную лишений жизнь…

К сожалению, их старший сын Харилал, даже возле смертного одра матери, не смог примириться с отцом – он считал, что отец избрал неверный путь и обрек всю семью на нищенское существование.

22 февраля в память о Кастурбай Ганди в Индии ежегодно отмечается День матери.

После похорон жены Ганди снова слег на несколько месяцев. Но Махатма сумел справиться с величайшей своей потерей. Он пережил Кастурбай на четыре года…

Когда в Индии начались очередные религиозно-общинные столкновения, Махатма прибыл в Ноакхали – самый центр борьбы. И 20 декабря 1946 года он начал свой последний «эксперимент с истиной», похоже, искренне считая его единственным шансом, который должен спасти целостность страны и положить конец индусско-мусульманским погромам.

«Истина подобна огромному дереву, – провозглашал Махатма, – которое приносит тем больше плодов, чем больше за ним ухаживают. Чем более глубокие поиски в кладезе истины вы будете производить, тем больше сокровищ откроется вам…»

Ситуация в Ноакхали стала постепенно улучшаться, погромы прекратились. И Ганди решил, что все это благодаря его «экспериментам». Он был так уверен в своих заслугах, что объявил об этом публично. Отклики на сексуальные эксперименты Махатмы были очень разными. Одни приходили в ужас и не желали с ним больше общаться – они считали, что Ганди «подрывает основы общественной морали, демонстрирует нравственную и политическую беспомощность, оскорбляет религиозные чувства народа»; другие говорили, что подобные опыты – глупость и не имеют ничего общего с ахинсой и аскезой; третьи требовали разъяснений, будучи не в состоянии понять столь необычные действия своего лидера.

Весь этот шум не оказал на Ганди никакого влияния, он продолжал экспериментировать, так как видел в этих «опытах» путь к истине. При этом он утверждал, что таким способом проверяет свою стойкость и приверженность обету.

14 августа 1947 года было провозглашено новое государство – Индийский Союз. Мечты Махатмы Ганди сбылись – колонизаторы оставили его страну. Индия стала независимой. «Великая душа» новой страны, Ганди жил во дворце индийского миллионера Бирлы, однако спал там на циновке…

30 января 1948 года Ганди проснулся в обычное для себя время – 3.30 утра. Около трех часов он работал, затем после завтрака и непродолжительного отдыха принимал посетителей, потом, опять же как обычно, вышел в сад к ожидающим его людям. Людей собралось много, и вдруг из первых рядов выскочил какой-то человек и кинулся к Махатме. В руке незнакомца был пистолет. Раздались выстрелы. Религиозный фанатик-индуист Натурам Годсе «отомстил Ганди за предательство священного дела». «Рам! Рам!» («Боже! Боже!») – проговорил великий маленький индиец и упал замертво. Часы показывали 17.17… Так не стало «Великой души» Индии.

Весной 1930 года Ганди организовал самую мощную сатьяграхи – знаменитый «соляной поход». Участники похода пришли к океану, чтобы древним ручным способом выпаривать соль. Это действо стало символом независимости – индийцы восстали против колониального закона о соляной монополии и показали, что могут обходиться без английских товаров. Во главе двигавшейся к побережью огромной колонны, как всегда, шел Ганди.

Фотографии размашисто шагающего маленького человека с бритой головой и большими оттопыренными ушами, опирающегося на длинный посох, обошли газеты всего мира. Этот образ использовали при создании памятника Мохандасу Карамчанду Ганди. Вернее, двух памятников. Один находится неподалеку от главного здания Московского университета, а второй, точно такой же, – в Индии, в Мадрасе.

Одна из соратниц Ганди, индийская поэтесса Сарджини Найду, называла великого Махатму «Микки-Маус» – за легкость характера, неиссякаемую доброжелательность и… необычайно подвижные уши. Ганди относился к этому прозвищу с юмором, ему даже нравилось, когда близкие так его называли. Правда, в узком кругу.

Для остального мира он навсегда остался «Великой душой».

Из книги Каринэ Фолиянц «Разум и чувства. Как любили известные политики»

Предлагаем подписаться на наш Telegram а также посетить наши самые интересный разделы Стихи, Стихи о любви, Прикольные картинки, Картинки со смыслом, Анекдоты, Стишки Пирожки.

И ещё немного о поэзии... Поэзия совершенно неотделима от психологии личности. Читая сегодня стихотворения прошлых лет, мы можем увидеть в них себя, понять заложенные в них переживания, потому что они важны и по сей день. Нередко поэзия помогает выразить невыразимое - те оттенки чувств, которые существуют внутри нас, и к которым мы не можем подобрать словесную форму. Кроме того стихи позволяют расширить словарный запас и развить речь, более точно и ярко выражать свои мысли. Поэзия развивает в нас чувство прекрасного, помогает увидеть красоту в нас и вокруг нас. Описанное выше в купе с образностью, краткостью и ассоциативностью стихотворной формы развивает нас как творческую, креативную личность, которая сама способна генерировать идеи и образы. Поэзия является великолепным помощником в воспитании и развитии ребенка. Знания, поданные в стихотворной форме (это может быть стих или песня), усваиваются быстрее и в большем объеме. Более того, стихи развивают фантазию и абстрактное мышление, и в целом делают жизнь детей эмоционально богаче и разнообразнее. Таким образом, очень важно, чтобы ребенок с первых дней слышал стихи и песни, впитывал красоту и многогранность окружающего его мира. Нас окружает поэзия красоты, которую мы выражаем в красоте поэзии!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *