Лучшие стихи Ивана Никитина

Иван Никитин — русский поэт, беллетрист, мастер русского поэтического пейзажа. Представляем вашему вниманию лучшие стихи Ивана Никитина.

В синем небе плывут над полями

В синем небе плывут над полями
Облака с золотыми краями;
Чуть заметен над лесом туман,
Тёплый вечер прозрачно-румян.

Вот уж веет прохладой ночною;
Грезит колос над узкой межою;
Месяц огненным шаром встаёт,
Красным заревом лес обдаёт.

Кротко звёзд золотое сиянье,
В чистом поле покой и молчанье;
Точно в храме, стою я в тиши
И в восторге молюсь от души.

Июль 1858 года

*****

Лес

Шуми, шуми, зелёный лес!
Знаком мне шум твой величавый,
И твой покой, и блеск небес
Над головой твоей кудрявой.
Я с детства понимать привык
Твоё молчание немое
И твой таинственный язык
Как что-то близкое, родное.

Как я любил, когда порой,
Краса угрюмая природы,
Ты спорил с сильною грозой
В минуты страшной непогоды,
Когда больших твоих дубов
Вершины тёмные качались
И сотни разных голосов
В твоей глуши перекликались…

Или когда светило дня
На дальнем западе сияло
И ярким пурпуром огня
Твою одежду освещало.
Меж тем в глуши твоих дерёв
Была уж ночь, а над тобою
Цепь разноцветных облаков
Тянулась пёстрою грядою.

И вот я снова прихожу
К тебе с тоской моей бесплодной,
Опять на сумрак твой гляжу
И голос слушаю свободный.
И может быть, в твоей глуши,
Как узник, волей оживлённый,
Забуду скорбь моей души
И горечь жизни обыдённой.

1849 год

*****

Полно, степь моя, спать беспробудно

Полно, степь моя, спать беспробудно:
Зимы-матушки царство прошло,
Сохнет скатерть дорожки безлюдной,
Снег пропал, — и тепло и светло.

Пробудись и умойся росою,
В ненаглядной красе покажись,
Принакрой свою грудь муравою,
Как невеста, в цветы нарядись.

Полюбуйся: весна наступает,
Журавли караваном летят,
В ярком золоте день утопает,
И ручьи по оврагам шумят.

Белоснежные тучки толпами
В синеве, на просторе, плывут,
По груди у тебя полосами,
Друг за дружкою, тени бегут.

Скоро гости к тебе соберутся,
Сколько гнёзд понавьют, — посмотри!
Что за звуки, за песни польются
День-деньской от зари до зари!

Там уж лето… ложись под косою,
Ковыль белый, в угоду косцам!
Подымайся, копна за копною!
Распевайте, косцы, по ночам!

И тогда, при мерцанье румяном
Ясных зорек в прохладные дни,
Отдохни, моя степь, под туманом,
Беззаботно и крепко усни.

Октябрь 1854 года

*****

Рассыпались звезды, дрожат и горят

Рассыпались звезды, дрожат и горят;
За пашнями диво творится:
На воздухе синие горы висят,
И в полыми люд шевелится.
Подвинулось небо назад от земли,
Воде золотой уступило;
Без ветра плывут по воде корабли,
Бока их огнем охватило…
А ночь через лес торопливо ползет,
Ползет — и листа не зацепит;
Насупила брови, глазами сверкнет —
Широкое поле осветит.
Опять я с тоскою домой ворочусь.
Молчал бы, да нет моей мочи:
Один я средь поля пятном остаюсь,
Чернее и пашен, и ночи!
Гляжу и любуюсь: простор и краса…
В себя заглянуть только стыдно:
Закиданы грязью мои небеса,
Звезды ни единой не видно!..

1856 год

*****

Утро

Звёзды меркнут и гаснут. В огне облака.
Белый пар по лугам расстилается.
По зеркальной воде, по кудрям лозняка
От зари алый свет разливается.
Дремлет чуткий камыш. Тишь — безлюдье вокруг.
Чуть приметна тропинка росистая.
Куст заденешь плечом — на лицо тебе вдруг
С листьев брызнет роса серебристая.
Потянул ветерок, воду морщит-рябит.
Пронеслись утки с шумом и скрылися.
Далеко-далеко колокольчик звенит.
Рыбаки в шалаше пробудилися,
Сняли сети с шестов, вёсла к лодкам несут…
А восток всё горит-разгорается.
Птички солнышка ждут, птички песни поют,
И стоит себе лес, улыбается.
Вот и солнце встаёт, из-за пашен блестит,
За морями ночлег свой покинуло,
На поля, на луга, на макушки ракит
Золотыми потоками хлынуло.
Едет пахарь с сохой, едет — песню поёт;
По плечу молодцу всё тяжёлое…
Не боли ты, душа! отдохни от забот!
Здравствуй, солнце да утро весёлое!

16 ноября 1854, январь 1855 года

*****

Жизнь

Прекрасны молодые годы,
Когда, не ведая утрат,
Картины жизни и природы
Мы начинаем изучать!

Когда надежды беззакатной
Звезда приветливо горит
И нам так много говорит
Желаний голос непонятный;

Когда в восторг приводит нас
Борьба и подвиг знаменитый,
И безыскусственный рассказ
О старине давно забытой,

И ночи мрак, и солнца блеск,
И утренней зари сиянье,
И музыкальный моря плеск,
И ветра тихое дыханье,

Степей безлюдье и простор,
Напевы бури заунывной,
И вечный снег пустынных гор,
И леса тень, и шум призывный…

И жить в ту пору мы спешим,
Вперёд глядим нетерпеливо
И новой жизни перспективу
Узнать заранее хотим.

А между тем, как метеор,
Воображенье потухает,
И в книге жизни юный взор
Картины грустные встречает;

В душе является борьба
Глубокой веры в сомненья,
И вот беспечные года
Берут другое направленье.

Акт жизни прожит — и теперь
Иная сцена пред очами:
Для сердца перио́д потерь
Приходит с пылкими страстями;

Взамен забытых нами грёз
Под пестротою маскарадной
Находим мы источник слёз
В существенности безотрадной,

И, не умея примирять
Нужду с достоинством свободы.
Мы начинаем замечать
Противоречия в природе,

Не признавая в ней чудес.
И сколько грустных размышлений
В нас пробуждает интерес
Разнообразных впечатлений:

Терпимый в обществе разврат,
И злоба сплетней утонченных,
Их горький смысл и результат,
И цель вопросов современных!..

Потом и эта колея
Приводит нас к явленьям новым.
Здесь акт последний бытия,
С его значением суровым:

Здесь наша жалкая судьба
Лишается блестящей маски,
И жизнь теряет навсегда
И светлый колорит, и краски,

И привлекательной весны
Очаровательные строки,
И прелесть яркой новизны,
И роскошь чудной обстановки.

И тише мы вперёд идём,
Не видя цели сокровенной,
Колеблясь меж добром и злом,
Без истины определенной
О назначении своём;

Теперь не тёмная мечта
Ум занимает осторожный:
Нас мучит сердца пустота,
Страстей и горя плод ничтожный.

Нам тяжело припоминать
Минувшей молодости повесть,
Читать её и усыплять
Неумолкающую совесть,

И в поколенье молодом
Казаться лишними гостями,
С своим обманутым умом
И затаёнными слезами,

В тоске безмолвно изнывать,
В надеждах лучших сомневаться,
В вопрос о жизни углубляться
И постепенно умирать.

Между 1849 и 1853 годами

*****

Зимняя ночь в деревне

Весело сияет
Месяц над селом;
Белый снег сверкает
Синим огоньком.

Месяца лучами
Божий храм облит;
Крест под облаками,
Как свеча, горит.

Пусто, одиноко
Сонное село;
Вьюгами глубоко
Избы занесло

Тишина немая
В улицах пустых,
И не слышно лая
Псов сторожевых.

Помоляся богу,
Спит крестьянский люд,
Позабыв тревогу
И тяжелый труд.

Лишь в одной избушке
Огонек горит:
Бедная старушка
Там больна лежит.

Думает-гадает
Про своих сирот:
Кто их приласкает,
Как она умрет.

Горемыки-детки,
Долго ли до бед!
Оба малолетки,
Разуму в них нет;

Как начнут шататься
По дворам чужим —
Мудрено ль связаться
С человеком злым!..

А уж тут дорога
Не к добру лежит:
Позабудут бога,
Потеряют стыд.

Господи, помилуй
Горемык-сирот!
Дай им разум-силу,
Будь ты им в оплот!..

И в лампадке медной
Теплится огонь,
Освещая бледно
Лик святых икон,

И черты старушки,
Полные забот,
И в углу избушки
Дремлющих сирот.

Вот петух бессонный
Где-то закричал;
Полночи спокойной
Долгий час настал.

И бог весть отколе
Песенник лихой
Вдруг промчался в поле
С тройкой удалой,

И в морозной дали
Тихо потонул
И напев печали,
И тоски разгул.

Декабрь 1853 года

*****

Что счастье? — бред воображенья

Что счастье? — бред воображенья,
Любовь — лишь чувственности дань;
Власть — бремя или униженье,
А дружба — лесть или обман.

Под маской радости беспечной
Сокрыта жизни нагота;
Наш эгоизм — вожатый вечный,
Свобода — жалкая мечта.

Между 1849 и 1853 годами

*****

Тишина ночи

В глубине бездонной,
Полны чудных сил,
Идут миллионы
Вековых светил.

Тускло освещенный
Бледною луной,
Город утомленный
Смолк во тьме ночной.

Спит он, очарован
Чудной тишиной,
Будто заколдован
Властью неземной.

Лишь, объят дремотой,
Закричит порой
Сторож беззаботный
В улице пустой.

Кажется, мир сонный,
Полный сладких грез,
Отдохнул спокойно
От забот и слез.

Но взгляни: вот домик
Освещен огнем;
На столе покойник
Ждет могилы в нем.

Он, бедняк голодный,
Утешенья чужд,
Кончил век бесплодный
Тайной жертвой нужд.

Дочери не спится,
В уголке сидит…
И в глазах мутится,
И в ушах звенит.

Ночь минет — быть может,
Христа ради ей
Кто-нибудь поможет
Из чужих людей.

Может быть, как нищей,
Ей на гроб дадут,
В гробе на кладбище
Старика снесут…

И никто не знает,
Что в немой тоске
Сирота рыдает
В тесном уголке;

Что в нужде до срока,
Может быть, она
Жертвою порока
Умереть должна.

Мир заснул… и только
С неба видит бог
Тайны жизни горькой
И людских тревог.

1849 год

*****

Встреча зимы

Поутру вчера дождь
В стёкла окон стучал,
Над землёю туман
Облаками вставал.

Веял холод в лицо
От угрюмых небес,
И, Бог знает о чём,
Плакал сумрачный лес.

В полдень дождь перестал,
И, что белый пушок,
На осеннюю грязь
Начал падать снежок.

Ночь прошла. Рассвело.
Нет нигде облачка.
Воздух лёгок и чист,
И замёрзла река.

На дворах и домах
Снег лежит полотном
И от солнца блестит
Разноцветным огнём.

На безлюдный простор
Побелевших полей
Смотрит весело лес
Из-под чёрных кудрей,

Словно рад он чему, —
И на ветках берёз,
Как алмазы, горят
Капли сдержанных слёз.

Здравствуй, гостья-зима!
Просим милости к нам
Песни севера петь
По лесам и степям.

Есть раздолье у нас, —
Где угодно гуляй;
Строй мосты по рекам
И ковры расстилай.

Нам не стать привыкать, —
Пусть мороз твой трещит:
Наша русская кровь
На морозе горит!

Искони уж таков
Православный народ:
Летом, смотришь, жара —
В полушубке идёт;

Жгучий холод пахнул —
Всё равно для него:
По колени в снегу,
Говорит: «Ничего!»

В чистом поле метель
И крутит, и мутит, —
Наш степной мужичок
Едет в санках, кряхтит:

«Ну, соколики, ну!
Выносите, дружки!»
Сам сидит и поёт:
«Не белы-то снежки!..»

Да и нам ли подчас
Смерть не встретить шутя,
Если к бурям у нас
Привыкает дитя?

Когда мать в колыбель
На ночь сына кладёт,
Под окном для него
Песни вьюга поёт.

И разгул непогод
С ранних лет ему люб,
И растёт богатырь,
Что под бурями дуб.

Рассыпай же, зима,
До весны золотой
Серебро по полям
Нашей Руси святой!

И случится ли, к нам
Гость незваный придёт
И за наше добро
С нами спор заведёт —

Уж прими ты его
На сторонке чужой,
Хмельный пир приготовь,
Гостю песню пропой;

Для постели ему
Белый пух припаси
И метелью засыпь
Его след на Руси!

20 ноября 1854 года

*****

Тихо ночь ложится

Тихо ночь ложится
На вершины гор,
И луна глядится
В зеркала озер;

Над глухою степью
В неизвестный путь
Бесконечной цепью
Облака плывут;

Над рекой широкой,
Сумраком покрыт,
В тишине глубокой
Лес густой стоит;

Светлые заливы
В камышах блестят,
Неподвижно нивы
На полях стоят;

Небо голубое
Весело глядит,
И село большое
Беззаботно спит.

Лишь во мраке ночи
Горе и разврат
Не смыкают очи,
В тишине не спят.

1849 год

*****

Юг и Север

Есть сторона, где всё благоухает;
Где ночь, как день безоблачный, сияет
Над зыбью вод и моря вечный шум
Таинственно оковывает ум;
Где в сумраке садов уединенных,
Сияющей луной осеребренных,
Подъемлется алмазною дугой
Фонтанный дождь над сочною травой;
Где статуи безмолвствуют угрюмо,
Объятые невыразимой думой;
Где говорят так много о былом
Развалины, покрытые плющом;
Где на коврах долины живописной
Ложится тень от рощи кипарисной;
Где всё быстрей и зреет и цветет;
Где жизни пир беспечнее идет.

Но мне милей роскошной жизни Юга
Седой зимы полуночная вьюга,
Мороз и ветр, и грозный шум лесов,
Дремучий бор по скату берегов,
Простор степей и небо над степями
С громадой туч и яркими звездами.
Глядишь кругом — всё сердцу говорит:
И деревень однообразный вид,
И городов обширные картины,
И снежные безлюдные равнины,
И удали размашистый разгул,
И русский дух, и русской песни гул,
То глубоко беспечной, то унылой,
Проникнутой невыразимой силой…
Глядишь вокруг — и на душе легко,
И зреет мысль так вольно, широко,
И сладко песнь в честь родины поется,
И кровь кипит, и сердце гордо бьется,
И с радостью внимаешь звуку слов:
«Я Руси сын! здесь край моих отцов!»

1851 год

*****

Вечер ясен и тих

Вечер ясен и тих;
Спят в тумане поля;
В голубых небесах
Ярко пышет заря.

Золотых облаков
Разноцветный узор
Накрывает леса,
Как волшебный ковёр;

Вот пахнул ветерок,
Зашептал в тростнике;
Вот и месяц взошёл
И глядится в реке.

Что за чудная ночь!
Что за тени и блеск!
Как душе говорит
Волн задумчивый плеск!

Может быть, — в этот час
Сонмы светлых духо́в
Гимны неба поют
Богу дивных миров.

1851 год

*****

Поле

Раскинулось поле волнистою тканью
И с небом слилось темно-синею гранью,
И в небе прозрачном щитом золотым
Блестящее солнце сияет над ним;
Как по морю, ветер по нивам гуляет
И белым туманом холмы одевает,
О чем-то украдкой с травой говорит
И смело во ржи золотистой шумит.
Один я… И сердцу и думам свобода…
Здесь мать моя, друг и наставник — природа.
И кажется жизнь мне светлей впереди,
Когда к своей мощной, широкой груди
Она, как младенца, меня допускает
И часть своей силы мне в душу вливает.

1849 год

*****

Тоска

Как у нас по селу
Путь-дорога лежит,
По степной по глухой
Колокольчик звенит.

На мосту прозвенит,
За горой запоет,
Молодца-удальца
За собою зовет.

Ах, у нас-то житье —
От сохи к бороне,
Наяву — сухота,
Нужда-горе во сне.

В синеву да в туман
Наше поле ушло,
Любо ясным очам,
Да плечам тяжело…

По траве ль, по росе
Алый вечер идет —
По буграм, по межам
Хищных птиц перелет.

Стон кукушки в лесу,
Чей-то плач за рекой…
Дать бы волю тоске —
Пролилась бы слезой.

А вдали облака
Охватило огнем:
Высоко поднялась
Колокольня с крестом.

Золотой городок
Вдоль по взморью стоит,
Из серебряных труб
Дым янтарный валит.

Пролетит на ночлег
Белый голубь в село.
В синеве — по заре
Загорится крыло.

Уж и где ж ты, трава,
Без покосу растешь —
Молодецкая жизнь,
Без печали идешь?

Ах ты глушь-тишина,
Всё ковыль, камыши —
На всю степь закричи,
Не ответит души.

1857 год

*****

На лицо твое солнечный свет упадал

На лицо твое солнечный свет упадал,
Ты со взором поникшим стояла;
Крепко руку твою на прощанье я жал,
На устах моих речь замирала.

Я не мог от тебя своих глаз отвести,
Одна мысль, что нам нужно расстаться,
Поглощала меня. Повторял я: «Прости!» —
И не мог от тебя оторваться.

Понимала ли ты мое горе тогда?
Или только, как ангел прекрасна,
Покидала меня без нужды и труда,
Будто камень холодный, бесстрастна?..

Вот затих стук колес средь безлюдных равнин.
Улеглась за ним пыль за тобою;
И, как прежде, я снова остался один
С беспощадной, бессонной тоскою.

Догорела свеча. Бродит сумрак в углах,
Пол сияет от лунного света;
Бесконечная ночь! В этих душных стенах
Зарыдай, — не услышишь ответа…

19 апреля 1861 года

*****

Когда один, в минуты размышленья

Когда один, в минуты размышленья,
С природой я беседую в тиши, —
Я верю: есть святое провиденье
И кроткий мир для сердца и души.
И грусть свою тогда я забываю,
С своей нуждой безропотно мирюсь,
И небесам невидимо молюсь,
И песнь пою, и слезы проливаю…
И сладко мне! И жаль мне отдавать
На суд людской восторги вдохновений
И от толпы, как платы, ожидать
Пустых похвал иль горьких обвинений.
Глухих степей незнаемый певец,
Я нахожу в моей пустыне счастье;
Своим слезам, как площадной слепец,
Стыжусь просить холодного участья;
Печаль моя застенчиво робка, —
В родной груди скрываясь боязливо,
За песнь свою награды и венка
Не требует она самолюбиво.

1851 год

*****

Постыдно гибнет наше время!..

Постыдно гибнет наше время!..
Наследство дедов и отцов,
Послушно носит наше племя
Оковы тяжкие рабов.

И стоим мы позорной доли!
Мы добровольно терпим зло:
В нас нет ни смелости, ни воли…
На нас проклятие легло!

Мы рабство с молоком всосали,
Сроднились с болью наших ран.
Нет! в нас отцы не воспитали,
Не подготовили граждан.

Не мстить нас матери учили
За цепи сильным палачам —
Увы! бессмысленно водили
За палачей молиться в храм!

Про жизнь свободную не пели
Нам сёстры… нет! под гнётом зла
Мысль о свободе с колыбели
Для них неведомой была!

И мы молчим. И гибнет время…
Нас не пугает стыд цепей —
И цепи носит наше племя
И молится за палачей…

Между 1857 и 1861 годами

*****

Уж не я ли тебя, милая, упрашивал

Уж не я ли тебя, милая, упрашивал,
Честью, ласкою, как друга, уговаривал:
«Позабудь меня — ты после будешь счастлива,
Обвенчают нас — ты вспомнишь волю девичью.

У меня зимой в избушке сыро, холодно,
Мать-старуха привередлива, причудлива,
Сестры злы, а я головушка разгульная,
Много горя ты со мною понатерпишься».

Ты не верила, сквозь слезы улыбалася,
Улыбаясь, обняла меня и молвила:
«Не покинь меня, надежа, все я вынесу,
При тебе и злое горе будет радостью…»

Уж на что ж теперь ты поздно стала каяться,
На свекровь и на золовок горько плакаться?
Не они тоски-кручины тебе придали —
Что трава от ветра, от меня ты высохла.

Разлюбил я друга, как — и сам не ведаю!
Ноет мое сердце, разума не слушает:
О тебе печалюсь, об иной я думаю,
Ты вся сокрушилась, — весь и я измучился!

1854, январь 1855 года

*****

Разговоры

Новой жизни заря —
И тепло и светло;
О добре говорим,
Негодуем на зло.

За родимый наш край
Наше сердце болит;
За прожитые дни
Мучит совесть и стыд.

Что нам цвесть не дает,
Держит рост молодой,-
Так и сбросил бы с плеч
Этот хлам вековой!

Где ж вы, слуги добра?
Выходите вперед!
Подавайте пример!
Поучайте народ!

Наш разумный порыв,
Нашу честную речь
Надо в кровь претворить,
Надо плотью облечь,

Как поверить словам —
По часам мы растем!
Закричат: «Помоги!» —
Через пропасть шагнем!

В нас душа горяча,
Наша воля крепка,
И печаль за других —
Глубока, глубока!..

А приходит пора
Добрый подвиг начать,
Так нам жаль с головы
Волосок потерять:

Тут раздумье и лень,
Тут нас робость возьмет.
А слова… на словах
Соколиный полет!..

1857 год

*****

Помню я: бывало, няня

Помню я: бывало, няня,
Долго сидя за чулком,
Молвит: «Баловень ты, Ваня,
Всё дурачишься с котом.

Встань, подай мою шубейку;
Что-то холодно, дрожу…
Да присядь вот на скамейку,
Сказку длинную скажу».

И старушка с расстановкой
До полночи говорит.
С приподнятою головкой
Я сижу. Свеча горит.

Петухи давно пропели.
Поздно. Тянется ко сну…
Где-то дрожки прогремели…
И под говор я засну.

Сон покоен. Утром встанешь —
Прямо в садик… Рай земной!
Песни, говор… А как глянешь
На росинки — сам не свой!

Чуть сорока защекочет —
Понимаешь, хоть молчишь,
Упрекнуть она, мол, хочет,
«Здравствуй, Ваня! Долго спишь!»

А теперь ночной порою
На груди гора лежит:
День прожитый пред тобою
Страшным призраком стоит.

Видишь зла и грязи море,
Племя жалкое невежд,
Униженье, голод, горе,
Клочья нищенских одежд.

Пот на пашнях за сохами,
Пот в лесу за топором,
Пот на гумнах за цепами,
На дворе и за двором.

Видишь горькие потери,
Слёзы падшей красоты
И затворенные двери
Для убитой нищеты…

И с тоскою ждёшь рассвета,
Давит голову свинец.
О, когда же горечь эта
Вся исчезнет наконец!

27 апреля 1856 года

*****

Лысый, с белой бородою

Лысый, с белой бородою,
Дедушка сидит.
Чашка с хлебом и водою
Перед ним стоит.

Бел как лунь, на лбу морщины,
С испитым лицом.
Много видел он кручины
На веку своем.

Всё прошло; пропала сила,
Притупился взгляд;
Смерть в могилу уложила
Деток и внучат.

С ним в избушке закоптелой
Кот один живет.
Стар и он, и спит день целый,
С печки не спрыгнет.

Старику немного надо:
Лапти сплесть да сбыть —
Вот и сыт. Его отрада —
В божий храм ходить.

К стенке, около порога,
Станет там, кряхтя,
И за скорби славит бога,
Божее дитя.

Рад он жить, не прочь в могилу —
В темный уголок.
Где ты черпал эту силу,
Бедный мужичок?

1857 или 1858 годами

*****

Воспоминание о детстве

Однообразно и печально
Шли годы детства моего:
Я помню дом наш деревянный,
Кусты сирени вкруг него,
Подъезд, три комнаты простые
С балконом на широкий двор,
Портретов рамы золотые,
Разнохарактерный узор
Причудливых изображений
На белом фоне потолков —
Счастливый плод воображенья
Оригинальных маляров,
Лампадку перед образами,
Большой диван и круглый стол,
На нем часы, стакан с цветами,
Под ним узорчатый ковер…
С каким восторгом я встречал
Час утра летнею порою,
Когда над сонною землею
Восток безоблачный пылал
И золотистыми волнами,
Под дуновеньем ветерка,
Над полосатыми полями
Паров вставали облака!
С какой-то тайною отрадой
Глядел я на лазурь небес,
На даль туманную и лес
С его приветливой прохладой,
На цепь курганов и холмов,
На блеск и тень волнистой нивы,
На тихо спящие заливы
В зеленых рамах берегов.
Дитя степей, дитя свободы,
В пустыне рос я сиротой,
И для меня язык природы
Одной был радостью святой…
Зато как скучен я бывал,
Когда сырой туман осенний
Поля и дальние деревни,
Как дым свинцовый, одевал,
Когда деревья обнажались
И лился дождь по целым дням,
Когда в наш дом по вечерам
Соседи шумные сбирались,
Бранили вечный свой досуг,
Однообразный и ленивый,
А самовар, как верный друг,
Их споры слушал молчаливо
И пар струистый выпускал
Иль вдруг на их рассказ бессвязный
Какой-то музыкою странной,
Как собеседник, отвечал…
В ту пору, скукою томимый,
От шума их я уходил
И ночь за книгою любимой,
Забытый всеми, проводил,
Иль слушал няни устарелой
О блеске чудных царств и гор
Одушевленный разговор
Во мраке залы опустелой.

Между 1849 и 1853 годами

*****

Деревенский бедняк

Мужичка-бедняка
Господь бог наградил:
Душу теплую дал
И умом наделил.

Да злодейка нужда,
И глупа и сильна,
Закидала его
Сором, грязью она.

Едким дымом в избе,
И курной и сырой,
Выедает глаза,
Душит зимней порой.

То работа невмочь,
То расправа и суд
Молодца-силача
В три погибели гнут.

Присмирел он, притих,
Речи скупо ведет,
Исподлобья глядит,
Силу в землю кладет.

Захирей его конь —
Бедный черт виноват,
Плаксу бабу бранит
И голодных ребят.

Пропадай, дескать, всё!..
На печь ляжет ничком, —
Вихорь крышу развей,
С горя всё нипочем!

А как крикнут «Пожар!» —
Не зови и не тронь:
За чужое добро
Рад и в дым и в огонь.

Коли хмель в голове —
Загуляет душа:
Тут и горе прошло,
Тут и жизнь хороша.

На дворе под дождем
Он зипун распахнет,
Про леса и про степь
Да про Волгу поет.

Проспался, где упал,-
И притих он опять:
Перед всеми готов
Шапку рваную снять.

Схватит немочь — молчит,
Только зубы сожмет;
Скажут: смерть подошла —
Он рукою махнет.

1857 год

*****

Русь

Под большим шатром
Голубых небес —
Вижу — даль степей
Зеленеется.

И на гранях их,
Выше темных туч,
Цепи гор стоят
Великанами.

По степям в моря
Реки катятся,
И лежат пути
Во все стороны.

Посмотрю на юг —
Нивы зрелые,
Что камыш густой,
Тихо движутся;

Мурава лугов
Ковром стелется,
Виноград в садах
Наливается.

Гляну к северу —
Там, в глуши пустынь,
Снег, что белый пух,
Быстро кружится;

Подымает грудь
Море синее,
И горами лед
Ходит по морю;

И пожар небес
Ярким заревом
Освещает мглу
Непроглядную…

Это ты, моя
Русь державная,
Моя родина
Православная!

Широко ты, Русь,
По лицу земли
В красе царственной
Развернулася!

У тебя ли нет
Поля чистого,
Где б разгул нашла
Воля смелая?

У тебя ли нет
Про запас казны,
Для друзей — стола,
Меча — недругу?

У тебя ли нет
Богатырских сил,
Старины святой,
Громких подвигов?

Перед кем себя
Ты унизила?
Кому в черный день
Низко кланялась?

На полях своих,
Под курганами,
Положила ты
Татар полчища.

Ты на жизнь и смерть
Вела спор с Литвой
И дала урок
Ляху гордому.

И давно ль было,
Когда с Запада
Облегла тебя
Туча темная?

Под грозой ее
Леса падали,
Мать сыра-земля
Колебалася,

И зловещий дым
От горевших сел
Высоко вставал
Черным облаком!

Но лишь кликнул царь
Свой народ на брань —
Вдруг со всех концов
Поднялася Русь.

Собрала детей,
Стариков и жен,
Приняла гостей
На кровавый пир.

И в глухих степях,
Под сугробами,
Улеглися спать
Гости навеки.

Хоронили их
Вьюги снежные,
Бури севера
О них плакали!..

И теперь среди
Городов твоих
Муравьем кишит
Православный люд.

По седым морям
Из далеких стран
На поклон к тебе
Корабли идут.

И поля цветут,
И леса шумят,
И лежат в земле
Груды золота.

И во всех концах
Света белого
Про тебя идет
Слава громкая.

Уж и есть за что,
Русь могучая,
Полюбить тебя,
Назвать матерью,

Стать за честь твою
Против недруга,
За тебя в нужде
Сложить голову.

1851 год