Лучшие стихи Михаила Дудина

Михаил Дудин — советский поэт, прозаик, переводчик, журналист, военный корреспондент, общественный деятель, сценарист, автор текстов песен. Представляем вашему вниманию лучшие стихи Михаила Дудина.

Соловьи

О мертвых мы поговорим потом.
Смерть на войне обычна и сурова.
И все-таки мы воздух ловим ртом
При гибели товарищей. Ни слова

Не говорим. Не поднимая глаз,
В сырой земле выкапываем яму.
Мир груб и прост. Сердца сгорели. В нас
Остался только пепел, да упрямо

Обветренные скулы сведены.
Тристапятидесятый день войны.

Еще рассвет по листьям не дрожал,
И для острастки били пулеметы…
Вот это место. Здесь он умирал —
Товарищ мой из пулеметной роты.

Тут бесполезно было звать врачей,
Не дотянул бы он и до рассвета.
Он не нуждался в помощи ничьей.
Он умирал. И, понимая это,

Смотрел на нас и молча ждал конца,
И как-то улыбался неумело.
Загар сначала отошел с лица,
Потом оно, темнея, каменело.

Ну, стой и жди. Застынь. Оцепеней
Запри все чувства сразу на защелку.
Вот тут и появился соловей,
Несмело и томительно защелкал.

Потом сильней, входя в горячий пыл,
Как будто сразу вырвавшись из плена,
Как будто сразу обо всем забыл,
Высвистывая тонкие колена.

Мир раскрывался. Набухал росой.
Как будто бы еще едва означась,
Здесь рядом с нами возникал другой
В каком-то новом сочетанье качеств.

Как время, по траншеям тек песок.
К воде тянулись корни у обрыва,
И ландыш, приподнявшись на носок,
Заглядывал в воронку от разрыва.

Еще минута — задымит сирень
Клубами фиолетового дыма.
Она пришла обескуражить день.
Она везде. Она непроходима.

Еще мгновенье — перекосит рот
От сердце раздирающего крика.
Но успокойся, посмотри: цветет,
Цветет на минном поле земляника!

Лесная яблонь осыпает цвет,
Пропитан воздух ландышем и мятой…
А соловей свистит. Ему в ответ
Еще — второй, еще — четвертый, пятый.

Звенят стрижи. Малиновки поют.
И где-то возле, где-то рядом, рядом
Раскидан настороженный уют
Тяжелым громыхающим снарядом.

А мир гремит на сотни верст окрест,
Как будто смерти не бывало места,
Шумит неумолкающий оркестр,
И нет преград для этого оркестра.

Весь этот лес листом и корнем каждым,
Ни капли не сочувствуя беде,
С невероятной, яростною жаждой
Тянулся к солнцу, к жизни и к воде.

Да, это жизнь. Ее живые звенья,
Ее крутой, бурлящий водоем.
Мы, кажется, забыли на мгновенье
О друге умирающем своем.

Горячий луч последнего рассвета
Едва коснулся острого лица.
Он умирал. И, понимая это,
Смотрел на нас и молча ждал конца.

Нелепа смерть. Она глупа. Тем боле
Когда он, руки разбросав свои,
Сказал: «Ребята, напишите Поле —
У нас сегодня пели соловьи».

И сразу канул в омут тишины
Тристяпятидесятый день войны.

Он не дожил, не долюбил, не допил,
Не доучился, книг не дочитал.
Я был с ним рядом. Я в одном окопе,
Как он о Поле, о тебе мечтал.

И, может быть, в песке, в размытой глине,
Захлебываясь в собственной крови,
Скажу: «Ребята, дайте знать Ирине —
У нас сегодня пели соловьи».

И полетит письмо из этих мест
Туда, в Москву, на Зубовский проезд.

Пусть даже так. Потом просохнут слезы,
И не со мной, так с кем-нибудь вдвоем
У той поджигородовской березы
Ты всмотришься в зеленый водоем.

Пусть даже так. Потом родятся дети
Для подвигов, для песен, для любви.
Пусть их разбудят рано на рассвете
Томительные наши соловьи.

Пусть им навстречу солнце зноем брызнет
И облака потянутся гуртом.
Я славлю смерть во имя нашей жизни.
О мертвых мы поговорим потом.

1942 год

*****

Ты бежишь за вчерашним днём

Ты бежишь за вчерашним днём,
А его уже больше нет.
Он сгорел голубым огнём,
И от дыма растаял след.

Обаянье вчерашних рук
Не согрело усталых плеч.
Белый снег на зелёный луг,
Как забвение, должен лечь.

Лёгким выдохом растопи
На стекле ледяной обман.
Не твои ли следы в степи
Заметает седой буран?

Ах, как сладко тает в груди,
Затухая, последний зной
Над сверкающей впереди
Беспощадною белизной…

*****

Я воевал, и, знать, недаром

Я воевал, и, знать, недаром
Война вошла в мои глаза.
Закат мне кажется пожаром,
Артподготовкою — гроза.

На взгорье спелая брусника
Горячей кровью налилась.
Поди, попробуй, улови-ка
И объясни мне эту связь.

Года идут, и дни мелькают,
Но до сих пор в пустой ночи
Меня с постели поднимают
Страды военной трубачи.

Походным маршем дышат ямбы,
Солдатским запахом дорог,
Я от сравнений этих сам бы
Освободился, если б мог.

И позабыл, во имя мира,
Как мерз в подтаявшем снегу,
Как слушал голос командира,
Но, что поделать, — не могу!

Подходят тучи, как пехота,
От моря серою волной.
И шпарит, как из пулемета,
По крыше дождик проливной.

1955 год

*****

Полдень

Недвижна чистая река.
В реке недвижны облака.
Зелёный лес, и пёстрый луг,
И мир внутри, и мир вокруг.
Сосредоточенности миг
Блаженства высшего достиг.
Молчит земля. Молчит зенит.
И только тонко рожь звенит…

1980 год

*****

Прекрасен мир противоречий

Прекрасен мир противоречий,
Он высек искру из кремня.
Он дал мне мысль и чудо речи
И в ход времен включил меня.

Его познанья добрый гений
Мне приоткрыл явлений суть —
Цепь бесконечных превращений
И вечной мысли вечный путь.

В неистребимой тяге к свету
Я сам в себе нашел ответ:
Что для меня покоя нету,
Что мне, как миру, смерти нет.

1971 год

*****

Стихи перед упавшим деревом

Со мною вместе в чистом поле
Оно росло на вольной воле.

Зелёной кроною шумело
И спорить с бурями умело.

За грозовыми облаками
Ловило молнии руками.

Мир озарив зелёным блеском,
Оно парило над подлеском.

В его ветвях, его купели,
Встречая солнце, птицы пели,

В его тени играли дети.

…И это кончилось на свете.

*****

Стареют ясные слова

Стареют ясные слова
От комнатного климата,
А я люблю, когда трава
Дождем весенним вымыта.

А я люблю хрустящий наст,
Когда он лыжей взрежется,
Когда всего тебя обдаст
Невыдуманной свежестью.

А я люблю, как милых рук,
Ветров прикосновение,
Когда войдет тоска разлук
Огнем в стихотворение.

А я люблю, когда пути
Курятся в снежной замяти,
А я один люблю брести
По темным тропам памяти.

За тем, что выдумать не мог,
О чем душа не грезила.
И если есть на свете бог,
То это ты — Поэзия.

1946 год

*****

Янтарь

Кусок промытый янтаря,
Прозрачный, как заря,
Вчерашний выбросил прибой
В подарок нам с тобой.

Прозрачный, как цветочный мед,
Он весь сквозит на свет.
Он к нам дошел, к другим дойдет
Сквозь сотни тысяч лет.

Он выплыл к нам с морского дна,
Где тоже жизнь цвела,
А в глубине его видна
Застывшая пчела.

И я сквозь тысячи годов
За ней готов в полет:
Узнать — с каких она цветов
Свой собирала мед.

Я жизнь люблю. Она рассказ
Развертывает свой.
и как мы счастливы сейчас,
Лишь знаем мы с тобой.

Теперь уже не наугад,
Наш опыт разберет —
И что такое в жизни яд
И что такое мед.

Любовь. Ее не взять годам
И силой не сломать.
Я сам, я сам ее раздам,
Чтобы опять, опять

Она на радость молодым
В прожилках янтаря
Сквозь сотни лет пришла к другим,
Живым огнем горя.

1953 год

*****

Ты плачешь, молча мир кляня

Ты плачешь, молча мир кляня
За пошлый гнёт житейской прозы,
И где-то в горле у меня
Горчат сочувственные слёзы.

От глаз моих невдалеке,
В конце невысказанной фразы,
Блестят, стекая по щеке,
Обиды круглые алмазы.

И в этой трудной тишине
Мне видится или сдаётся,
Как, отражённый в глубине
Твоей слезы, весь мир смеётся.

1980 год

*****

Красивое утро

Мне приснилось, что ты погибала,
Но на помощь меня не звала.
За хребтом океанского вала
Грохотала беззвездная мгла.

Ураган, разгоняя воронку,
Захлестнул полуостров на треть.
«Подожди,- закричал я вдогонку,-
Мы ведь вместе клялись умереть!»

И проснулся. И как бы украдкой
Оглянулся в тревожной тоске.
Ты дышала спокойно и сладко
На моей занемевшей руке.

И доверчивость легкого тела,
Как волна, омывала коса.
А за окнами пеночка пела,
И со стекол сходила роса.

1967 год

*****

И нет безымянных солдат

Гремят над землею раскаты.
Идет за раскатом раскат.
Лежат под землею солдаты.
И нет безымянных солдат.

Солдаты в окопах шалели
И падали в смертном бою,
Но жизни своей не жалели
За горькую землю свою.

В родимую землю зарыты,
Там самые храбрые спят.
Глаза их Победой закрыты,
Их подвиг прекрасен и свят.

Зарница вечерняя меркнет.
В казарме стоит тишина.
Солдат по вечерней поверке
В лицо узнает старшина.

У каждого личное имя,
Какое с рожденья дают.
Равняясь незримо с живыми,
Погибшие рядом встают.

Одна у нас в жизни Присяга,
И Родина тоже одна.
Солдатского сердца отвага
И верность любви отдана.

Летят из далекого края,
Как ласточки, письма любви.
Ты вспомни меня, дорогая,
Ты имя мое назови.

Играют горнисты тревогу.
Тревогу горнисты трубят.
Уходят солдаты в дорогу.
И нет безымянных солдат.

1969 год

*****

Солдатка

Сырой туман висит над морем.
И над землёю едкий дым.
Пока мы о грядущем спорим
И о сегодняшнем молчим,

Пока не в силах дать ответы,
Но, в позу встав, наверняка
Славянофильствуют поэты
О судьбах Родины. Пока

Я, неприкаянный и жёсткий,
Ищу печальные слова,
Стоит одна на перекрёстке
Россия, женщина, вдова.

Скрипят тягучие обозы
Из леса в лес, и целый день
Грустят окольные берёзы
Над серым пеплом деревень,

Собаки где-то лают глухо,
Горят багровые снега,
И молча крестится старуха
На чёрный остов очага.

Глядит бесцветными глазами
На обнажённые холмы,
Где, опалённые боями,
В воронках умирали мы.

Придёт сюда походкой шаткой
Неумирающая жизнь.
Россия, женщина, солдатка…
Но ты попробуй подступись!

Обворожи её, сосватай,
Заморской сказкой заморочь,
Любого хахаля ухватом
С порога в шею гонит прочь.

1946 год

*****

Землянка

Под снегом был песок и камень.
Не грунт — железный колчедан.
Киркой, лопатой и руками
Мы углубили котлован.

Стесали стенки прямо, ровно,
Досок, соломы нанесли.
Рубили лес, тащили бревна,
На крышу сыпали земли.

И вот окончена работа.
Морозный воздух в грудь вдыхай.
Сотри шинелью капли пота,
Входи, ложись и отдыхай.

Здесь пахнет потом и овчиной,
Землянка вся заселена.
И печь из бочки керосинной
До белизны раскалена.

Я спал на лавке, на кровати,
На сеновале, на траве,
В вагоне тряском, на полатях,
Я жил в гостинице «Москве».

Но здесь, где мрак, где воздух спертый,
Без простыней, без одеял
Я спал так крепко, словно мертвый,
Как никогда еще не спал.

1940 год

*****

Я слишком долго был счастливым

Я слишком долго был счастливым
И перестал душой ценить
Когда-то бьющую приливом
Любовь, сходящую на нить.

Был мир глазаст, цветаст и ясен,
Как солнце, в очи била страсть.
Нет, не старайся — труд напрасен.
Не свяжешь. Нить оборвалась!

Но где-то там, еще в глубинах
Раздумий тяжких и обид,
Боясь взорваться, как на минах,
Надежда тихая стоит.

Из дальней дали, злой и строгой,
Через отчаянье и ложь
В последний раз меня растрогай,
Последним взглядом обнадежь.

1956 год

*****

Это память опять от зари до зари

Это память опять от зари до зари
Беспокойно листает страницы.
И мне снятся всю ночь на снегу снегири,
В белом инее красные птицы.

Белый полдень стоит над Вороньей горой,
Где оглохла зима от обстрела,
Где на рваную землю, на снег голубой,
Снегириная стая слетела.

От переднего края раскаты гремят.
Похоронки доходят до тыла.
Над Вороньей горою погибших солдат
Снегириная стая накрыла.

Мне всё снятся военной поры пустыри,
Где судьба нашей юности спета.
И летят снегири, и летят снегири
Через память мою до рассвета.

1975 год

*****

Песня незнакомой девочке

О. Ф. Берггольц

Я нес ее в госпиталь. Пела
Сирена в потемках отбой,
И зарево после обстрела
Горело над черной Невой.

Была она, словно пушинка,
Безвольна, легка и слаба.
Сползла на затылок косынка
С прозрачного детского лба.

И мука бесцветные губы
Смертельным огнем запекла.
Сквозь белые сжатые зубы
Багровая струйка текла.

И капала тонко и мелко
На кафель капелью огня.
В приемном покое сиделка
Взяла эту жизнь у меня.

И жизнь приоткрыла ресницы,
Сверкнула подобно лучу,
Сказала мне голосом птицы:
— А я умирать не хочу…

И слабенький голос заполнил
Мое существо, как обвал.
Я памятью сердца запомнил
Лица воскового овал.

Жизнь хлещет метелью. И с краю
Летят верстовые столбы.
И я никогда не узнаю
Блокадной девчонки судьбы.

Осталась в живых она, нет ли?
Не видно в тумане лица.
Дороги запутаны. Петли
На петли легли без конца.

Но дело не в этом, не в этом.
Я с новой заботой лечу.
И слышу откуда-то, где-то:
— А я умирать не хочу…

и мне не уйти, не забыться.
Не сбросить тревоги кольцо.
Мне видится четко на лицах
Ее восковое лицо.

Как будто бы в дымке рассвета,
В неведомых мне округах,
Тревожная наша планета
Лежит у меня на руках.

И сердце пульсирует мелко,
Дрожит под моею рукой.
Я сам ее врач, и сиделка,
И тихий приемный покой.

И мне начинать перевязку,
Всю ночь в изголовье сидеть,
Рассказывать старую сказку,
С январской метелью седеть.

Глядеть на созвездья иные
Глазами земными в века.
И слушать всю ночь позывные
Бессмертного сердца. Пока,

Пока она глаз не покажет,
И не улыбнется в тени,
И мне благодарно не скажет:
— Довольно. Иди отдохни.

1964 год

*****

Солдатская песня

Путь далёк у нас с тобою,
Веселей, солдат, гляди!
Вьётся знамя полковое,
Командиры впереди.

Солдаты, в путь, в путь, в путь!
А для тебя, родная,
Есть почта полевая.
Прощай! Труба зовёт,
Солдаты — в поход!

Каждый воин, парень бравый,
Смотрит соколом в строю.
Породнились мы со славой,
Славу добыли в бою.

Пусть враги запомнят это:
Не грозим, а говорим.
Мы прошли с тобой полсвета.
Если надо — повторим.

Солдаты, в путь, в путь, в путь!
А для тебя, родная,
Есть почта полевая.
Прощай! Труба зовёт,
Солдаты — в поход!

1954 год

*****

Душа моя, а все ли ты свершила?

Душа моя, а все ли ты свершила?
Что из того, что не сбылась мечта,
Из грязи прорастает красота,
Без пропасти немыслима вершина.

Пока жива — надеждою лучись,
В отчаянном дыму столпотворенья,
Сама в себе не презирай терпенья,
А у терпенья мудрости учись.

1969 год

*****

Ода свече

В. Н. Орлову

Рассвет, его величество,
Пока ещё в пути.
Погасло электричество —
Давай, свеча, свети!

Ночь. Ни звезды, ни месяца.
Ни вспышки, ни луча.
Но светит, светит, светится
Старинная свеча.

Ползёт тревога ложная —
Смети её, смети!
Гори, моя надёжная,
Не потухай, свети!

Свети всю ночь, неяркая
Дневного солнца дочь.
Пусть ночь, как ворон каркая,
Летит от окон прочь.

Гори на подоконнице
До утренней зари.
Свети моей бессонице,
С моей душой гори.

1980 год

*****

Старый журавль

Во время перелёта ласточки
отдыхают на спинах журавлей.

Кто я? Старый журавль. Отстаю постепенно от стаи.
Вон на север весенний всё дальше уходит косяк.
Там по мягким болотам линяют снегов горностаи,
И холстины тумана на голых деревьях висят.
Там гнездо моей жизни, извечная родина родин,
Заливные луга и леса в предрассветном дыму.
Там высокие звёзды, как гроздья созревших смородин.
Мне, наверно, туда не добраться теперь одному.

Кто ты? Лёгкая ласточка, сбитая ночью с дороги.
Острым крыльям твоим встречный ветер осилить невмочь.
Равнодушные звёзды высоки, и чужды тревоги,
Шторм под нами кипит, и гремит океанская ночь.
Хлещут волны внизу и солёной кидаются пылью.
Будь спасеньем моим, прижимайся плотнее к плечу.
Пусть доверье твоё к моему прикоснётся усилью:
Я спасу тебя, слышишь, и сам до гнезда долечу.

1968 год

*****

А тот блиндаж…

А тот блиндаж, где я сложил
Стих о друзьях моих,
Как будто некий старожил,
От старости затих.

Вокруг него сухой бурьян
Белее полотна
Стоит — ни цвета, ни семян —
Лишь видимость одна.

Вдавился камнем в слой земной
Блиндаж, обросший мхом.
И тех, кто здесь дружил со мной,
Не разбудить стихом.

Я тоже стар, колюч и сух,
Как выцветший бурьян,
И только мой упрямый дух
Воспоминаньем пьян.

1976 год