Лучшие стихи Семена Кирсанова

Лучшие стихи Семена Кирсанова

Семен Кирсанов — советский поэт, прозаик, журналист, военный корреспондент. Представляем вашему вниманию лучшие стихи Семена Кирсанова.

Дождь

Зашумел сад,
и грибной дождь
застучал в лист,
вскоре стал мир,
как Эдем, свеж
и опять чист.

И глядит луч
из седых туч
в зеркала луж —
как растёт ель,
как жужжит шмель,
как блестит уж.

О, грибной дождь,
протяни вниз
хрусталя нить,
все кусты ждут —
дай ветвям жить,
дай цветам пить.

Приложи к ним,
световой луч,
миллион линз,
загляни в грунт,
в корешки трав,
разгляди жизнь.

Загляни, луч,
и в мою глубь,
объясни — как
смыть с души пыль,
напоить сушь,
прояснить мрак?

Но прошёл дождь,
и ушёл в лес
громыхать гром,
и, в слезах весь,
из окна вдаль
смотрит мой дом.

*****

Шла по улице девушка. Плакала

Шла по улице девушка. Плакала.
Голубые глаза вытирала.
Мне понятно — кого потеряла.

Дорогие прохожие! Что же вы
проскользнули с сухими глазами?
Или вы не теряете сами?

Почему ж вы не плачете? Прячете
свои слёзы, как прячут берёзы
горький сок под корою в морозы?..

*****

Жизнь моя, ты прошла, ты прошла

Жизнь моя, ты прошла, ты прошла,
ты была не пуста, не пошла.

И сейчас ещё ты, точно след,
след ракетно светящихся лет.

Но сейчас ты не путь, а пунктир
по дуге скоростного пути.

Самолёт улетел, но светла
в синеве меловая петля.

Но она расплылась и плывёт…
Вот и всё, что оставил полёт.

1964 год

*****

Просто

Нет проще рева львов
и шелеста песка.
Ты просто та любовь,
которую искал.

Ты — просто та,
которую искал,
святая простота
прибоя волн у скал.

Ты просто так
пришла и подошла,
сама — как простота
земли, воды, тепла.

Пришла и подошла,
и на песке — следы
горячих львиных лап
с вкраплениями слюды.

Нет проще рева львов
и тишины у скал.
Ты просто та любовь,
которую искал.

*****

Возвращение

Я год простоял в грозе,
расшатанный, но не сломленный.
Рубанок, сверло, резец —
поэзия, ремесло моё!

Пила, на твоей струне
заржавлены все зазубрины.
Бездействовал инструмент
без мастера, в ящик убранный.

Слова, вы ушли в словарь,
на вас уже пыль трёхслойная.
Рука ещё так слаба —
поэзия, ремесло моё.

Невыстроенный чертог
как лес, разрежённый рубкою,
желтеющий твой чертёж
забытою свёрнут трубкою.

Как гвозди размеров всех,
рассыпаны краесловия.
Но как же ты тянешь в цех,
поэзия, ремесло моё!

Хоть пенсию пенсий дай —
какая судьба тебе с ней?
Нет, алчет душа труда
над будущей Песнью Песней!

Не так уже ночь мутна.
Как было всю жизнь условлено, —
буди меня в шесть утра —
поэзия, ремесло моё!

1966 год

*****

Свиданье

Я пришёл двумя часами раньше
и прошёл двумя верстами больше.
Рядом были сосны-великанши,
под ногами снеговые толщи.

Ты пришла двумя часами позже.
Всё замёрзло. Ждал я слишком долго.
Два часа ещё я в мире прожил.
Толстым льдом уже покрылась Волга.

Наступал период ледниковый.
Кислород твердел. Белели пики.
В белый панцирь был Земшар закован.
Ожиданье было столь великим!

Но едва ты показалась — сразу
первый шаг стал таяньем апрельским.
Незабудка потянулась к глазу.
Родники закувыркались в плеске.

Стало снова зелено, цветочно
в нашем тёплом разноцветном мире.
Лёд — как не был, несмотря на то что
я тебя прождал часа четыре.

*****

Строки в скобках

Жил-был — я.
(Стоит ли об этом?)
Шторм бил в мол.
(Молод был и мил…)
В порт плыл флот.
(С выигрышным билетом
жил-был я.)
Помнится, что жил.

Зной, дождь, гром.
(Мокрые бульвары…)
Ночь. Свет глаз.
(Локон у плеча…)
Шли всю ночь.
(Листья обрывали…)
«Мы», «ты», «я»
нежно лепеча.

Знал соль слез
(Пустоту постели…)
Ночь без сна
(Сердце без тепла) —
гас, как газ,
город опустелый.
(Взгляд без глаз,
окна без стекла).

Где ж тот снег?
(Как скользили лыжи!)
Где ж тот пляж?
(С золотым песком!)
Где тот лес?
(С шепотом — «поближе».)
Где тот дождь?
(«Вместе, босиком!»)

Встань. Сбрось сон.
(Не смотри, не надо…)
Сон не жизнь.
(Снилось и забыл).
Сон как мох
в древних колоннадах.
(Жил-был я…)
Вспомнилось, что жил.

*****

Карусель

На коне крашеном
я скачу бешено —
карусель вертится.
А вокруг музыка,
и, вертясь звёздами,
фейерверк светится.

О, Пруды Чистые,
звездопад ёлочный,
Рождество в городе.
Наклонясь мордами,
без конца кружатся
скакуны гордые.

О, мой конь огненный,
в голубых яблоках,
с вороной гривою,
конь с седлом кожаным,
с мундштуком кованым,
с гербовой гривною,

как мне вновь хочется
обхватить шею ту
и нестись в дальнюю
жизнь мою быструю,
жизнь мою чистую,
даль мою давнюю!

Что прошло — кончилось,
но ещё теплится
одна мысль дерзкая:
может быть, где-нибудь
всё ещё кружится
карусель детская?

Да, в душе кружится,
и, скрипя сёдлами,
всё летят кони те…
Но к какой пропасти,
о, мои серые,
вы меня гоните?

*****

Пустой дом

О, пустой дом, —
страшно жить в нём,

где скулят двери,
как в степи звери,

где глядит стол
от тоски в пол,

где сошлись в угол
тени злых пугал…

О, пустой дом,
дом с двойным дном, —

о былом помнят
пустыри комнат —

смех, любовь, речь,
свечи, свет встреч…

Как белы стены!
Где ж на них тени

бывших нас — тех?
Где он скрыт, смех

или крик боли?
Под полом, что ли?

О, пустой дом,
ни души в нём,

пустота в доме,
никого, кроме

злых, пустых фраз,
неживых глаз,
двух чужих — нас.

*****

Эти летние дожди

Эти летние дожди,
эти радуги и тучи —
мне от них как будто лучше,
будто что-то впереди.

Будто будут острова,
необычные поездки,
на цветах — росы подвески,
вечно свежая трава.

Будто будет жизнь, как та,
где давно уже я не был,
на душе, как в синем небе
после ливня — чистота…

Но опомнись — рассуди,
как непрочны, как летучи
эти радуги и тучи,
эти летние дожди.

*****

Воспоминание

Тихое облако в комнате ожило,
тенью стены свет заслоня.
Голос из дальнего, голос из прошлого
из-за спины обнял меня.

Веки закрыл мне ладонями свежими,
розовым югом дышат цветы…
Пальцы знакомые веками взвешены,
я узнаю: да, это ты!

Горькая, краткая радость свидания;
наедине и не вдвоём…
Начал расспрашивать голос из дальнего:
— Помнишь меня в доме своём?

С кем ты встречаешься? Как тебе дышится?
Куришь помногу? Рано встаёшь?
Чем увлекаешься? Как тебе пишется?
Кто тебя любит? Как ты живёшь?

Я бы ответил запрятанной правдою:
мысль о тебе смыть не могу…
Но — не встревожу, лучше — обрадую.
— Мне хорошо, — лучше солгу.

Всё как по-старому — чисто и вымыто,
вовремя завтрак, в окнах зима.
Видишь — и сердце из траура вынуто,
я же весёлый, знаешь сама.

Руки сказали: — Поздно, прощаемся.
Пальцы от глаз надо отнять.
Если мы любим — мы возвращаемся,
вспомнят о нас — любят опять.

*****

Чудо

Мой родной, мой земной,
мой кружащийся шар!
Солнце в жарких руках,
наклонясь, как гончар,

вертит влажную глину,
с любовью лепя,
округляя, лаская,
рождая тебя.

Керамической печью
космических бурь
обжигает бока
и наводит глазурь,

наливает в тебя
голубые моря,
и где надо, — закат,
и где надо, — заря,

И когда ты отделан
и весь обожжен,
солнце чудо свое
обмывает дождем

и отходит за воздух
и за облака
посмотреть на творение
издалека.

Ни отнять, ни прибавить
такая краса!
До чего ж этот шар
гончару удался!

Он, руками лучей
сквозь туманы светя,
дарит нам свое чудо:
— Бери, мол, дитя!

Дорожи, не разбей:
на гончарном кругу
я удачи такой
повторить не смогу!

1961 год

*****

Происшествие

Ах, каких нелепостей
в мире только нет!
Человек в троллейбусе
ехал, средних лет.

Горько так и пасмурно
глядя сквозь очки,
паспортную карточку
рвал он на клочки.

Улетали в стороны
из окна назад
женский рот разорванный,
удивлённый взгляд…

Что ж такое сделано
ею или им?
Но какое дело нам,
гражданам чужим?

С нас ведь и не спросится,
если даже он
выскочит и бросится
с горя под вагон.

Дело это — личное.
Хоть под колесо!
Но как мне безразличное
сохранить лицо?

Что же мы колеблемся
крикнуть ему: стой!
Разве нам в троллейбусе
кто-нибудь — не свой?!

1952 год

*****

Этот мир

Счастье — быть
частью материи,
жить, где нить
нижут бактерии;

жить, где жизнь
выжить надеется,
жить, где слизь
ядрами делится;

где улит
липкие ижицы
к листьям лип
медленно движутся.

Счастье — жить
в мире осознанном,
воздух пить,
соснами созданный;

быть, стоять
около вечности,
знать, что я
часть человечества;

часть мольбы
голосом любящим,
часть любви
в прошлом и будущем;

часть страны,
леса и улицы,
часть страниц
о революции.

Счастье — дом,
снегом заваленный,
где вдвоем
рано вставали мы;

где среди
лисьих и заячьих
есть следы
лыж ускользающих…

Шар земной,
мчащийся по небу!
Будет мной
в будущем кто-нибудь!

Дел и снов
многое множество
все равно
не уничтожится!

Нет, не быть
Раю — Потерянным!
Счастье — быть
частью материи.

1960 год

*****

Тень

Шел я долгие дни…
Рядом шли лишь одни,
без людей, без толпы,
верстовые столбы.

Шёл я множество лет…
Как-то в солнечный день
увидал, что со мной
не идёт моя тень.

Оглянулся назад:
на полоске земли
тень моя
одиноко осталась вдали.

Как затмение солнца,
осталась лежать,
и уже невозможно
мне к ней добежать.

Впереди уже нет
верстового столба,
далеко-далеко
я ушёл от себя;

далеко я ушёл
колеями колёс
от сверкающих глаз,
от цыганских волос.

Далеко я ушёл
среди шпал и камней
от лежащей в беспамятстве
тени моей.

*****

Зеркала

Зеркала —
на стене.
Зеркала —
на столе.
У тебя в портмоне,
в антикварном старье.

Не гляди!
Отвернись!
Это мир под ключом.
В блеск граненых границ
кто вошел — заключен.

Койка с кучей тряпья,
тронный зал короля —
всё в себя,
всё в себя
занесли зеркала.

Руку
ты подняла,
косу
ты заплела —
навсегда,
навсегда
скрыли их зеркала.

Смотрят два близнеца,
друг за другом следя.
По ночам —
без лица,
помутнев как слюда,

смутно чувствуют:
дверь,
кресла,
угол стола, —
пустота!
Но не верь:
не пусты зеркала!

Никакой ретушер
не подменит лица,
кто вошел —
тот вошел
жить в стекле без конца.

Жизни
точный двойник,
верно преданный ей,
крепко держит
тайник
наших подлинных дней.

Кто ушел —
тот ушел.
Время в раму втекло.
Прячет ключ хорошо
это злое стекло.

Даже взгляд,
и кивок,
и бровей два крыла —
ничего!
Никого
не вернут заркала!

1969 год

*****

Под одним небом

Под одним небом на Земном Шаре мы с тобой жили,
где в лучах солнца облака плыли и дожди лили,

где стоял воздух, голубой, горный, в ледяных звездах,
где цвели ветви, где птенцы жили в травяных гнездах.

На Земном Шаре под одним небом мы с тобой были,
и, делясь хлебом, из одной чашки мы с тобой пили.

Помнишь день мрака, когда гул взрыва расколол счастье,
чернотой трещин — жизнь на два мира, мир на две части?

И легла пропасть поперек дома, через стол с хлебом,
разделив стены, что росли рядом, грозовым небом…

Вот плывут рядом две больших глыбы, исходя паром,
а они были, да, одним домом, да, Земным Шаром…

Но на двух глыбах тоже жить можно, и живут люди,
лишь во сне помня о Земном Шаре, о былом чуде —

там в лучах солнца облака плыли и дожди лили,
под одним небом, на одном свете мы с тобой жили.

*****

Творчество

Принесли к врачу солдата
только что из боя,
но уже в груди не бьется
сердце молодое.

В нем застрял стальной осколок,
обожженный, грубый.
И глаза бойца мутнеют,
и синеют губы.

Врач разрезал гимнастерку,
разорвал рубашку,
врач увидел злую рану —
сердце нараспашку!

Сердце скользкое, живое,
сине-кровяное,
а ему мешает биться
острие стальное…

Вынул врач живое сердце
из груди солдатской,
и глаза устлали слезы
от печали братской.

Это было невозможно,
было безнадежно…
Врач держать его старался
бесконечно нежно.

Вынул он стальной осколок
нежною рукою
и зашил иглою рану,
тонкою такою…

И в ответ на нежность эту
под рукой забилось,
заходило в ребрах сердце,
оказало милость.

Посвежели губы брата,
очи пояснели,
и задвигались живые
руки на шинели.

Но когда товарищ лекарь
кончил это дело,
у него глаза закрылись,
сердце онемело.

И врача не оказалось
рядом по соседству,
чтоб вернуть сердцебиенье
и второму сердцу.

И когда рассказ об этом
я услышал позже,
и мое в груди забилось
от великой дрожи.

Понял я, что нет на свете
выше, чем такое,
чем держать другое сердце
нежною рукою.

И пускай мое от боли
сердце разорвется —
это в жизни, это в песне
творчеством зовется.

1943 год

*****

Перемена

Переходя на белый цвет
волос, когда-то чёрных,
я избавляю белый свет
от детскостей повторных,
от всех причуд, что по плечу
лишь молодым атлетам.
Я с ними больше не хочу
соревноваться цветом.
Пусть зеркала смеются: стар!
Нет, вы меня не старьте.
Я серебристо-белым стал,
но как и встарь — на старте!

*****

Черновик

Это было написано начерно,
а потом уже переиначено
(поре-и, пере-на, пере-че, пере-но…) —
перечеркнуто и, как пятно, сведено;
это было — как мучаться начато,
за мгновенье — как судорогой сведено,
а потом
переписано заново, начисто
и к чему-то неглавному сведено.

Это было написано начерно,
где все больше, чем начисто, значило.
Черновик-это словно знакомство случайное,
неоткрытое слово на «нео»,
когда вдруг начинается необычайное:
нео-день, нео-жизнь, нео-мир, нео-мы,
неожиданность встречи перед дверьми
незнакомых — Джульетты с Ромео.

Вдруг —
кончается будничность!
Начинается будущность
новых глаз, новых губ, новых рук, новых встреч,
вдруг губам возвращается нежность и речь,
сердцу — биться способность.
как новая область
вдруг открывшейся жизни самой,
вдруг не нужно по делу, не нужно домой,
вдруг конец отмиранию и остыванию,
нужно только, любви покоряясь самой,
удивляться всеобщему существованию
и держать
и сжимать эту встречу в руках,
все дела посторонние выронив…

Это было написано все на листках,
рваных, разных размеров, откуда-то вырванных.

Отчего же так гладко в чистовике,
так подогнано все и подобрано,
так уложено ровно в остывшей строке,
после правки и чтенья подробного?
И когда я заканчивал буквы стирать
для полнейшего правдоподобия —
начинал, начинал, начинал он терять
все свое, всее мое, все оссбое,
умирала моя черновая тетрадь,
умирала небрежная правда помарок,
мир. который был так неожидан и ярок
и который увидеть сумели бы вы,
в этом сам я повинен, в словах не пришедших,
это было как встреча
двух — мимо прошедших,
как любовь, отвернувшаяся от любви.

Предлагаем подписаться на наш Telegram а также посетить наши самые интересный разделы Стихи, Стихи о любви, Прикольные картинки, Картинки со смыслом, Анекдоты, Стишки Пирожки.

И ещё немного о поэзии... Поэзия совершенно неотделима от психологии личности. Читая сегодня стихотворения прошлых лет, мы можем увидеть в них себя, понять заложенные в них переживания, потому что они важны и по сей день. Нередко поэзия помогает выразить невыразимое - те оттенки чувств, которые существуют внутри нас, и к которым мы не можем подобрать словесную форму. Кроме того стихи позволяют расширить словарный запас и развить речь, более точно и ярко выражать свои мысли. Поэзия развивает в нас чувство прекрасного, помогает увидеть красоту в нас и вокруг нас. Описанное выше в купе с образностью, краткостью и ассоциативностью стихотворной формы развивает нас как творческую, креативную личность, которая сама способна генерировать идеи и образы. Поэзия является великолепным помощником в воспитании и развитии ребенка. Знания, поданные в стихотворной форме (это может быть стих или песня), усваиваются быстрее и в большем объеме. Более того, стихи развивают фантазию и абстрактное мышление, и в целом делают жизнь детей эмоционально богаче и разнообразнее. Таким образом, очень важно, чтобы ребенок с первых дней слышал стихи и песни, впитывал красоту и многогранность окружающего его мира. Нас окружает поэзия красоты, которую мы выражаем в красоте поэзии!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *