Любовь. Этимологический анализ

Внутренняя форма этого концепта, т. е. Выражающих его слов — любить, любовь, не такая строгая и ясная как можно ожидать от содержания. Она противоречива, разорвана и местами как бы исчезает из ментального поля концепта. Глагол любить по своему происхождению и форме — каузативный, т. е. Означающий «вызывать в ком-то или чем-то соответствующее действие, заставлять кого-то или что-то делать это». По своей форме — любити — он в точности соответствует древнеиндийскому lobhauati — «возбуждать желание, заставлять любить, влюблять». Также возможно провести параллели к глаголу лыбнуться, корни которого мы находим и русском языке: у-лыбнуть (обмануть), У-лыбнуться (пропасть), лыбить, лыбиться, у-лыбиться, «улыбаться». В значении этого русского глагола видны компоненты «обмануть», «исчезнуть», которые можно объединить в одном — «сбить со следа». Такой в точности семантический компонент представлен в древнеиндийских глаголах, которые совмещают два значения — «заблудиться, сбиться с пути, прийти в беспорядок» и «жаждать чего-либо».

Глагол лъбнуть в такой форме долго не существовал, а стал по форме приближаться к другому глаголу — льнути, лнути, лнуть «льнуть телом и душой к кому-либо». Словарь Д. Н. Ушакова определяет его так: «Испытывая нежное, дружеское влечение, стремится быть ближе к кому-либо». Каузативный глагол любить, покинув свое исходное место и значение (вызывать любовь, влюблять), занял место глагола лъбнуть и, в сочетании с приставкой по-, принял его значение — «впасть в состояние любви, полюбить». Глагол лъбети «пребывать в состоянии любви, влечения к чему-либо или кому-либо», сохранялся дольше в виде любети. С приставкой у- он означал » понравится, полюбиться». Улюбити был активным глаголом действия «полюбить кого-либо, что-либо», а улюбети глаголом неактивного состояния «понравится, полюбиться. Фонетическое сходство любити и любети способствовало тому, что последний по форме и семантике как бы влился в первый. Таким образом, глагол любить занял место остальных глаголов и вобрал в себя их значения, были стерты смысловые различия. Семантика старого глагола состояния проступает в причастии на -имъ, которое сохраняет свое исконное не пассивное, а медиальное значение, т. е. Значение действия, совершающегося «для себя», «внутри себя». Так, старославянское лежимъ буквально «лежимый» значит не «укладываемый», а лежащий; подобно этому любимъ значит не только «любимый», но и «любящий». В старославянском языке оно могло быть формой только глагола любити, а в древнерусском — формой как любити, так и любети; у этого причастия, как и у глагола, к тому же сохранялось старое управление — дательный падеж, указывающий на стремление к цели, вместо внимательного.

В целом, завершая раздел о глаголе любви, нужно сказать, что глагол, как бы не касаясь существа концепта, оформляет отношения действий с концептом, и поэтому на первый план выходят материальные отношения. Так, «улыбка», «улыбнуться» становится действием-ответом на «возбуждение любви», а греческое слово от того же корня как пассивное причасти означает не чувство, а тело — продажную женщину, блудницу.

Слабости глаголов в русском языке отвечает как бы слабость или не выраженность самого концепта. В народном быту вместо люблю говорят жалко, жалею (кого). Жалеть — глагол того же спряжения, что древнерусское любети, но передает не само чувство любви, а физическое ощущение от него, его след в душе: жалеть — от того же корня, что жалить. Опять-таки и при этом способе выражения концепт «Любовь остается не затронутым и не выраженным, на него лишь извне, по внешним признакам намекается.

К существу концепта приближается, насколько это возможно, не глагол, а имя — древнерусское любъ. Это слово может выступать и как имя прилагательное любъ, люба, любо «милый, милая, милое», и как наречие: любо «мило, хорошо», и как существительное — имя любви, «любось» — любы или любо.

Как существительное древнерусское слово любо воспроизводит древнейший индоевропейский способ образования абстрактных имен чувств, качеств и т. п. — без всяких суффиксов от прилагательных, так, например, в латыни: verum «истина», по форме просто прилагательное среднего рода «истинное, верное». Позднее в истории каждого отдельного языка эти первичные имена заменяются суффиксальными — латинское veritas, русское любы, любовь.

Что означал сам корень люб-?

Ближайшую и единственно точную параллель к славянскому дает готский язык, где имелось прилагательное liufs «милый, любимый» и производные от того же корня. Однако это качество было лишь одним из значений данного корня. Косвенным образом, по семантическим следам восстанавливают еще два значения: «надежный», готское ga-laubjan «верить»; «ценный», готское ga-laufs; все эти значения как бы совмещены в древне-верхне-немецком ga-laub «возбуждающий доверие, приятный». Плюс значение в современном немецком glauben «верить», Glaub муж. «вера» (в том числе и в христианском смысле).

Эти семантические признаки указывают на то, что концепт «Любовь» развивался по той же семантической модели «взаимных отношений двух лиц». В зеркале языка «Любовь » представляется как результат попеременной инициативы, «круговорота общения», «себя» с «другим», агенса А с агенсом В.

Глагол любить, каузатив, первоначально означал, что некто, агенс А, «сам» возбуждает желание, чувство любви в «другом», в агенсе В, после чего наступает «состояние любви» у агенса А. Это заставляет обратить внимание на элемент «попеременного сравнения», взаимного уподобления двух лиц.

Действительно, его можно найти в русской и английской языковых моделях этого чувства — в концепте «Нравится». Действию «нравления, которое будет протекать во мне, в агенсе А, предшевстаует внутреннее состояние подготовки, «приноровления», протекающее в «ней» или в «нем», в агенсе В. Это более точно выражается словами «подходят, начинают подходить друг к другу» — здесь перед нами элемент сравнения.

В точности такой же элемент мы находим в английской модели I like her (him) «Она (он) мне нравится», даже по буквальному, этимологическому, смыслу слова — «Я подобен ей (ему)». Отличие от русской модели лишь в том, что агенс А (Я) представлен здесь более активным — в субъектной, а не в объектной форме. Но элемент сравнения подчеркнут определеннее. Глагол like «нравится, любить» по происхождению то же самое слово, что like «подобный». Предшествовали им исторически древнеанглийское lician «нравится», готское leikan с тем же значением основаны на словах со значением «тело, плоть» — обще германское lika, древнеанглийское lic, средне-верхне-немецкое lich, современное немецкое leiche женского рода «труп», от которых происходят прилагательное со значением «подобный» в английском языке. Не случайно и то, что такой способ сравнения выступает в готском языке в композиции с прилагательным «милый, любезный (сердцу)»; это слово служило переводом греческого слова, означающего «внутреннее расположение» как агенса А к В, т. е. значит «милый, любезный», так и агенса В к А, т. е. » благосклонный».

Русское Норов имеет индоевропейский прототип, который выступает таким же компонентом сравнения в сложных прилагательных. Отличие от германской модели в том, что там компонентом сравнения выступает «тело», а здесь «дух, характер, нрав».

Компонент «подобие» внутри концепта «Любовь» выступает не в статичном, а в динамичном плане, — скорее как уподобление друг другу, чем просто как «подобие». Это отражено в русском влюбить (в себя), «заставить любить».

Резюмируя, следует сказать, что внутренняя, языковая форма концепта «Любовь» складывается из трех компонентов:

— «взаимное подобие» двух людей;

— «установление, или вызывание этого подобия действием»;

— осуществление этого действия, или, скорее, цикла действий по «круговой модели».

Концепт «Любовь в индоевропейской культуре пересекается с несколькими другими. Концепт «Любовь пересекается с концептами «Слово» и «Вера» через общий им структурный принцип — «круговорот общения» двух человеческих существ, в процессе которого передается некая «плотная сущность».

Целая группа концептов «Любовь», «Вера», «Воля» пересекается с другой группой — «Страх», «Тоска», «Грех», «Грусть»; связи двух групп служит концепт «Радость». В «Радости» есть семантический компонент «Забота», этот компонент как периферийный проходит в обеих названных группах. В результате любовь предстает и как нечто отдельное от человека, нечто, что можно хранить и лелеять.

Таким же предметом заботы и охранения оказывается и человек-объект любви. Но человек делается таковым не в силу какого-либо материального качества («proprium» — если использовать латинскую терминологию учения Аристотеля), а в силу приобретенного человеком качества относительного, как существа, в котором поселилась перемещающаяся «плотная сущность» — Любовь. Такой объект легко проецируется в будущее и предстает как нечто чего нужно достичь, как объект еще не исполнившегося желания. В современном французском языке это выражается как метафора: Lf femme que personne ne veut «Женщина, которой никто не домогается, непривлекательная женщина», в итальянском: Io ti voglio cosi «Я тебя так люблю = хочу», а в испанском querer «хотеть», «любить» прямо указывает на свой исторический источник — латинское quaerere «искать».

Из книги Левовой И. Ю. и Пашниной Л. А. «Анализ проблемы любви: этимологический, историко-культурный, аксиологический».