Мартезія — Александр Сумароков

Ревнуеть и пастухъ, ревнуетъ и пастушка:
Пастушка мнитъ, мила ему ея подружка:
А онъ съ которымъ онъ во дружбе пребывалъ,
Ко пастуху тому подобно ревновалъ.
На воздыханья страсть переменила смехи,
И на стенанія любовныя утехи.
Къ Мартезіи Филандрь не ходить во шалашъ:
Тоскуетъ онъ, а ей тоска равна и та жъ.
Клеонъ и Зелія совсемъ того не знаютъ,
Что горько ихъ они невинностью стонаютъ,
И видя что текутъ не прежнія ихъ дни,
Мнять только то о нихъ: поспорились они.
Мартезія на брегъ скотины не гоняетъ.
То Зелія ея подружка исполняетъ.
Страдаетъ ревностью пастушка сей вотще;
Но мучится Филандръ и более еще.
Ни онъ и ни она другъ къ другу не подходятъ,
И больше ужъ ни въ чемъ забавы не находятъ:
Лишилксь радостей и всехъ любовныхъ негъ,
Какъ рощи красоты, когда ихъ кроетъ снегъ.
И какъ подъ крышкой льда токъ водный не крутится,
И безъ журчанія подъ бременемъ катится,
Катятся такъ ихъ дни подъ бременемъ тоски;
Где былъ зеленый лугъ, имъ сохлы тутъ пески.
Всякъ день она и онъ во ревности тоскуютъ:
И зяблицы поя кукушкою кукуютъ:
Щегленка и чижа ни съ коихъ нетъ сторонъ,
И видятъ лишъ они толпы сорокъ, воронь:
Кричить на древе грачь, сова съ сычемь летаетъ.
Мегера на лугахъ прекрасныхъ обитаетъ.
Уже спустился Фебъ во волны глубоко,
Сестра ево взошла на небо высоко,
Мартезія съ одра вскочивша резко рыщетъ,
Бежитъ ко Зеліи, Филандра тамо ищетъ;
Но какъ она въ шалашъ ко Зеліи зашла,
Клеона тамо съ ней во шалаше нашла:
Клеона Зелія целуя миловала.
Начто я Зелію, начто подозреьала!
И каяся она винится передъ ней.
А Зел³я стыдясь незапной гостьи сей:
Съ досадой говорить: минуту чрезвычайну
Внесла ты въ мой шалашъ и зришь мою ты тайну;
Когда жъ увидела ты ето; скромна будь.
Ты другъ мой, такъ ты все что видела забудь.
Пастушка дружески съ подружкой разлучилась,
Но чужду зря любовь своей разгорячилась.
Какъ солнца лучь горитъ, пылаетъ онъ и зжетъ,
И въ полдни красоты девицы не брежетъ,
Подобно жаръ любви и женщинъ освещаетъ,
И безъ изъятія ихъ мысли восхищаетъ.
Какая девушка скрепиться возмогла,
Чтобъ сердца ей любовь зажечь не возмогла?
И естьли страсти сей котора ненавидитъ;
И образъ действія любовнаго увидитъ;
Вздрогнетъ и получитъ любовный жаръ она.
Отъ солнца тако светъ заимствуетъ луна.
Мартезія ихъ зревъ въ востоке нежномъ тлеетъ,
Подобно мурава въ Іюле едакъ плеетъ.
Пгостився съ Зеліей отходитъ отъ нея,
И думаетъ она: кровь вся кипитъ моя:
Сей сладости ужъ я дней десять не вкушала,
Ниже такой себя я мыслью утешала.
Но умерщвленный мой духъ ныне паки живъ:
Такъ веселъ ко брегамъ гонимый къ нимъ приплывъ:
И кажется ему, брегъ етотъ зеленяе:
Подобно и во мне любовный жаръ сильняе.
Къ любовнику идетъ и чаетъ: онъ храпитъ,
Но лежа онъ въ одре томится и не спитъ:
Толпятся рыбы такъ во неводе безводномъ,
Олени во лесу густомъ и непроходномъ.
Онъ все мученія ихъ сколько есть терпелъ:
Узрелъ Мартезію, узревъ оторопелъ;
Безъ сей пастушки онъ дни века ненавидитъ,
И кажется ему: во сне онъ ето видить.
Не сетуй ты Филандръ! А я тебе скажу,
Что мы дурачимся и ето докажу:
И расказала все о Зеліи, Клеоне.
Восторженъ радостью пастухъ сей бывшій въ стоне,
Съ обеихь тамо странъ усилилась любовь:
Истор³я къ тому, Клеона, жгла имь кровь:
Ихъ жгло и то, что ихъ любовью дни горчились.
Они какъ огненно железо горячились.

Александр Петрович Сумароков