Там выдра, юрко выскользнув из норки,
обнюхивает травы на пригорке,
в ночи рыдает, словно домовой,
и в изгороди рыскает живой;
но в дряхлом доме — тишь; впотьмах неярко
еще пылает фитилек огарка
над мертвецом; так лишь луне дано
над парусником, что пошел на дно,
искриться, — над волнами, что со злостью
швыряются адамовою костью.
Во мрак последним жестом старика
к отдушнику протянута рука,
по стенам виснут грузно и понуро
козлиные рога, удавья шкура;
и пожелтевших рам суровый ряд,
из коих предки пристально глядят;
их взоры строги и проникновенны,
их крови жар в мои стучится вены,
но, так и не вместясь в рассудок мой,
он рвется в бой с бушующею тьмой.
От старика они уходят в ночь,
как семена от оболочки прочь:
тот, кто начало положил поселку,
кто стены клал, тоскуя втихомолку,
и мастерком постукивал, — и тот,
кто в шахте рылся, как заправский крот;
еще — судья, снискавший злую славу,
суливший ночью сам себе расправу;
все — разные, но, сохраняя связь,
они молчат, к истоку возвратясь.
«И вот теперь, под ливнем звезд, когда
заткались и глаза и борода
болотной ряскою, — тебе по силам
припомнить, как, простясь с первичным илом,
ты выполз на невиданный простор,
где были звезды, реки, кряжи гор,
но ты берег в себе первопричины:
в тебе таились скалы и пучины,
а также — я, который здесь, внизу,
колыша древний ил, поднесь ползу.
Ручьем ли быть случилось нынче мне,
кристаллом, или рябью на волне,
пещерою? Из глаз молотоглава
мне зрится мрака вечная держава;
при свете созерцаю, трепеща,
Вселенную, от камня до хвоща,
скорблю о ней, о зыбкой, переменной,
о скованной, о безнадежно пленной.
Семь обликов скрывающий в себе,
как я пойму хоть что-нибудь в судьбе:
быть может, я — акация ночная,
бросающая семь теней, не зная,
что ими затеню на этот раз?
Здесь души предков вижу я подчас,
во мне сокрытых, — если вспыхнут снова
семь пламеней, семь отсветов былого.
Когда в долинах свет луны свинцов,
они на спинах белых жеребцов
сюда спешат, дорог не выбирая,
окинуть взором даль родного края;
бойцы былые, лошадей гоня,
они уходят искрами огня,
пронзившего столетья. Год от года
мы видим их в час лунного восхода.
Но ветер будет веять и, с норой
расставшись, выдра выть ночной порой,
и лампа над моим недвижным телом
сиять луной на корабле замшелом, —
и юноша, которым стану я,
опять придет в прекрасные края,
где ветер веет, где гроза грохочет, —
он битву прежнюю продлить захочет,
оберегая в памяти завет:
границ души на картах мира нет».
Дидерик Йоханнес Опперман
(Перевод Евгения Витковского)
Предлагаем подписаться на наш Telegram
а также посетить наши самые интересный разделы Стихи, Стихи о любви, Прикольные картинки, Картинки со смыслом, Анекдоты, Стишки Пирожки.
И ещё немного о поэзии... Поэзия совершенно неотделима от психологии личности. Читая сегодня стихотворения прошлых лет, мы можем увидеть в них себя, понять заложенные в них переживания, потому что они важны и по сей день. Нередко поэзия помогает выразить невыразимое - те оттенки чувств, которые существуют внутри нас, и к которым мы не можем подобрать словесную форму. Кроме того стихи позволяют расширить словарный запас и развить речь, более точно и ярко выражать свои мысли. Поэзия развивает в нас чувство прекрасного, помогает увидеть красоту в нас и вокруг нас. Описанное выше в купе с образностью, краткостью и ассоциативностью стихотворной формы развивает нас как творческую, креативную личность, которая сама способна генерировать идеи и образы. Поэзия является великолепным помощником в воспитании и развитии ребенка. Знания, поданные в стихотворной форме (это может быть стих или песня), усваиваются быстрее и в большем объеме. Более того, стихи развивают фантазию и абстрактное мышление, и в целом делают жизнь детей эмоционально богаче и разнообразнее. Таким образом, очень важно, чтобы ребенок с первых дней слышал стихи и песни, впитывал красоту и многогранность окружающего его мира. Нас окружает поэзия красоты, которую мы выражаем в красоте поэзии!
