О, море! Что ты есть для моря?
Что ты себе расскажешь ночью?
А ветер двигал волны-мысли,
И ты на дне себя искало
Ощупывая рыбьим тралом
Кораллы, жемчуг, небо, звезды…
О, море! Что ты есть для моря?
Что ты себе расскажешь ночью,
Когда туристы из России
Сжигая водку в реактиве
Летят в разорванном курсиве
На расстоянии кометы
В уютно взбитом самолете,
Когда барашками на взлете
Они волну твою считают?
О, Море, что ты есть в Бильбао?
— Жара, опилки, воздух душный,
Коррида, крики горло сушат,
Вонь из под мышек у туристов,
И крики — волны — волны — крики,
Напоминающие «Микки»,
И обезьянок в павильоне.
Так девяностыми годами
Запечатлеются в заливе
Бискайском, от ворот России
Сбежав на несколько парсеков,
Воспоминания мои…
О, Море, ты ль во мне утонешь,
Заполнив радиоволною
Разбитый череп,
Ты ли чертишь
Размашистую рябь извилин
Между работой и рабами,
Которых выжимаю в каплю
Слезы скупой, на дно упавшей?
О, Море — в сахаристых дюнах
ты мой Титаник отпахавший!
Не ты ль колышишься в пустыне?-
Плывут туристы ночью в джипах,
Искать у моря из песка
Молчанья белых бедуинов.
Слетаясь клином журавлиным,
стекают в призрачный мираж,
В тираж из времени выходят,
Сбиваются в стада в буране —
Бараны из нечерноземья.
О, Средиземное, ты знаешь
Что там в березках середины,
Где сок, где Бога не бывает?
Осиною турист в Тунисе
дрожит, вокруг не видя леса,
Меняет голыми руками
Опустошенные колеса…
Они съезжаются на пляжи
И понимают, что сначала
Придется им купить причалы,
И пароходы, и «стога»
Бунгал, банановые рощи.
Поняв, насколько это проще,
Чем вновь прямоугольник-место
Себе столбить у старой церкви,
Поскольку в банке, в той России
За эту ночь не кот «насикал»,
А «киндер» наложил в «Сюрприз» нам…
О, море, знаешь как земля
В тебе, родиться, обращенным
В пустыню мифом? Где родник? —
За «Черной речкой»? Нет, с небес,
Потоком, посланным от Бога!
О, Море! Стройный кипарис
Тебя встречает там, где нет нас!
В Элладе, где поет Аиду
Со мной летевшая певица.
Там, где видна гора Гда Ида,
Или в другом краю, где идиш
Скрывает купол. За туманом
Смешные уху острова.
Но Лесбос, Демос, Милос, Самос
Определяют не себя,
Но Море.
Все начнем с нуля.
И Воля — древняя свобода!-
Очерчивает тайной своды
Упавшей в счастье Атлантиды!
О, краски перламутра, кофе,
Кувшины, «оттороченные» костью
(белой), и проведенные несмело
чуть розовым штрихи по краю…
Наш провожатый — с Тарту парень.
Он гид, прибалт, но грек, не боле;
По серпантину
Ведет ногой свою машину,
Чтоб доказать двум «новым русским»,
Что русаки как зайцы трусят,
Что две кудрявые русачки,
На каждом вираже кончают
Смотреть на море в синей дымке.
О, море Баренцево, знаю,
Что ТЫ скрываешь Атлантиду,
А не чужой пролив Китира!
И Мурманск бритой, голой сопкой,
Скосив углы на телебашне,
Встречает в валенках циклопов,
Сходящих с атомного гроба.
О, море, градусник замерзший!
Измерь мне: берег, землю, сани,
Оленей, Санникова, бани
И наледь, корты, нарты, карты,
Метель в порту, подъемы в горку…
«Лиазик» —
наш чебурахнутый автобус —
На глобус тащат пассажиры
Полгодней ночью, в гололед,
Опершися сзади бурлаками,
Потом он с горки их везет;
Везет же! Море — у России!
Оно особенно упрямо,
Поскольку здесь, по льду Залива,
Мы ходим не согнувшись — прямо
От Зимнего Дворца к темнице.
Мы снова строим «Ниццу»
За Петропавловым подвалом.
О, море, странный Петропавловск!
Ты, окруженный той Японией,
Которую
Мы вспоминаем блудной матерью,
Когда садимся у руля,
Который справа, почему-то…
И пирс
Приморский — то картина!
Сюрелистичнее «Кубистов»,
Веселых шхун, с которых с матом
Несут консервы рыбаки,
Как фонари в авоськах — «негры»,
В брезенте, чешуе — минервы,
Амфибии,
И лешие,
Преодолев
На рынке фобию, мигать
На Небоскреб Токийский, звать
На копи, с йеной побазарить,
Кедровы Боги-сосны сплавить
По морю за девять рублей;
Приправу кухни из Китая
По-праву не любить, поскольку
Шмат мяса у костра и с солью
На берегу песчаной влаги —
Что может лучше — быть под Пихтой!!!?
Отваги
О, Море, нам не занимать,
Ни у тебя, ни у небес,
Поскольку столько нам занять
Придется денег у «вьетнамцев»,
Что Море к нам придет само
Оно — учитель, ты — «с Урала»,
«Ариец с Аркаима» — мало?
И с ранцем я, природ мучитель!
Отправлюсь к морю, зимним летом
Скоромно — в бизнес-классе,
«Аэрофлотом» улетая,
И вспоминая СССР,
Как я в троллейбусе рекламу
Разглядывал,
Точнее,
Глядел на девушку в шинели,
Не замечая.
Потом в Анапе на топчане,
Работая спасателем сгоревших
На солнцепеке,
Легко забыть воспоминания
О только-что пройденных сборах
Военных, для запаса,
В казарме «Сиверской», в которой
Живал Набоков и ЧернОта,
Но лучше в Репино! — Нет моря
Сильнее чем на перешейке
Карельском — сосны, фразы, Блока
Стихи о белом, к «Незнакомке»…
На обезумевшей «Ракете»
Я улетая из Анапы
вплоть до Сухума мерял вахту
Желаньем, морем и судьбой.
О, море! Что ты есть для нас,
Для горя, счастия, для доли?
Что ты на коже пишешь солью?
Как ветер двигал волны-мысли,
А ты на дне себя искало
Ощупывая рыбьим тралом
Кораллы, жемчуг, небо, звезды?
Нет, люди — это буи, гвозди
На шхунах викингов.
Как Мартин Иден, Магомет,
Или Христос,
Простой старик, веков
Спирали смертные презрев,
Кидает, починив, свой невод
У моря — в небо,
Золотую
Увидев рыбку!
Море — люди!
У чЈрта образы —
Бразды,
Бразды да порох!
А море — это просто воздух!
Спадающий на землю с неба!
Вначале шелком — стратосфэрой,
Смешные грезы возбуждая
(У космонавтов — ностальгия)
Потом погуще, что бы пить я
Мог кислородное вино,
Себя сплавляя аргонавтом,
Надев баранее руно.
По мере опьянения воздух
Становится плотнее, гуще,
И превращается в могучую
Трясину формул «Аш-Два-О»,
В которых химик утопает,
Рабочий моет свои руки,
Поэт же мерит по-колено,
Идет, как посуху, да свищет!
И ветер ураганной мысли
Сдвигает волнами пласты
Библиотек, материков,
Фасонов, стилей каблуков
На туфлях жен других поэтов,
Которые желают ночью
О том, чтоб море превращаясь
На дне в запекшуюся кровь,
В кору земную, охраняло
Расплавленный всемирный мозг
От глупых мыслей ее мужа,
Который знает,
Где начинается то море,
Которое с забоя брызнет
Метаном, или потечет
Ручьем в канаве под забором.
О, Море, Море, где ты, Море?
Роди породу!
Не среднего,
Мужского роду.
Явись поэт!
Омытым, новым,
Шахтером, сталкером,
Подковы
Кующим зебрам в Зинзибаре.
Плутовкам, няням, судьбам, блядям,-
Строку залей слезой соленой
Макнув в чернильницу перо
Нам
Не дано увидеть море!
ведь нет пера — компьютер.
Соли
Лизнуть нельзя через экран.
Иди ко мне, моя «маман»,
Ты -Море! Пристань — я…
-Пристал? Ну извини,
Опять не спал.
Я на тебе проверил компас! —
Вот треугольник из Бермудов,
Вот ожерелья жемчугов,
И в «Марианской» щели корпус…
Мой батискаф зажат оковами,
И в спазме море родилось…
Виктор Авин, 2001 год
