Обретенье жабер — Игорь Варламов

— 1 —

Я сам собой из дома вышел.
Зимой, в конце второй декады,
неона красного превыше
трещали мертвые цикады.

Вязало в горле от оскомы
созвездий, к нёбу пригвожденных,
и думалось о насекомых,
зимою замертво рожденных.

И неизменность облачений,
пейзажам вверенных по праву,
не приносила облегченья, —
полсвета примеряло траур.

И то, что обрелось под спудом,
когда ни всхлипов и ни жалоб
уже не слышно ниоткуда,
есть просто обретенье жабер.

Я в бытность получеловеком,
взобравшись к Богу на качели,
летал, и набивались снегом,
как солью, жаберные щели.

— 2 —

…И не приложу ума:
чем порадует зима?
Может быть, на этот раз
снегом белым, как «Боракс»?

— 3 —

Жизни пристало казаться скупою.
Что там, по правую руку от ветра,
хрустнув надтреснутою скорлупою,
сыплется и расцветает отверсто?

В сердце продышина свищет? Да что ты!
Разве дупла не разведает зренье?
Птичка убогая перед полетом
клювом пощипывает оперенье.

Так не бывает, чтоб горло саднило
снегом, замешанным круто на пепле.
Просто случилось попасться с одними
пеплом и снегом в декабрьской петле.

Солнце вскарабкалось крабом на небо.
Волосы дыбом стоят у деревьев.
Сколько б ни стоило, дал я вдвойне бы,
только скорее отсюда, скорее!

Тут меж дерев обретаются люди.
Кто же полцарства неведомой пробы,
преподнося, как колечко на блюде,
выронил — благодаренье сугробам?

И за тщетою потуги отпали
вымолить, выклянчить, выкрасть убыток.
Движется небо в нарывах подпалин
мимо живущих и мимо убитых.

— 4 —

Кто принудил на постой
ночью в комнате пустой,
где по белому плащу
Бога в темноте ищу,
там, где рядом ходит Смерть
и на пол бросает медь?

— 5 —

Когда ступить за двери
страшней, чем в лепрозорий,
то верой, то безверьем
бывал я поднадзорен.

И при желанье воя
вытягивая выю,
я знал, что эти двое —
посмертно часовые.

Их немота-опала,
гонимая метелью,
к лопаткам прилипала
рубашкою нательной.

Я со спины мишени
содрал. Я запер двери,
как будто в помещенье
вылавливая зверя.

А полночь аметисты
в стакане полоскала.
И зверь шаром пушистым
кружился от оскала,

то прятался за штору,
то ног моих касался.
Он, знать, об эту пору
ручным себе казался.

Игорь Варламов