Сатира 3: О различии страстей человеческих — Антиох Кантемир

К архиепископу Новгородскому

Дивный первосвященник, которому сила
Высшей мудрости свои тайны все открыла
И все твари, что мир сей от век наполняют,
Показала, изъяснив, отчего бывают,
Феофан, которому все то далось знати,
Здрава человека ум что может поняти!
Скажи мне (можешь бо ты!): всем всякого рода
Людям, давши тело то ж и в нем дух, природа —
Она ли им разные наделила страсти,
Которые одолеть уже не в их власти,
Иль другой ключ тому ручью искать нужно?

На Хрисиппа первый взгляд вскинь, буде досужно:
Хрисипп, хоть грязь по уши, хоть небо блистает
Огнями и реки льет, Москву обегает
Днем трожды из краю в край; с торгу всех позднее,
Вчерашний часто обед кончает скорее,
Чем в приходский праздник поп отпоет молебен.
Сон, отрада твари всей, ему не потребен,
По вся утра тороплив, не только с постели,
Но выходит из двора — петухи не пели.
Когда в чем барыш достать надежда какая,
И саму жизнь не щадит. Недавно с Китая,
С край света прибыв, тотчас в другой уж край света
Сбирается, несмотря ни на свои лета,
Ни на злобу воздуха в осеннюю пору;
Презирает вод морских то бездну, то гору;
Сед, беззуб и весь уж дряхл на корабль садится,
Не себя как уберечь, но товар, крушится.
Торгует ли что Хрисипп — больше проливает
Слез, больше поклон кладет, чем денег считает.
Когда продает — божбы дешевле товару;
И хоть Москву всю сходить — другого под пару
Не сыщешь, кто б в четверти искусней осьмушку,
У аршина умерял вершок, в ведре — кружку.
Весь вечер Хрисипп без свеч, зиму всю колеет,
Жалея дров; без слуги обойтись умеет
Часто в доме; носит две рубашку недели,
А простыни и совсем гниют на постели.
Один кафтан, и на нем уж ворса избита
Нить голу оставила, и та уж пробита;
А кушанье подано коли на двух блюдах,
Кричит: «Куды мотовство завелося в людях!»

За пищу, думал бы ты, Хрисипп суетится,
Собирая, чем бы жить; что за ним тащится
Дряхла жена и детей куча малолетных,
Что те суть его трудов причина приметных.
Да не то, уж сундуки мешков не вмещают,
И в них уж заржавенны почти истлевают
Деньги; а всей у него родни за душою —
Один лишь внук, да и тот гораздо собою
Не убог, деда хотя убожее вдвое.
Скупость, скупость Хрисиппа мучит, не иное;
И прячет он и копит денежные тучи,
Думая, что из большой приятно брать кучи.
Но если из малой я своей получаю
Сколько нужно, для чего большую, не знаю,
Предпочитает? Тому подобен, мне мнится,
Хрисипп, кто за чашею одною тащится
Воды на пространную реку, хотя может
В ручейке чисту достать. Что ему поможет
Излишность, когда рака, берег под ногами
Подмыв, с ними и его покроет струями.
Клеарх сребролюбия и тени боится,
Весь, от головы до пят, в золоте он снится;
Дом огромный в городе, дом и за Москвою,
Оба тщивости самой убраны рукою;
Стол пространный, весь прибор царскому подобен,
Чрез толпу слуг, золотом облитых, удобен

К нему доступ и певцам, и сводникам гнусным,
И б….м, и всех страстей затеям искусным,
Которых он полною горстью осыпает.
Новы к сластолюбию тропы прочищает
Бесперечь, о том одном ночь, день суетится.
Крезуса богатее быть кому возмнится,
Хотя доходы его моих не пошире
И с трудом стают ему дни лишь на четыре;
Прочее в долг набрано обманом, слезами,
Клятвами и всякими подлыми делами.
Растет долг, и к росту роcт на всяк день копится,
Пока Клеарх наш весь гол в тюрьме очутится,
Заимодавцам своим оставя в награду
Скучну надежду, суму, слезы и досаду.
Два-три плутца в пагубе многих разжирели,
Что и белок и желток высосать умели.

С зарею вставши, Менандр везде побывает,
Развесит уши везде, везде примечает,
Что в домех, что в улице, в дворе и в приказе
Говорят и делают. О всяком указе,
Что вновь выдет, о всякой перемене чина
Он известен прежде всех, что всему причина,
Как «Отче наш», — наизуст. Три дни брюху дани
Лучше не даст, чем не знать, что привез с Гиляни
Вчерась прибывший гонец, где кто с кем подрался,
Сватается кто на ком, где кто проигрался,
Кто за кем волочится, кто выехал, въехал,
У кого родился сын, кто на тот свет съехал.
О, когда б дворяне так наши свои знали
Дела, как чужие он! не столько б их крали
Дворецкий с приказчиком, и жирнее б жили,
И должников за собой толпу б не водили.

Когда же Менандр новизн наберет нескудно,
Недавно то влитое ново вино в судно
Кипит, шипит, обруч рвет, доски подувая,
Выбьет втулку, свирепо устьми вытекая.
Встретит ли тебя — тотчас в уши вестей с двести
Насвищет, и слышал те из верных рук вести,
И тебе с любви своей оны сообщает,
Прося держать про себя. Составить он знает
Мнению окружности своему прилично;
Редко двум ту ж ведомость окажет однолично,
И веру сам наконец подаст своей бредни,
Ежели прийдет к нему из знатной передни.
Сказав, тебя как судья бежит осторожный
Просителя, у кого карман уж порожный,
Имея многим еще в городе наскучить.

Искусен и без вестей голову распучить
Тебе Лонгин. Стерегись, стерегись соседом
Лонгина, не завтракав, иметь за обедом.
От жены, детей своих долгое посольство
Отправит тебе, потом свое недовольство
Явит, что ты у него давно не бываешь,
Хоть больну быть новыми зубами дочь знаешь:
Четвертый уже зубок в деснах показался,
Ночь всю и день плачется; жар вчера унялся.
Другую замуж дает, жених знатен родом,
Богат, красив и жены старее лишь годом.
Приданое дочерне опишет подробно,
Прочтет рядную всю сплошь, и всяку особно
Истолкует в ней статью. Сын меньшой, недавно
Начав азбуку, теперь чтет склады исправно.
В деревне своей копать начал он пруд новый,
Тому тотчас, иль чертеж с кармана готовый
Вытаща, под нос тебе рассмотреть положит,
Иль на ту стать ножики и вилки разложит.
Сочтет, сколько в ней берет оброку, земли, что
К какому всяк у него спеет овощ сроку,
И владельцев всех ее друг за другом точно
От потопа самого, и как она прочно
Из руки в руку к нему дошла с приговору
Судей, положа конец долгу с дядей спору.
Милует же тебя бог, буде он осаду
Азовску еще к тому же не прилепит сряду;
Редко минует ее, и день нужен целый —
Выслушать всю повесть ту. Полководец зрелый,
Много он там почудил, всегда готов к делу,
Всегда пагубен врагу. Тут-то уж без мелу,
Без верви кроить обык, без аршина враки;
Правды где-где крошечны увидишь ты знаки.

Да где все то мне списать, что он в стол наскажет!
Не столько зерн, что в снопах мужик в день навяжет,
Не столько купец божбы учинит в продаже
Товаров чрез целый год, и не столько в краже
Раз пойман, давши судье целовальник плату,
Очистит себя и всю казенну утрату.
Весь в пене, в поту, унять уст своих не знает,
Не смеет плюнуть, сморкнуть. Тогда же он чает,
Что весь — ухо, языка во рту не имеешь;
Говорить тебе не даст, хоть даст, — не успеешь.

Варлам смирен, молчалив; как в палату войдет —
Всем низко поклонится, к всякому подойдет;
Глаза в землю втупит; в угол свернувшись потом
Чуть слыхать, что говорит; чуть — как ходит, ступит.
Бесперечь четки в руках, на всякое слово
Страшное имя Христа в устах тех готово.
Молебны петь и свечи класть склонен без меру,
Умильно десятью в час выхваляет веру
Тех, кои церковную славу расширили
И великолепен храм божий учинили;
Души-де их подлинно будут наслаждаться
Вечных благ. Слово к чему, можешь догадаться:
О доходах говорить церковных склоняет;
Кто дал, чем жиреет он, того похваляет,
Другое всяко не столь дело годно богу;
Тем одним легку сыскать можем в рай дорогу.
Когда в гостях, за столом — и мясо противно,
И вина не хочет пить; да то и не дивно:
Дома съел целый каплун, и на жир и сало
Бутылки венгерского с нуждой запить стало.
Жалки ему в похотях погибшие люди,
Но жадно пялит с-под лба глаз на круглы груди,
И жене бы я своей заказал с ним знаться.
Бесперечь советует гнева удаляться
И досады забывать, но ищет в прах стерти
Тайно недруга, не даст покой и по смерти;
И себя льстя, бедный, мнит: так как человеки,
Всевидцы легко прельщать бога вышня веки.

Фока утро все торчит у знатных в передней,
И гнет шею, и дарит, и как бы последней
Слуг низится лишь затем, чтоб чрез свою службу
Неусыпную достать себе знатных дружбу
И народ бы говорил: вишь, как почитают
Господа Фоку, — шепчут с ним, с собой сажают.
Застроил огромный дом, который оставит
Детей его по миру; даром тот доставит
Ему имя тщивого при позднем потомстве.
С родословными писцы, с творцами в знакомстве,
Сыплет он их деньгами, чтоб те лишь писали
В славу его. Кто сочтет, во что ему стали
Тетради, что под его именем недавно
Изданы? Услышав он, что гораздо славно
Ранами военными иметь полно тело, —
Нос разбить и грудь себе расчертить снес смело.
Так шалеет, чтоб достать в жизнь и по смерть славы,
Когда к ней одни ведут лишь добрые нравы.

Гликон ничего в других хвально не находит:
Приятен ли кто во всем, святу ль жизнь кто водит,
Учен ли кто, своему в красу цветет роду,
Дал ли кто власть над огнем, иль укрощать воду,
Одолел ли кто враги сильны и отважны,
К пользе ли кто общества ввел законы важны —
Все то ничто. О себе Гликон уж противно
Рассуждает: всякое слово его дивно,
Все поступки — образцы. Что в ум ему вспало,
Не оспоришь вовеки; дивится немало,
Что главно правление всего государства
Царь давно не дал ему во знак благодарства.
В ум свой не может вместить, что не все вздыхают
Девицы по нем, любви кои сладость знают.
Собою наполнен весь, себя лишь чтить смыслит,
По своим годам почин счастья людей числит,
Чая, что смысленна тварь глаз, ухо имеет
Для того, чтоб дивиться тому, что он деет,
И слушать, что говорит; а то бы и дела
Не осталось нашего тем двум частям тела.

Клитес, отважней чернцов сует мирских бремя
Презирая, все живет беспечален время.
Глаза красны, весь распух, из уст как с захода
Вонь несет; доходы все не стают в полгода.
Когда примется за что — дрожат руки, ноги,
Как под брюхатым дьяком однокольны дроги.
Нищ, дряхл, презрен, лучшему счастью не завидит,
Когда полну скляницу в руках своих видит;
И сколь подобен скоту больше становится
Бессмысленну, столько он больше веселится.

В палату вшедши Иркан, где много народу,
Распихнет всех, как корабль плывущ сечет воду,
И хоть бы знал, что много злата с плеч убудет,
Нужно продраться вперед, взадь стоять не будет.
Садится ли где за стол — то то, то другое
Блюдо пред собой подать велит, снять иное;
Приходят из его рук с здоровьями кубки;
Зависеть от его слов всех должны поступки.
Распялив грудь, бровь подняв, когда знак ти оком
Подаcт за низкий поклон, — в почтеньи глубоком
Имеет тя, ибо с кем проговорить слово
Удается не всегда, не всегда готово.
Мнит он, что вещество то, что плоть ему дало,
Было не такое же, но нечто сияло
Пред прочими; и была та фарфорна глина —
С чего он, а с чего мы — навозная тина.
Созим, смотря на него, злобно скалит зубы,
И шепчут мне на ухо ядовиты губы:
«Гораздо б приличнее Иркан протомою
Помнил бабушку свою и деда с сумою,
Умеряя по семье строй свой и походку.
Гораздо б приличнее зашил себе глотку,
Чтоб хотя один глупец обмануться станом
Его мог, а не весь свет окрестил болваном».
Созим дело говорит, но Иркану б мочно
Дружеский подать совет, чем ему заочно
Насмеваться без плода; но о всех так судит
Строго Созим: «Чистую удачливо удит
Золотом мягкий Силван супругу соседа;
У Прокопа голоден вышел из обеда;
Настя румяна, бела своими трудами,
Красота ея в ларце лежит за ключами;
Клементий, судья, собой взяться не умеет
Ни за что и без очков дьяка честь не смеет».
Ни возраст, ни чин, ни друг, ни сам ближний кровный
Язык Созимов унять не может злословный.
Я несчастливым тот день себе быть считаю,
Когда мне случится с ним сойтись, ибо знаю,
Что как скоро с глаз его сойду — уж готово
Столь злобное ж обо мне будет ему слово.

Сообществу язва он; но больше ужасен
Трофим с сладким языком, и больше опасен.
Может в умных клевета пороки заставить
Нечувствительны пред тем полезно исправить;
Трофим, надсажаясь, все хвалит без разбору, —
Прирастет число глупцов. Веру даем скору
Похвалам мы о себе, и, в сердце вскользая,
Истребят до корени, буде в нем какая
Крылась к добродетели ревность многотрудна.
Самолюбием душа ни одна не скудна,
И одним свидетелем совершенно чаем
Хвальными себя, затем в пути унываем.
Не успев Тит растворить уст, Трофим дивится
Искусной речи его; прилежно трудится
И сам слушать, и других слушать принуждает,
Боясь чихнуть иль дохнуть, пока речь скончает,
Котору мне выслушать нельзя, не зевая.
У Тита на ужине, пальцы полизая,
Небесным всякий зовет кусок, хоть противен
Ему гадит. Нигде он не видал столь дивен
Чин и столько чистоту. Все у Тита чудно
В доме, и сам дом почесть раем уж нетрудно.
Если б Титова жена Парису знакома
Был, — Менелаева пряла б пряжу дома.
Все до облак Титовы дела возвышает,
Тит и нос сморкнуть кривой весьма умно знает.
И не отличен ему Тит один, но равно
Всякому льстит. Все ему чудно и преславно,
И мнит, что тем способом любим всем бывает.
В с……м горшке, в столчаке твоем он признает
Дух мскусный и без стыда подтверждать то станет.
Невий бос и без порток из постели встанет
Пятью и десятью в ночь, осмотрит прилежно,
Заперты ли окна все и двери надежно,
На месте ль лежит ларец, и сундук, и ящик.
Сотью шлет в деревню он изведать, приказчик
Не крадет ли за очми; за дворецким ходит
Сам тайно в ряд; за собой слуг своих не водит,
Чтоб, где берет, где кладет он деньги, не знали.
Котел соседу ссудил — тотчас думы вспали,
Что слуга уйдет с котлом; тотчас шлет другого
По пятам за ним смотреть; и спустя немного
Пришло в ум, что сам сосед в котле отпереться
Может, — воротить слугу третий уже шлется.
Вскинет ли глаз на кого жена ненарочно,
Невий чает, что тому уж ожидать мочно
Все от жены, и затем душу свою мучит:
Детей мать долги копить потаенно учит;
Друг шепчет ли что с другим — Невию наветы
Строят иль смеются те. Меряет ответы
Долго на всякий вопрос, бояся обмана
Во всем. Подозрителен весь свет, и изъяна
Везде опасается. В таком непрестанно
Беспокойстве жизнь свою нудит окаянно.
Я б на таком не хотел принять договоре
Ни самый царский престол: скучил бы мне вскоре
И царский престол. Суму предпочту в покое
И бедство я временно, сколь бы то ни злое,
Тревоге, волнению ума непрестанну,
Хоть бы в богатство вели, в славу несказанну;
Часто быть обманутым предпочту, конечно,
Нежли недоверием мучить себя вечно.

Не меньше мучит себя Зоил наш угрюмый:
Что ни видит у кого — то новые думы,
Нова печаль, и не спит бедный целы ночи.
Намедни закинув он завистные очи
В соседний двор и видя, что домишко строит,
Который, хоть дорого ценить, ста не стоит
Рублей, побледнел весь вдруг и, в себе не волен,
Горячкою заболев, по сю пору болен.
У бедного воина, что с двадцать лет служит,
Ощупав в кармане рубль, еще теперь тужит.
Удалось ли кому в чин неважный добиться,
Хвалят ли кого — ворчит и злобно дивится
Слепому суду людей, что свойства столь плохи
Высоко ценит. В чужих руках хлеба крохи
Большим ломтем кажутся. Суму у убогих,
Бороду у чернеца завидит, и в многих
Случаях… да не пора ль, муза моя, губы
Прижав, кончить нашу речь? Сколь наши ни любы
Нам речи, меру в них знать здравый смысл нас учит;
Всякому лишно долга речь уху наскучит.
И должно помнить тебе, с кем мне идет слово.
Феофана чаешь ли не иметь иного
Дела, разве выспаться, досыта покушать
И, поджав руки, весь день стихи мои слушать?
Пастырь прилежный своем о стаде радеет
Недремно; спасения семя часто сеет
И растить примером он так, как словом, тщится.
Главный и церкви всея правитель садится
Не напрасно под царем. Церковныя славы
Пристойно защитник он, изнуренны нравы
Исправляет пастырей и хвальный чин вводит.
Воля нам всевышнего ясна уж исходит
Из его уст и ведет в истинну дорогу.
Неусыпно черпает в источниках многу
Чистых мудрость: потекут оттуду приличны
Нам струи. Труды его без конца различны.

Знает же лучше тебя, сколь мыслью и делы
Разнит мир; жизни к тому тесны суть пределы
Списать то, что всякому любить на ум вспало.
Людей много, и страстей, ей, в людях немало:
Кастор любит лошадей, а брат его — рати,
Подьячий же силится и с голого драти.
Сколько глав — столько охот и мыслей различных;
Моя есть — стихи писать против неприличных
Действ и слов; кто же мои (и я не без пятен)
Исправит — тот честен мне будет и приятен.

Антиох Дмитриевич Кантемир

Предлагаем подписаться на наш Telegram а также посетить наши самые интересный разделы Стихи, Стихи о любви, Прикольные картинки, Картинки со смыслом, Анекдоты, Стишки Пирожки.

И ещё немного о поэзии... Поэзия совершенно неотделима от психологии личности. Читая сегодня стихотворения прошлых лет, мы можем увидеть в них себя, понять заложенные в них переживания, потому что они важны и по сей день. Нередко поэзия помогает выразить невыразимое - те оттенки чувств, которые существуют внутри нас, и к которым мы не можем подобрать словесную форму. Кроме того стихи позволяют расширить словарный запас и развить речь, более точно и ярко выражать свои мысли. Поэзия развивает в нас чувство прекрасного, помогает увидеть красоту в нас и вокруг нас. Описанное выше в купе с образностью, краткостью и ассоциативностью стихотворной формы развивает нас как творческую, креативную личность, которая сама способна генерировать идеи и образы. Поэзия является великолепным помощником в воспитании и развитии ребенка. Знания, поданные в стихотворной форме (это может быть стих или песня), усваиваются быстрее и в большем объеме. Более того, стихи развивают фантазию и абстрактное мышление, и в целом делают жизнь детей эмоционально богаче и разнообразнее. Таким образом, очень важно, чтобы ребенок с первых дней слышал стихи и песни, впитывал красоту и многогранность окружающего его мира. Нас окружает поэзия красоты, которую мы выражаем в красоте поэзии!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *