Сонет 127. Когда-то не считала красота — Уильям Шекспир

Когда-то не считала красота
красивым чёрный цвет, зато сейчас,
её права присвоив, чернота
фальшивой красотой морочит нас.
Назло природе сделался урод
прекрасен с накладным своим лицом,
а красота приюта не найдёт,
покрыта грязной ложью и стыдом.
Вот почему глаза любви моей
вороньей отливают чернотой,
скорбя по тем, кто с помощью затей
подложною блистает красотой.
Но так прекрасен этой скорби взгляд,
что все о красоте такой твердят.

Уильям Шекспир
(Перевод Юрия Лифшица)

*****

Прекрасным не считался черный цвет,
Когда на свете красоту ценили.
Но, видно, изменился белый свет, —
Прекрасное подделкой очернили.
С тех пор как все природные цвета
Искусно подменяет цвет заемный,
Последних прав лишилась красота,
Слывет она безродной и бездомной.
Вот почему и волосы и взор
Возлюбленной моей чернее ночи, —
Как будто носят траурный убор
По тем, кто краской красоту порочит.
Но так идет им черная фата,
Что красотою стала чернота.

Уильям Шекспир
(Перевод Самуила Маршака)

*****

Когда-то не считался черный цвет
Красивым даже в женщине прекрасной.
Красавиц смуглых ныне полон свет —
К чему же унижать красу напрасно?
С тех пор как пошлость дерзко начала
Подкрашивать уродство как угодно,
Ни имени нет больше, ни угла
У красоты — изгнанницы безродной.
Поэтому моей любимой взгляд
И цвет волос с крылом вороньим схожи,
Как будто носят траурный наряд
По тем, кто осквернил природу ложью.
Они прекрасны. И твердят уста,
Что черною должна быть красота.

Уильям Шекспир
(Перевод Александра Финкеля)

*****

Встарь чернота считалась некрасивой,
И красота быть черной не могла.
Теперь, став черной, часто слыть фальшивой
Устами клеветниц обречена.
Ведь если каждый может заменить
Уродливость искусственной красою,
Где красоте головку преклонить,
Поруганной кощунственной рукою?
Поэтому глаза у милой черны,
Как ворон, и глядят как бы грустя,
Что дурнота слывет красой, позорно
Фальшивым блеском правду исказя.
И эта грусть так чудно ей к лицу,
Что каждый в нем признает красоту.

Уильям Шекспир
(Перевод Модеста Чайковского)

*****

Был чёрный цвет когда-то не в чести
и красотой изъят из лексикона,
а ныне он преемник ей почти,
пусть даже и рождённый вне закона.
Из лжи и фальши всякая рука
теперь красивым делает уродство,
и красота уже не так ярка,
утратив безраздельное господство.
Глаза моей возлюбленной черны,
и чёрный цвет бровям её не страшен,
они как в траур вдруг погружены
по тем, кто гадкой ложью приукрашен,
и так идёт к лицу ей чернота,
что скажут все — вот это красота.

Уильям Шекспир
(Перевод Наума Сагаловского)

*****

In the old age black was not counted fair,
Or if it were it bore not beauty’s name;
But now is black beauty’s successive heir,
And beauty slandered with a bastard shame:
For since each hand hath put on Nature’s power,
Fairing the foul with art’s false borrowed face,
Sweet beauty hath no name, no holy bower,
But is profaned, if not lives in disgrace.
Therefore my mistress’ brows are raven black,
Her eyes so suited, and they mourners seem
At such who not born fair no beauty lack,
Sland’ring creation with a false esteem:
Yet so they mourn, becoming of their woe,
That every tongue says beauty should look so.

William Shakespeare