Гренадёр солдат особый
Ростом, статью и плечом,
Чтоб метнуть заряд толково
И остаться жить притом.
В ядра порох забивался
И фитиль уже горел —
Гренадёр тогда старался,
Чтоб он дальше улетел.
Чтобы шляпа не сбивалась
При метании гренад
Шлём конический достался
Гренадёрам как наряд.
У чугунного снаряда —
Олимпийского ядра
И размер и та же тяжесть…
Сила для него нужна.
Их войска — одна элита
Гренадерские полки,
И растить могли достойно
Их шикарные усы.
Гренадёр всегда был виден
И в строю и на балу
Был любимцем дам в провинциях
И всегда гроза врагу.
Хуторянский Оскар
*****
Нас труба зовёт, ребята.
Нам ли горе горевать?
Мы ведь русские солдаты,
Мы умеем воевать.
Припев:
Бравы гренадеры, бравы молодцы,
Разворачивайтесь в марше.
Бьём врага мы так же, как отцы,
Бьём врага, как били деды наши.
Нам чужой земли не нужно,
Но за Родину свою
Как один мы встанем дружно
И сразим врага в бою
Припев:
Бравы гренадеры, бравы молодцы,
Разворачивайтесь в марше.
Бьём врага мы так же, как отцы,
Бьём врага, как били деды наши.
Ну, а если кто грозится,
Кто из вас там смелый есть?
Выходи в бою сразится.
Мы собьём любую спесь.
Припев:
Бравы гренадеры, бравы молодцы,
Разворачивайтесь в марше.
Бьём врага мы так же, как отцы,
Бьём врага, как били деды наши.
Мы врага до смерти били,
Ну, а кто бежал живым,
Коль об этом позабыли —
Разом память освежим.
Припев:
Бравы гренадеры, бравы молодцы,
Разворачивайтесь в марше.
Бьём врага мы так же, как отцы,
Бьём врага, как били деды наши.
*****
Во Францию два гренадера пошли, —
В России в плену они были, —
Но только немецкой достигли земли,
То головы тут же склонили.
Печальная весть раздалася в ушах,
Что нет уже Франции боле,
Разбита великая армия в прах,
И сам император в неволе.
И слёз гренадеры не в силах сдержать,
Так горько то слышать им было!
И молвил один: — О, как тяжко дышать!
Как старая рана заныла!
Другой промолвил: — Конец всему!
С тобой бы я умер с печали!
Но ждут там жена и ребята в дому, —
Они без меня бы пропали.
— Что́ значат мне дети, что́ участь жены!
Душа моя выше стремится:
Пусть по миру ходят, когда голодны! —
В плену император томится!
Исполни ты просьбу, собрат дорогой:
Когда здесь глаза я закрою,
Во Францию труп мой возьми ты с собой,
Французской засыпь там землёю.
И крест мой почётный на сердце моё
На красной положишь ты ленте,
И в руку мою положи мне ружьё,
И шпагу мне тоже наденте.
Так буду лежать я во гробе своём,
Как бы на часах и в молчаньи,
Покуда заслышу я пушечный гром,
И топот, и конское ржанье:
На гроб император наедет тут мой,
Мечи зазвенят отовсюду,
И, встав из могилы в красе боевой,
Спасать императора буду.
Афанасий Фет
*****
«Во Францию два гренадёра…»
Я их, если встречу, верну.
Зачем только чёрт меня дернул
Влюбиться в чужую страну?
Уж нет гренадёров в помине,
И песни другие в ходу,
И я не француз на чужбине, —
От этой земли не уйду.
Мне всё здесь знакомо до дрожи,
Я к каждой тропинке привык,
И всех языков мне дороже
С младенчества внятный язык.
Но вдруг замолкают все споры,
И я — это только в бреду, —
Как два усача гренадёра,
На запад далёкий бреду,
И всё, что знавал я когда-то,
Встаёт, будто было вчера,
И красное солнце заката
Не хочет уйти до утра.
Илья Эренбург
*****
Во Францию два гренадера
Из русского плена брели,
И оба душой приуныли.
Дойдя до немецкой земли.
Придется им — слышат — увидеть
В позоре родную страну…
И храброе войско разбито,
И сам император в плену!
Печальные слушая вести.
Один из них вымолвил: «Брат!
Болит мое скорбное сердце,
И старые раны горят!»
Другой отвечает: «Товарищ!
И мне умереть бы пора;
Но дома жена, малолетки:
У них ни кола ни двора.
Да что мне? Просить Христа ради
Пущу и детей и жену…
Иная на сердце забота:
В плену император! в плену!
Исполни завет мой: коль здесь я
Окончу солдатские дни,
Возьми мое тело, товарищ,
Во Францию! там схорони!
Ты орден на ленточке красной
Положишь на сердце мое,
И шпагой меня опояшешь,
И в руки мне вложишь ружье.
И смирно и чутко я буду
Лежать, как на страже, в гробу…
Заслышу я конское ржанье,
И пушечный гром, и трубу:
То Он над могилою едет!
Знамена победно шумят…
Тут выйдет к тебе, император.
Из гроба твой верный солдат!»
Михаил Михайлов
*****
Из русского плена и ночи и дни
Плелись гренадеры устало.
В Германии новость узнали они,
Которая их доконала:
Французы разбиты, войны больше нет
И к славе былой нет возврата.
От грозного войска затерян и след,
В плену их кумир — император.
Заплакали оба, а первый сказал,
Прикрыв воспалённые очи:
— «Как больно! Напрасно я столько страдал
И жить не осталось уж мОчи».
Второй произнёс: «Спета песня и я
Готов за тобою в могилу,
Но дома родители ждут и семья,
Для них берегу ещё силу».
— «Что мне до жены и ребёнка твоих?
Больней мне другие утраты.
Увидишь с рукою протянутой их —
В плену мой кумир — император!
Ты мне больше брата все годы был люб.
Прошу, не оставь на чужбине!
Во Франции пусть захоронят мой труп,
У моря, в широкой долине.
Когда меня будут укладывать в гроб,
Оставь на груди орден с лентой
И шпагу к ремню не забудь закрепить,
А в руку — ружьё, непременно!
И я буду ждать, как солдат на посту,
Пока гул орудий не грянет
И конский галоп долетит в темноту,
И час наконец мой настанет.
Проскачут полкИ, чуть касаясь земли,
Ревя и сверкая сурово.
И я к императору из-под земли
Приду, защитить его снова!»
Генрих Гейне
(Перевод Аркадия Равиковича)
*****
На лугу и при дороге,
Во поле, околицей
В круглосуточном дозоре
Гренадеры — молодцы.
Тянут службу по округе
Ладные — парадные,
Их девицы страстно любят
За венки нарядные.
Безответная любовь,
Ворожба, русалки.
Стал Василий — васильком,
Не ходя к гадалке.
Гусельками за спиной
Заиграло солнышко.
Озарило синевой
Утреннее полюшко.
Я бреду по тишине,
Глажу синь вихрастую.
Хорошо цветам и мне
Под небесной ласкою.
Бирюзовый василёк,
Символ чести, верности.
Императорский цветок
Свежести и нежности.
Я люблю его такого
Искренне — лучистого,
Удалого, озорного,
Чуточку ершистого.
Малахов Евгений
*****
Мерная дробь барабана,
Четкий, размеренный шаг,
Снова в поход, снова рано,
Вновь жизнь летит в перекрестье атак…
Мерная дробь барабана,
Рядом шагает капрал,
И позабытые раны
Уж не болят, снова молод ты стал.
Нам не в новинку походы,
Пыль от дорог, холод стали штыков,
Порохом боя пропахшие годы,
И блеск сквозь века наших медных орлов…
Мы уходим в рассвет,
В яркий солнечный мир,
Чтоб услышал весь свет
Вновь и вновь «Vive l’Empereur!»
И снова мы вспомним, сейчас как когда-то,
Египта песков обжигающий вид,
И ветры, несущие вести на Запад,
И нашу атаку у стен пирамид…
А может, кровавый закат италийский,
Строй белых мундиров, свист пуль над рекой,
И наше каре, и атаки австрийцев,
И ядер протяжный, безжалостный вой.
Иль мертвенный блеск белоснежной пустыни,
Застывшее солнце, белый призрачный свет,
И наш ровный строй, что идет как твердыня,
И маковый цвет гренадер эполет…
Что ж видим сейчас? Времена уж иные,
И век уж не тот, и эпоха не та…
И как мы попали в года забытые,
Где продано все, Честь и Вера ушла?
Где люди не знают ни дружбы, ни счастья,
Ни целей великих, ни грозных побед,
Где деньги — лишь мера, и лишь безучастье
Царит меж людьми, и погас в душах свет…
Но мы будем рядом, вопреки всем законам,
Мы — Армии часть, той Великой, мой друг,
И, может быть, завтра вновь встанешь ты с горном,
И вновь зазвучит в душе вдруг:
Мерная дробь барабана,
Четкий размеренный шаг,
Снова в поход, снова рано,
И жизнь полетит в перекрестье атак.
Мерная дробь барабана,
Рядом пойдет вновь капрал,
И позабытые раны
Вновь не болят — снова молод ты стал!
И пойдем мы в рассвет,
В яркий солнечный мир,
Чтоб услышал весь свет
Вновь и вновь «Vive l’Empereur!»
Моцак Николай
