Стихи о сиренах

Стихи о сиренахСирены — чудные певицы!
Волшебный голос — их отличье.
У них красивейшие лица,
Вот только туловища птичьи.
Поют сирены в океане,
Дают живой концерт на скалах.
И выступать бы им в Милане —
На сцене оперы «Ла Скала»!
Они своими голосами
Морские дали оглашают,
Но виноваты стали сами,
Что их в театр не приглашают.
Их голоса достойны сцены.
В них столько нежности и страсти!
Но после пенья рвут сирены
Своих поклонников на части.

Дядина Галина

*****

Потрескивает пламя, берег темный,
Стучит волна о лодки и песок.
Корабль сел на мель и монотонный
Прибоя гул рождает ряд тревог.
Лишь несколько солдат промокших, грязных,
Добрались через страшный ураган
До берега. И бормоча бессвязно
О том, что слышал в рубке капитан.
Вот кучка выживших, костер собрали
И греются рассевшись у огня,
Но что-то в этом месте звук печали
Рождает тихий, в темноту маня.
По коже холод и немеют пальцы
При звуках этой странной нежной песни.
Накатывает сон на оборванцев
Сидящих у костра, срывает в бездну.
И горло сжало страхом не уснувшим,
В глазах стеклянных волны бились пеной,
Но было поздно мазать глиной уши,
Во тьме стояли бледные сирены…

Sarge Сергей

*****

Никто не знает наречья, на котором поют сирены.
И мало кому из внимавших полуночному их пенью
(Не в море, как встарь, — на земле, в сонной озерной глуши),
Поверилось, будто пред ними возник в таинственном мраке
Знобящий горестный призрак и пел эту самую песню,
Которую некогда слушал привязанный к мачте Улисс.
Вот иссякает ночь исполненных ожиданий,
И те, кто слышал сирен, возвращается к шуму дня,
К его безобманному свету, но песня в них оседала,
Щемящим слезным настоем пропитывала их душу,
И, точно далекий отзвук, в них жило очарованье
Печальноголосого пенья состарившихся сирен.
Внимавшие так напряженно-самозабвенно, они
Уже не свыкались с прежним и новой жизни искали;
Томящий слезный осадок им кровь лихорадил ночами.
Одной-единственной песней перевернуть всю жизнь?
Пускай, лишь раз отдохнув, голоса сирен умолкали,
Но кто слыхал, сколько будет вдов, безутешен навек.

Луис Сернуда
(Перевод с испанского Марка Самаева)

*****

Под дивным сиянием месяца
По морю плывут корабли.
Опасность таится у берега.
Не ведают зла моряки.
Звучит сладострастное пение —
Сирены в сети влекут,
И лица их жемчужно-белые
Странникам погибель несут.
Божественный голос — оружие,
Чтоб плоть разорвать на куски.
Смеются над смертью бесстыжие,
Сами не имея души!

Юхымив Анна

*****

В море средь бурлящей пены
Сладкие поют напевы
Смертоносные сирены —
Полуптицы-полудевы.

Скалы острые да мели
Здесь незримая граница.
Музы мира подземелья —
Полудевы-полуптицы.

Жертв усыпанный костями
Остров темный и безвестный,
Где недобрыми устами
Льется сладостная песня.

— Пусть корабль спешит по водам
Сквозь летучих волн кипенье,
Пусть услышат мореходы
Наше сладостное пенье.

Поднимите ж парус выше,
Чтобы не был путь длиннее!
Тот, кто наш напев услышит,
Станет всех иных умнее…

В небесах чернеют тучи —
Смерти признак запоздалый,
И несет корабль летучий
Ветром на кривые скалы.

Миронов Сергей

*****

Летела песнь сирен… Вдали по островкам
Мелодия любви вздыхала непрерывно,
Желания текли в гармонии призывной
И слезы на глаза просились морякам…

Летела песнь сирен… Томились паруса
У скал, плененные душистыми цветами,
И в душу кормчего, отражены волнами,
Все звезды, всю лазурь вливали небеса.

Летела песнь сирен… Их голос из воды,
Рыдая с ветерком, звучал нежней и глуше,
И в пеньи был восторг, где разбивались души,
Как после дня жары созрелые плоды.

Таинственная даль миражами цвела.
Туда летел корабль, окутанный мечтами,
И там — видения — над бледными песками
Качались в золоте влюбленные тела.

В растущем сумраке, прозрачны и легки,
Скользили под луной так медленно сирены
И, гибкие, среди голубоватой пены
Серебряных хвостов свивали завитки.

Их плоти перламутр жемчужной белизной
Блистал и отливал под всплесками эмали,
Нагие груди их округло подымали
Коралловых сосков приманку над волной.

Нагие руки их манили на волнах,
Средь белокурых кос цвела трава морская,
Они, откинув стан и ноздри раздувая,
Дарили синеву, там, в звездных их глазах.

Слабела музыка… Над позолотой струй
Лилось томление неведомого рая,
Мечтали моряки, дрожа и замирая,
Чтоб бархатный сомкнул их очи поцелуй.

И до конца людей, отмеченных судьбой,
Тот хор сопровождал божественно-мятежный,
На снеговых руках баюкаемый нежно
Сияющий корабль скрывался над водой.

Благоухала ночь… Вдали по островкам
Мелодия любви вздыхала непрерывно
И море, рокоча торжественно и дивно,
Свой саван голубой раскрыло морякам.

Летела песнь сирен… Но времена прошли
Счастливой гибели в волнах чужого края,
Когда в руках сирен, блаженно умирая,
Сплетенные с мечтой тонули корабли.

Альбер Самен
(Перевод с французского Георгия Иванова)

*****

Скучают Сирены
На острове дальнем своём…
Печальным рефреном
Звучит их призывное «Ждём!»

Когда же, когда же
Опять проплывут моряки?
Мы вечно на страже,
А дни без любви — нелегки.

Сирен истомили
Пиры одиноких недель:
Гребцы не приплыли —
И ловят Сирены макрель.

Дырявые сети
В досаде взялись зашивать…
От слёз не заметят
Прорех, что помельче, опять.

И в сумерки грустно
Поют они вечное: «К нам!»,
И с вафельным хрустом
Бредут по истлевшим костям.

От скуки кораллы
Низать принимались сто раз…
Душевные раны
Ничем не залечишь подчас!

Как жаждали плена
Ахейских гребцы кораблей!
Бедняжки Сирены…
Несчастные дивы морей!

Вы счёт потеряли
И жемчугу, и бирюзе,
Но вкуса не знали
Обычных пирожных «безе».

Забирова Ольга

*****

Порывом ветра над волною белопенной,
Листвой осенней и апрельским громом первым —
Я призываю день, который завтра будет,
И, призывая, говорю: «Все будет так, как я велю!»

Все будет так, как я задумала сначала,
Когда впервые эта песня прозвучала,
Когда под радугой, что вспыхнула впервые
На грани моря и земли, меня Сиреной нарекли.

Припев:
Сирена, Сирена, Сирена,
Я — море, и волны, и пена,
Сирена, Сирена, Сирена,
Я — сила та, что от земли
Вдаль отправляет корабли.

Сирена, Сирена, Сирена,
Сирена, Сирена, Сирена,
Я — море, и волны, и пена,
Я — сон печальный моряка
И свет неверный маяка.

С вершин заснеженных спускаются туманы,
И пробуждаются потухшие вулканы,
И время ход свой замедляет на мгновенье,
И даже млечный путь у ног лежит покорно, как щенок.

Молчаньем вечности и тайной дна морского,
И бесконечной силой музыки и слова —
Я призываю день, который завтра будет,
И, призывая, говорю: «Все будет так, как я велю!»

Припев:
Сирена, Сирена, Сирена,
Я — море, и волны, и пена,
Сирена, Сирена, Сирена,
Я — сила та, что от земли
Вдаль отправляет корабли.

Сирена, Сирена, Сирена,
Сирена, Сирена, Сирена,
Я — море, и волны, и пена,
Я — сон печальный моряка
И свет неверный маяка.

Сирена, Сирена, Сирена,
Я — море, и волны, и пена,
Сирена, Сирена, Сирена,
Я — сила та, что от земли
Вдаль отправляет корабли.

Сирена, Сирена, Сирена,
Сирена, Сирена, Сирена,
Я — море, и волны, и пена…

Леонид Дербенев

*****

Легенды древности гласят —
У острова Сицилия, в пучине,
Обломки многих кораблей лежат,
В песке, улитках, бурой тине.
Их заманила, неземная красота,
И пение — Сирен сладкоголосых,
В те гибельно — известные места,
Где из воды, едва видны утёсы.
Там Одиссей, их пение услыхал,
В скитаниях бурными морями.
И чудом спас команду и корабль,
От песен, что витали над волнами.
Как уберечься от Сирен морских,
Его, влюблённая Цирцея научила.
Колдунья, что страдая от тоски,
В свиней, его команду обратила.
Пыталась сразу, хитрая Цирцея,
Героя, тоже снадобьем поить.
Чтоб, знаниями магии владея,
В прирученного зверя обратить.
Не вышло. И Цирцея, увлекаясь,
Чтобы друзей его расколдовать,
Герою, предложила, развлекаясь,
На острове с ней время скоротать.
Так год прошёл, Богиня молодая,
Решилась Одиссея отпустить.
Печали, в час разлуки, не скрывая,
Чтоб от беды их судно оградить.
А так же сохранить живые души,
От всех напастей ветра перемен.
Сказала, чтоб закрыли воском уши,
Когда пойдут, вдоль острова Сирен.
Её наказ исполнили прилежно.
Лишь Одиссей решил не уступать,
Но попросил, раз это неизбежно,
Его покрепче к мачте привязать…
Нахлынули чарующие звуки-
Переливались нежные рулады,
И голоса стонали в сладкой муке,
Не испытал никто, такой услады.
Звенели, как стрекозы на пруду,
Как пташки, заливаясь, щебетали.
То в небо он взлетал, то был в аду,
То звуки радости,то боли и печали.
И сердце рвалось,птицей из груди —
В дев юных, распростёртые объятия.
И не страшила бездна впереди,
Пытался отвязаться, слал проклятия.
Сирены пели, и протягивали руки,
И страстью их звенели голоса,
Страдал от невообразимой муки,
Но расплылась прибоя полоса…
Ушёл корабль. На вёсла налегая,
Гребцы не смели головы поднять.
Сирены, их глазами провожая,
Вдруг, стали безутешно горевать.
То давнее проклятие сбывалось-
Зато, что не сгубили моряков,
На суше жить им запрещалось —
Теперь, и до скончания веков.
Сирены сняли жуткую личину.
Но как же берег в голубой дали?
Немыми рифами уйдут они в пучину,
Чтобы и дальше рушить корабли.
Сирены, взялись за руки, вздыхая,
Нырнули, горько плача в глубину…
И только море без конца и края,
И ветер, гонит, мощную волну.

Надежда Старостина-Котенко

*****

Где море есть и острова,
Здесь сказки место есть всегда.
Там далеко в морской долине,
Чудеса происходили.

Своё дитя родило море.
И всю любовь в него вложило.
И колыбель его качая,
Морские песни напевало.

Как тихо плещется волна,
Спокойно дремлют острова.
В небе плывут облака.
С нежностью светит луна.

Море в себе сочетало,
Дикие нравы отца,
И материнское начало —
Божественные голоса.

Из бездны моря иногда.
Звучали песен голоса.
Они к себе манили.
К ним, в морские глубины.

Поющие сирены,
Путников зазывали,
Кого они забирали,
В бездне моря пропадали.

Это и было моря дитя.
С прекрасными чертами,
Красавиц девы лица.
Чудесными голосами.

А вместо ног был рыбий хвост,
Могли летать как птицы.
Они в небе парили.
На острова садились.

Поющие сирены,
Чудовищами слыли.
На мель сажали корабли.
И мужчин губили.

Чарующими песнями,
Плывущих мимо путников,
На остров зазывали,
Любовь им предлагали.

Путники соглашались.
Всё на свете забывали,
И предавались любви,
Какой они ещё не знали.

И насладившись их любви,
Сирены их убивали.
И разрезав на куски.
С аппетитом их съедали.

А в сказке этой есть намёк,
Под красотою иногда,
Чудовище живёт.
И под волшебный голосок,
Опустошит твой кошелёк.

Митрофанова Галина

*****

Остров сирен

Хлебосолов, столь к нему любезных,
вечером, по истеченьи дня,
он дарил рассказами о безднах,
о морских пучинах: И меня, —

тихо продолжал он, — поразила
та внезапность ужаса, когда
синяя и мягкая вода
вдруг те острова позолотила,

всю опасность выплеснув на них,
притаившуюся в бурном сплаве
волн, что не смолкают ни на миг.
Вот она идет бесшумной явью

на матросов, знающих, что эти
золотые острова
песни расставляют, словно сети,
а слова —

поглощают тишь в самозабвеньи,
весь простор заполнившая тишь,
словно тишина — изнанка пенья,
пред которым ты не устоишь.

Райнер Мария Рильке
(Перевод Константина Богатырева)

*****

Горе лежало грузом
У титанид опальных .
На остров сбежали музы
У самих пределов дальних.
И здесь провинились снова
( Нет бы вмешаться для вида):
Не защитили Кору
От посяганий Аида.
Мать Коры, богиня Деметра,
Об этом случайно узнала,
И, не секунды не медля,
Всех жестоко наказала.
От муз сохранились лица
И сладкозвучное пенье.
Все остальное — птица.
Вместо нарядов — перья.
Песня на острове ждала
Судов, проходящих мимо,
И моряков поглощала
Ананка* неотвратимо.
Воля Верховного Бога
Стала для моря проклятьем.
А мимо лежала дорога
Всех, кто плывет за счастьем.
Орфей ради встречи с сиренами
Уплыть на «Арго» сумел.
Единственный, кто с птицедевами
Сразиться на равных посмел.
Никто не заклеивал уши.
Каждый сидел до конца.
Все аргонавты слушали
Напев своего певца.
Орфей смаковал вдохновение,
Восторженных душ ловец.
Не выполненное предназначение
Для гордых певиц — конец.
Для побежденных героем
Единственный дом — вода.
Бессмертные скрылись в море
Казалось бы, навсегда.

Валентин Серых
________________________

* Ананка — богиня Неотвратимости.

*****

В сплетении корней трехвекового дуба
Тревожно спал охотник молодой.
Весенний ветер шелестел листвой
И призывал грозу невнятным гулом.

У райских врат ко сну готовились цветы,
Грел ангелов заката золотой костер,
А черти ткали полночи шатёр
Из ткани тайн и нитей темноты.

Когда ступили сумерки на землю,
Тяжёлый мах огромных чёрных крыл
Над древней чащей медленно проплыл.
Вдруг на поляну царственно и смело

Спустилась странная изящная фигура,
Пустилась в дикий танец по подлеску.
Разбуженный шуршанием и треском,
Вскочил охотник. Ледяное дуло

Взметнулось в направлении силуэта.
И юноша, о дорогом трофее
Мечту заветную лелея,
Направил лет безудержной картечи

Навстречу широко распахнутым крылам
И блеску звезд в узоре перьев.
Когда гром выстрела утих среди деревьев,
О, как же быстро к телу он бежал!

Но, добежав, пал в ужасе и муке —
Он видел чудо, сказку наяву.
Рекой багровою струилась на траву
Кровь существа, неясного науке.

То дева юная была, прекрасна и свежа.
Тонкий изгиб нагого тела
Скрывали бархатные перья.
Под девой трепыхались два крыла.

Последний вздох — и сердце птицы-девы
Навеки замерло. Сирены больше нет.
Пускай и натворила много бед
Она своим сладкоголосым пеньем,

Но здесь, сейчас, в тиши и мраке ночи
Ей даже смерть-старуха поклонилась.
Охотник замер, нем, недвижим.
Он проклинал себя за глупость и жестокость.

И жизнь теперь не в радость и напрасна,
А на плече — знакомый карабин…
Вот вновь нырнул патрон в квадратный магазин,
И щёлкнул механизм — жестко, алчно, страстно.

Вновь громыхнул сухой, хороший порох,
Из гильзы с силой выплюнув свинец,
И жизни паренька пришел конец,
Немое тело поглотил извечный холод.

Но вновь движение и звуки на поляне —
Сирена, чуть качнувшись, привстаёт,
Крылом слегка, играючи, ведёт,
И заживают вмиг на её теле раны.

Ухмылка, гордость, превосходство на лице
У девы, чья стихия — разрушенье.
Она взметнётся в небо чёрной тенью
И унесёт в когтях пир сёстрам и себе.

Ганжеев Дмитрий

*****

Одиссей и Сирены

Однажды аттическим утром
С отважной дружиною всей
Спешил на кораблике утлом
В отчизну свою Одиссей.
Шумело Эгейское море,
Коварный туманился вал.
Скиталец в пернатом уборе
Лежал на корме и дремал.
И вдруг через дымку мечтанья
Возник перед ним островок,
Где три шаловливых созданья
Плескались и пели у ног.
Среди гармоничного гула
Они отражались в воде.
И тень вожделенья мелькнула
У грека, в его бороде.
Ведь слабость сродни человеку,
Любовь — вековечный недуг,
А этому древнему греку
Всё было к жене недосуг.
И первая пела сирена:
«Ко мне, господин Одиссей!
Я вас исцелю несомненно
Усердной любовью моей!»
Вторая богатство сулила:
«Ко мне, корабельщик, ко мне!
В подводных дворцах из берилла
Мы счастливы будем вполне!»
А третья сулила забвение
И кубок вздымала вина:
«Испей — и найдешь исцеленье
В объятьях волшебного сна!»
Но хмурится житель Итаки,
Красоток не слушает он,
Не верит он в сладкие враки,
В мечтанья свои погружен,
И смотрит он на берег в оба,
Где в нише из каменных плит
Супруга его Пенелопа,
Рыдая, за прялкой сидит.

Николай Заболоцкий

*****

Засвистела, завизжала…
Всех в округе испугала,
На душе тревожно стало,
Тело просто задрожало.

Загудела и орала,
Выла, жалобно пищала…
Расступитесь — призывала,
Сторонитесь — убеждала.

Всем покоя не давала,
Так к порядку призывала,
И гналась… в огнях сверкала,
Просто сердце замирало.

Что же это означало?
Эти звуки, словно жало!
Так сирена лишь визжала
И покоя не давала.

Всех внимания просила:
Голосила… голосила…
Что-то вдруг происходило
И летела, что есть силы.

Значит очень срочно было!
В неотложности твердила,
Потому неслась, спешила
И сверкала на машинах.

Звук тревогой мог лишь стать —
Это надо уважать,
Дать возможность проезжать,
Стать в сторонку и стоять.

Каждый просто должен знать —
Уступить и подождать,
Всё вниманье напрягать,
Чтобы горя избежать.

Светлана Сирена

*****

Вечерней, сумрачной порою
вдали от шумного прибоя
лодчонку ветр волной качал.
Алело солнце за горою,
купая горизонт в лучах.

Той лодкой правил, напевая,
и в море сети опуская,
рыбак пригожий молодой.
И любовалась гладь морская
его работой удалой.

Лучи заката догорали,
и боги звезды зажигали
и лунный разливали свет,
а волны лодку дальше гнали
и рыбой наполняли сеть.

Вдруг из глубин поднялась дева,
всем королевам — королева,
всем идеалам — идеал.
И медь божественного тела
лишь сумрак ночи покрывал,

да золотых волос сиянье,
разлив вокруг благоуханье,
спадало мягко ниже плеч.
У рыбака свело дыханье!
У рыбака отняло речь!

Ее глаза пылали страстью,
пленяли сердце дивной властью,
из уст срывался слабый стон…
А юноша не знал, несчастный,
в бреду ли он, иль видит сон.

И руки вскинув к поднебесью,
она любви запела песню,
никем не петую еще…
Ей слепо вторила окрестность,
сама не ведая, о чем.

Не в силах превозмочь влеченье,
рыбак навстречу плыл в смятеньи,
взор не сводя с желанных рук…
А всё ждало разоблаченья,
померкло, замерло вокруг.

Вдруг вихрем лодку закружила
глубин таинственная сила,
заставив рыбака упасть,
и парня жадно поглотила
чудовища морского пасть.

Оно сверкнуло чешуею
и, насладившись тишиною,
исчезло в омуте морском,
покрывшись мягкой пеленою
растений хрупких и песком.
. . .

Спокойна моря гладь, ни звука.
Над ней, скрестив покорно руки,
лишь возвышается одна
она, Сирена, глядя с мукой
на черноту морского дна.

Луна восторженно смотрела,
как льнет вода, лаская тело,
вздыхали томно облака…
А небо верить не хотело,
что не увидит рыбака.

Прохладной утренней порою
в волнах, окрашенных зарею,
качались щепки и весло.
Алело солнце над горою,
а под водой скрывалось зло.

Эллана

*****

Говорила Олкирроэ:
«Нет у памяти покоя…
То теряем, то найдем.
Жили как-то чудо-девы,
Их чудесные напевы
Слышны вечером и днем.

Только Эос встанет рано,
Собираются титаны
Слушать песни юных дев.
Те поют, а сердце тает…
Никогда не умолкает,
Чудный песенный напев.

Шаловливы и прекрасны,
Их преследовать напрасно —
Вольный девушек полет.
И никто не станет мужем,
Ведь сирена, та же — муза,
Только пением живет.

Мать их — Память-Мнемосина,
Их отец, зелено-синий,
Рек владелец — Ахелой,
Прославляют Крона, Рею.
Пенье слушая, немеет
Птиц небесных пестрый рой.

Мнемосины Зевс стал мужем,
От него рождает музы,
А сирен прогнали прочь.
Им достался голый остров,
От природы — только остов,
Бури властвуют и ночь.

Но остались чары перья, —
Пусть и редкостны мгновенья,
Когда кормчие плывут, —
Пеньем девы зазывают,
И никто не проплывает,
Не оставив сердца тут.»

Котельников Петр

*****

Средь древних образов от века
что для истории даны
мы видим в мифах древних греков
есть образ света, как и тьмы

Ходили в море корабли
среди пучины волн опасных
но к берегам их слух влекли
сирены пенье — звук прекрасный

И сладким очарованные пением
стремились ближе к берегу прийти
и словно скал не видя впереди
поддавшись власти духов обольщенья
здесь смерть они смогли свою найти

Знал Одиссей опасности все эти
усилия стал срочно прилагать
команде уши воском заливать
себя посмел он к мачте привязать
чтоб корабля им курс не поменять
и потому смогли избегнуть смерти

Корабль другой в тех водах плыл
где музыкант особый был
Под звуки арфы чудно пел
был голос чист его и смел

Был у Орфея голос так прекрасен
что заглушил сирены звук опасный
Источник пенья чист был, как огонь
вся тьма, как от огня, бежала вон

Увидеть нам прообраз здесь не сложно
как свет способен победить всю тьму
как важно всем нам слышать голос Божий
во всеоружии вести с врагом войну

Приходит часто враг, как Ангел Света
и речью сладкой хочет обольстить
соблазны мира и богатство века
стараются и избранных прельстить

И здесь не обойтись нам без усилий
чтобы себя от мира оградить
И в немощи попросим Божью силу
чтоб ветхую природу победить

А сколько Лжехристов и лжепророков
свои ученья рады преподать
и извращая истину жестоко
антихриста желают прославлять

Сирен подобно, слышим в мире пенье
где сладкий голос души ворожит
а души темны, словно привидения
и демон в каждой личности сидит

И повреждая разум человека
желают Божий голос заглушить
и падший образ от созданья века
в сознание пытаются вложить

Как важно иметь Духов различенье
и видеть где же свет, а где есть тьма
авторитет Священного писания
и Дух Святой, елея помазание
поможет все расставить по местам

Как учит нас Священное писание:
От зла глаза нам нужно закрывать,
чтоб сохранить себя от всякой скверны
и уши словно, воском, залеплять

Для всех рожденных свыше
Духом Божьим
дано нам голос Божий различать
и веру и любовь в себе умножив,
Иисуса в песнопеньях прославлять

Воспев в сердцах, во благодати Богу,
Настроить в небеса духовный слух
Оставив все мирское за порогом,
Порвать все цепи тления вокруг

Сам Царь Давид владел оружьем верным
злой Дух в Сауле лирой побеждал
Под звуки гуслей было повеленье
злой Дух, сраженный музыкой бежал

Примеров мы найдем еще немало,
Какую роль играл в сраженье звук
Как стены Иерихона дружно пали
и Бог вселил в людей победы Дух

для всех детей, крещенных Духом Божьим
в служении преимущество дано
Дана нам сила в Духе и возможность
молиться, петь и Духом и умом

Когда молюсь и Духом исполняюсь
то Дух стремится к Богу в небеса
пространство, время, словно отступают
несут корабль по ветру паруса

Да облечемся все во всеоружие!
не будем и про шлем мы забывать
и все, что дал Господь, для Славы Божьей
стараться в полноте употреблять

Ведь мы благоухание Христово!
И светом тьму способны побеждать
Нам меч дан для сраженья — Божье Слово
чтоб Истину везде провозглашать

Иисус наш капитан и Пастырь добрый
не даст свернуть нам с верного пути
попутный свежий ветер даст нам скоро
к желанной вечной пристани прийти

Черноморченко-Самарцева Галина

*****

На острове средь океана,
Лежащем на краю земли,
Сирены пели капитанам —
И разбивались корабли.

Их было трое, три сестренки —
И все невиданной красы.
У каждой голос нежный, тонкий;
Рот — свежесть утренней росы.

И просят поцелуя губки,
Но подойдешь поближе ты —
Вопьются в шею чудо-зубки,
Что так прелестны, но остры.

У той, что старше, волос светлый,
Тело бело, его тепло
Отчаянных мужчин нередко,
Как звон трубы, на смерть звало.

Вторая — рыжая кокетка,
Чей смех искрист, горный хрусталь.
Под этот смех мужчину метко
В сердце пронзала злая сталь.

У той, что младше, волос темный,
А голос — пенье соловья.
В ее очах взгляд грустный, томный,
Невидящий вокруг себя.

Все три — сирены, грозы моря,
Чей голос губит моряков.
Ни сожаления, ни горя,
Лишь младшая верит в любовь.

И каждой ночью сон ей снится:
Парнишка — славный капитан —
Летит по морю вольной птицей
Назло всем рифам и штормам.

Стоит он смело за штурвалом,
В его глазах горит огонь,
Но бриг его летит на скалы —
Он канул в море, сжав ладонь.

А что в ладони? Приглядевшись,
Она в ней видит прядь волос.
Он умирает, как бы тешась,
Войдя с пучиной в симбиоз.

Грустит сирена, жить ей тошно:
Влюбилась она сильно в сон.
Ее мечта глупа, ничтожна,
Но не прогнать ее ей вон.

А на другом конце планеты
Живет парнишка-мореход.
Слывет он храбрецом отпетым,
Ему пошел двадцатый год.

Он молод, словно лев, отважен,
Красив, умен не по годам.
Не утоливший странствий жажду,
Плывет он к дальним берегам.

А дома, в том краю далеком,
Любя и помня, ждет жена.
За паренька просит у бога,
Сидя с младенцем у окна.

Так хочет показать мужчине,
Когда придет из странствий он,
Что подарила ему сына,
И жаждет встречи тот с отцом.

Перед уходом наудачу
Моряк в дар принял прядь волос,
Вдыхает запах их и плачет,
Когда она щекочет нос.

Он вспоминает о любимой,
О той, что его дома ждет,
Что нежно шепчет его имя,
Что о нем память бережет.

Ему становится спокойней,
Легче становится дышать,
Вдыхая пряный запах моря,
Не смеет дом свой забывать…

На острове средь океана,
Что был давно богом забыт,
Сирена прячет свою тайну,
Когда с сестрою говорит.

Ведь сестрам не понять те чувства,
Что на душе она хранит.
Для них любовь — это безумство.
Им убивать инстинкт велит.

Сиренам боги предсказали,
Что если мимо них пройдет
Хоть раз корабль с моряками,
То каждая из них умрет.

И вот однажды волей судеб
Сирена повстречала сон,
Того, кого заочно любит,
Того, кто не в нее влюблен.

Случилось капитану срочно
Возле их Острова свернуть,
Пройти его хотел до ночи,
Но оборвался долгий путь.

Сирены спели свою песню —
И моряки с ума сошли.
Спеша на зов прекрасных бестий,
На смерть себя же обрекли.

Лишь капитан, дыша «удачей»,
Сопротивлялся дольше всех,
Сворачивать корабль начал,
Но не постиг его успех.

Команда корабля в дурмане,
Отдав сестрицам разум в плен,
Бросает за борт капитана,
Судно ведет на зов сирен.

А впереди лишь рифы, скалы,
Тут все поймет даже глупец,
Сирены зубы свои скалят —
Команду ждет скорый конец.

А капитан в пучине тонет,
«Удачу» плотно сжав в руке.
Корабль же, ломаясь, стонет,
Накренившись в крутом пике.

Проснувшись в темноте пещеры,
Чудесным образом живой
Моряк встречается с сиреной,
С ее безумной красотой.

Он потерял свою «удачу»,
С ней вместе старую любовь.
Забыв про то, кем он был раньше,
Страсть снова будоражит кровь.

Он одурманен ее телом,
Ему по нраву ее взгляд,
Когда она ему запела,
Не описать, как он был рад.

В объятьях сказочной девицы
Проводит уже много дней.
Ночью милуется с убийцей
Его команды и друзей.

В ее объятьях забывает
Свою жену и дом родной,
Ночами он ее ласкает
И хочет быть лишь с ней одной.

Сирена счастлива с любимым,
Ей хорошо как никогда.
Она любовью одержима.
Но для сестер — он лишь еда.

Той, в чьей крови есть бог и муза,
Нельзя со смертным вместе быть.
Сирены с капитаном узы
Отца их могут рассердить.

Их наказал отец однажды
Чудовищами вечно жить;
Не повторят ошибку дважды —
Им паренька нужно убить.

Сирена горестно рыдает,
В пещере видя хладный труп
Любимого, что обожает, —
И крик сорвался с ее губ.

Как сестры, бывшие с ней вместе,
Могли так с нею поступить?
Но горевать уж бесполезно:
Теперь ей нужно отомстить.

Но мстить кому? Всем, кто виновен
В ее несчастнейшей судьбе?
Тому, кто внемлет зову крови?
Сестре, сестре, да и себе?

Она виновна, как и сестры,
И недостойна больше жить.
За кровь, обглоданные кости
Вину ей нужно искупить.

Скольких людей они убили?
Сколько убить им предстоит?
Ведь раньше не такими были.
Ей нужно это прекратить.

Корабль, проходивший мимо,
Что нужно было потопить,
Сирена от сестер укрыла,
Дав морякам просто уплыть.

И тут пророчество свершилось,
Сирены — грозы моряков —
В секунду в камень обратились,
Неся расплату за любовь…

Кишкембаев Арман

Предлагаем подписаться на наш Telegram а также посетить наши самые интересный разделы Стихи, Стихи о любви, Прикольные картинки, Картинки со смыслом, Анекдоты, Стишки Пирожки.

И ещё немного о поэзии... Поэзия совершенно неотделима от психологии личности. Читая сегодня стихотворения прошлых лет, мы можем увидеть в них себя, понять заложенные в них переживания, потому что они важны и по сей день. Нередко поэзия помогает выразить невыразимое - те оттенки чувств, которые существуют внутри нас, и к которым мы не можем подобрать словесную форму. Кроме того стихи позволяют расширить словарный запас и развить речь, более точно и ярко выражать свои мысли. Поэзия развивает в нас чувство прекрасного, помогает увидеть красоту в нас и вокруг нас. Описанное выше в купе с образностью, краткостью и ассоциативностью стихотворной формы развивает нас как творческую, креативную личность, которая сама способна генерировать идеи и образы. Поэзия является великолепным помощником в воспитании и развитии ребенка. Знания, поданные в стихотворной форме (это может быть стих или песня), усваиваются быстрее и в большем объеме. Более того, стихи развивают фантазию и абстрактное мышление, и в целом делают жизнь детей эмоционально богаче и разнообразнее. Таким образом, очень важно, чтобы ребенок с первых дней слышал стихи и песни, впитывал красоту и многогранность окружающего его мира. Нас окружает поэзия красоты, которую мы выражаем в красоте поэзии!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *