Есть что-то в глазах на картинах Эль Греко,
В них рвётся наружу душа человека,
Тела так бесплотны, как пламя огня,
Глаза же сквозь время глядят на меня.
Сигналы плетутся связующей нитью,
Приводят на грань незнакомых открытий.
Какая-то тайна в магических жестах
В душе моей ищет свободное место…
Смотрю я в глаза на картинах Эль Греко
И взглядом встречаюсь с семнадцатым веком.
Литта1
*****
Если видишь на картине
Много разных мужиков,
Лица вытянуты сильно,
Словно сплюснуты с боков,
Все ужасно очень длинны,
Что ни рожа — то овал,
Обязательно картину
Ту Эль Греко написал.
Роза Сан
*****
Эта явь подобна бреду…
Вижу я при свете дня:
Стены древнего Толедо —
В бликах адского огня!
Лик апостола — терпенье,
Взгляд покорствует судьбе.
Страшным кругом погребенья
Замкнут мир в самом себе.
Скорбны юноша и старец.
Стоны. Пепельная мгла.
Как в горячечном кошмаре,
Удлиняются тела.
Горожанкин Александр
*****
Мой друг, Эль Греко! вынянчивший Крит
был божеством, терпевшим злую участь
таких существ, которых прежде учат
основам всех возможных разрушений,
а после — сотворению.
Твой крик
досель в моих ушах, как тот мошенник,
который, обворовывая нищих,
не сожалеет. Ты же, — изнутри! —
воруешь моё время.
Знаю, ищешь
запас прекрасных форм, вне наших чар!
Но, будь покоен, критовские чувства,
включая и пророчества, и чуждость,
равны всем чувствам в солнечном Толедо.
Я понимаю, я, простая часть
песчинки проходящего.
Тем летом,
не знали бурь терзающих теперь же,
и, без того, потрёпанный причал.
На нём уже не выпьешь так, как прежде
бездонные посуды сладких вин,
в компании хорошенькой гречанки.
Ты, помнится, пытался за речами,
овал её лица, в уме, продолжить,
со всем присущим тактом.
Как Давид,
ты был там наг, но, знал, что в ней, под той же
душой — обычный лёд.
«Увы, как тонок!»
ты крикнул бы сейчас, стремясь давить
пристрастия и страсти.
Ты, католик!
и, думаю, прекрасно помнишь день,
когда писал на дереве «Успенье»?
Так суетно, чтоб к вечеру успеть к ней.
К гречанке, что твой бог из желтой глины
лепил, на диво, мастерски. Средь дев
густая смесь, посредством плавных линий,
ставала лишь податливей, и тут же
вбирала жизнь.
У бога столько дел,
что можно спутать прошлое с грядущим.
Эль Греко, я надеюсь, долгий путь
не пролегал сквозь варварские страны.
Ты полон сил. Но, я считаю, странной
твою причастность к нескольким полотнам.
Ты мне писал, что вся превратность пут,
в их безусловности. Допустим, старый плотник,
что жил на тихой улочке, крестился.
И что имеем? Те же сотни «пусть»,
и тот же камень хищного инстинкта.
Ты мне писал, что, в скором, и у вас
откроется посредственная школа
классических художеств. Впрочем, что нам
теперь мешает жить в среде искусства?
Прошу, мой друг, хоть ты меня уважь —
вернись на остров. Я желаю, устно
поведать обо всём: о наших детских
рывках к высокой степени ума
и — к низкой полоумности, чья дерзость,
по силе, может выдать сотню фор
всем дерзостям в других углах планеты.
Вернись на день. Прошу тебя, проведай
чудного старика, что красит рамы!
О! мастерская, неком смысле, — форт
для тьмы и одиночества. Так странно,
предвосхищать, что всё-таки иссохнут
три моря, в коих слышен тонкий фон,
что боязно предшествует исходу.
Кулик Валерий
*****
Вновь пенье сфер летит из темноты —
Сквозь горло Мира, где земля немая,
Твоей мечты чуть пригубив черты,
Под святостью белил стоит нагая.
Там хруст костей твоей души зовёт.
А я, вдохнув меловых крыльев трепет,
Ещё не совершила перелёт
Над той горой, где снег грунтует лепет.
Но мысль земли и зыбкий зов её,
Высвобождая всех изгибов связки,
К Эль Греко вновь ведёт сквозь бытиЁ
Сиянием незамутнённой краски.
О, сколько разных мёртвых тел его
Я отделила от себя в раздумье,
Дыша его огнём, у века своего,
Там, где любовь повенчана с безумьем.
Она блуждает немотою лет
Среди теней, своё забывших имя,
А ты опять рисуешь тот портрет,
У смерти забирая жизни семя.
Я стану подмастерьем у тебя,
Великий грек, чтоб стих разбавить цветом,
Покрой своим холстом, когда, знобя,
Зима не сможет проступить рассветом.
Инари Ра
*****
Испания!
Ультрамарин, спекшийся в черный бархат
Белый, не знавший снега.
Агаты глубоких глаз —
Укрощенная страсть и нега.
Протяжное канте-хондо
И пыльный солнечный камень —
Ветра ритмичное рондо.
Испания!
Мечеподобные башни
Толедо — на грудях холмов
Как цепь Калатравы.
Рыцарский свет небес
Грозной морской державы.
Испания!
Медленно тень наползает, змеится
Драконова-кровь — краплак
Алый кармин струится
В мантии кардинала
Кострами, багровым дымом
Блеснет Люциферово жало.
Греко!
Буйный критянин смешал синь бирюзовую
С охрой — древней землей
Нарушил черный покой
Разлил над седой золой
Своенравную зелень весны.
Краплак отступил в тени —
Грешников жуткие сны
Кистью пронзил Гений
Греко!
Опасна вера и ярость художника
Змее — инквизиции.
Архистратиг вонзил
Белое пламя в лица.
Критянин переродил
Навеки душу Испании
Греко!
Испания!
Черный бархат,
Укрощенная страсть,
Солнечный камень,
Ритмичное рондо,
Цепь Калатравы,
Рыцарский свет,
Эль Греко…
Испания!
Серебряная Ель
*****
Клубятся тучи, буйствует гроза,
Всё озаряя всполохами света,
И словно улетает в небеса
Таинственный и призрачный Толедо.
В небытие прозрачною водой
Текут столетья… А гроза всё длится.
Передо мной проходят чередой
Испанской знати и монахов лица.
Во взорах их причудливо слились
Божественный экстаз, восторг и нега.
Сложив ладони, люди смотрят ввысь —
В тревожное и пасмурное небо.
Во тьме мерцают бархат и атлас.
Их плоть одета, но сердца их голы…
И плещется в глубинах тёмных глаз
Святая страсть Игнатия Лойолы.
Избравшие молитву, пост и плеть
И алчущие духа так безмерно,
Они стремятся жизнь преодолеть,
Ревнители и мученики веры.
Страданьем изгоняя из себя
Греховность, обольщение и бесов,
Всё ждут, когда же трубы вострубят,
И в горний мир откроется завеса,
И завершится их епитимья,
И станет им бессмертие наградой…
…И Вечность молча смотрит на меня
Глазами инквизиторов и грандов.
Нелидова Виола
*****
Гостеприимен костёр Гевары:
проститься с жизнью — готовься, грек!
Святых с убогими что ли даром
связал в единое — «имярек»?
В искусстве ересь нести — как можно?
Будь гениален ты, будь велик…
А Доменико посмел ничтожным
придать в картинах небесный лик…
Просеют каждый мазок сквозь сито,
укажут место — менять не смей!
Следит за крыльями инквизитор
и по закону — всегда сильней!
Но испугать ли детей Эллады,
рожденных в мифах прошедших лет?
Грозите смертью? Безумно рад он
о непокорности дать обет.
И пусть, как ангел, творец — ранимый,
и пусть душа принимает бой…
Его полотна возвысят имя
над бренной участью, над судьбой!
Берсенев Сергей
*****
«Несение креста» Эль Греко
Нести свой крест, держа его, как древко,
или обняв, что гибкий стан девичий,
иль как дитя прижав надёжно-крепко, —
идти с насквозь сомнительной добычей,
взирая в небо, что уже готово
разорванным напополам пролиться —
со всею мощью скорби по Христову
распятию, назревшему случиться,
потоками воды мир отмывая
иль омывая палачей да раны, —
вослед слезам, заполнившим до края
глаза и сердце в шёпоте осанны…
Хафизова Наталия
*****
«Вид Толедо» Эль Греко
История и есть «Тора» и «Я»
С предназначеньем в том, чтоб совпадали
Построчно в черных днях календаря
И в красных — жизни, буквы и детали.
Дорога превращает всех в петит:
Попутчиков, и города, и даты;
Вид на Толедо и с Толедо вид
Должно быть отличались, но когда-то.
Жильцов Дворца и коридоров, ниш,
В которых проходили ночь и день их,
Иначе нынче и не вспомнишь, лишь
Как из цитат и судеб — совпаденья.
Кацов Геннадий
*****
«Дама в меховой накидке!» Эль Греко
Большие темные глаза
Обращены к нам с любопытством.
Сей взгляд о многом рассказал:
Есть доброта в том взгляде чистом.
Достоинством наполнен взгляд,
Порядочностью, благородством.
А ее брови норовят
С крылами чайки найти сходство.
А в этом видится полет
Души и дум ее стремленье.
И видно, что чего-то ждет
От жизни с видимым терпеньем.
Ее большой, высокий лоб
Осанка, скромная накидка —
Примета царственных особ.
В меха одета, но без шика.
Возможно, это горностай,
А может быть другая шкура.
Одета, как-бы невзначай.
Довольно скромная фигура.
Изящна и ее рука.
На пальцах два кольцах прекрасных.
Принадлежат наверняка
Персоне так же высшей касты.
Ханин Борис
Предлагаем подписаться на наш Telegram
а также посетить наши самые интересный разделы Стихи, Стихи о любви, Прикольные картинки, Картинки со смыслом, Анекдоты, Стишки Пирожки.
ЭЛЬ ГРЕКО. ПОГРЕБЕНИЕ ГРАФА ОРГАСА
Живописцу доверюсь с опаской.
Он прельщает серебряной краской,
Желто-синей и черной, точь-в-точь
Как испанская жирная ночь,
И сияньем лазури. Тем часом.
Размещая статистов кольцом,
Что он делает с графом Оргасом?
В гроб кладет его, к небу лицом.
На Оргасе железные латы.
Его мертвые плечи покаты.
Вид у сложенных рук неживой,
И на шее кружок кружевной.
Два священника с графом Оргасом
Обращаются как с керогазом:
Темных взоров не сводят с лица.
Но закручен фитиль до конца.
Осторожно несут, осторожно.
Чтобы латами он не гремел.
Где он, с нами? — Возможно, возможно.
Но скорее всего, улетел!
Что ж так больно, едва ли не стонем?
Объясните, кого мы хороним?
Что мы делаем, сердце скрепя?
— В каждом мертвом хороним себя! —
Внятно слышится горнее пенке.
Сам Оргас отчужден, отчужден.
На печальном своем погребенье
Равнодушно присутствует он.
Александр Кушнер