Стихи о Монголии

Простор Монголии велик,
Бескрайни степи и равнины.
Гуляет ветер озорник
И дразнит камни-исполины.
Холмы — седые бобыли,
Редутом обрамляют степи.
Зимой Монголия в пыли,
Ветра суровы и свирепы:
Сдувают снег куда-то вдаль.
Он выпал, и его не стало,
Хоть плачь, хоть ссорься, хоть скандаль —
Снежинки с гравия сметало.
Земля — шершавый тротуар.
Казалось, мертвая пустыня…
Но вот весна. О, Божий дар:
Цветет монгольская твердыня.
В цветущий край летят шмели,
И птицы свищут над ирисом.
Монгола пастбища вдали,
Блистают юрты белым плисом.
Степь пахнет пряным чабрецом,
На солнце греет лапки суслик —
Предстала степь перед творцом
И Керулен течет по руслу.
Нетронута Монголии природа.
Суровый климат землю бережёт.
Ментальность населённого народа
На страже вековых степных красот.
Монгол не пашет, не копает землю.
Гутулы* в обиходе до сих пор.
Традиции от предков точной целью
Передают потомкам, как фарфор.
Пожив немного в каменных уютах,
Бегут оттуда, не приняв дары.
Стремятся жить в обычных тёплых юртах.
Валяют войлок, ткут свои ковры.
В самоне* дальнем, городе, столице
Монголы носят шелковый халат.
Поклонится коню и кобылице
Арат* в степи и модный демократ.
Неспешна жизнь монгольского кочевья.
Стада пасутся по нетронутым степям.
Имеет смысл и философское значенье
Размеренность и поклонение камням.

Довженко Николай
_______________________

* Гутулы — сапоги с загнутыми вверх носами.
* Самон — монгольское поселение, деревня
* Арат — скотовод, пастух

*****

Здесь, где курганы волнами застыли,
И юрты белые в степи стоят,
Остановили Боги время и решили,
Пусть спит Монголия, она еще дитя.
Прогресс далеким отзвуком коснулся
Широких скул, прикрытых черных глаз,
Ребенок лишь во сне перевернулся
И спит опять, зачем ему сейчас
Чужих цивилизаций суматоха,
Когда под небом и в степи родной
Монголии уютно и неплохо,
А сколько спать — известно ей одной…

И джип — не роскошь, а скакун железный,
Ну как его не оценить,
С верблюдом рядом, возле юрты белой,
Сверкая фарами, стоит.
Его хозяин крепкий, загорелый
Не торопясь чайку попьет,
Потом он сядет в джип свой верный,
Направит в степь и запоет
О девушке любимой и о маме,
Бескрайнем небе голубом,
О том, что за далекими холмами
Он вновь оставил отчий дом.
Пусть не кончается его дорога,
Пасутся табуны, стада —
Так было, есть, так будет очень долго,
Как песня, жизнь сложилась навсегда…

Кулик Людмила

*****

Полечу я к Монголии
Да и куплю себе лошадь
Белого, как цветок магнолии,
Нежного, как щенка.

И обратно я аж до Киева
Буду ехать на лошади.
Состояния, как душа Батыева,
При невидимой стене.

И заплачу я от наляку —
Где же те храмы, где церкви,
Что монгол увидел издалека
Из-за Волги, из-за Тувы?

Нет, не он сбивал копытами
Плінту из-под небесных куполов —
Взрывали динамитами
Твердость княжеских сооружений.

Он — под окрики и ламенти —
Золотую Бляху сдирал.
Кто же виважував фундаменты?
Кто камни отсюда воровал?

Кто застилала соборами
Заболоченные пути,
Где же тот хан с мыслями больными,
С видом свирепой гордости?

Еще димує церковь сожжена,
В небе летит притвор —
Здесь прошли батыры
Сталина — Постышев и Косиор.

А за теми багатурами —
Их гвардия твердая.
Обжиралась долго стенами
Жадная святынь орда.

Сердце стонет, будто в масле
Розгаряченим кипит.
Как же коньке — монголу
Рассказать, что болит?!

Павлычко Дмитрий

*****

Мне вспоминается доныне,
Как с небольшой командой слуг.
Блуждая в северной пустыне,
Въезжал в Монголию Рубрук.

«Вернись, Рубрук!» — кричали птицы
«Очнись, Рубрук! — скрипела ель. —
Слепил мороз твои ресницы,
Сковала бороду метель.

Тебе ль, монах, идти к монголам
По гребням голым, по степям,
По разоренным этим селам,
По непроложенным путям?

И что тебе, по сути дела,
До измышлений короля?
Ужели вправду надоела
Тебе французская земля?

Небось в покоях Людовика
Теперь и пышно и тепло,
А тут лишь ветер воет дико
С татарской саблей наголо.

Тут ни тропинки, ни дороги,
Ни городов, ни деревень,
Одни лишь Гоги да Магоги
В овчинных шапках набекрень!»

А он сквозь Русь спешил упрямо,
Через пожарища и тьму,
И перед ним вставала драма
Народа, чуждого ему.

В те дни, по милости Батыев,
Ладони выев до костей,
Еще дымился древний Киев
У ног непрошеных гостей.

Не стало больше песен дивных,
Лежал в гробнице Ярослав,
И замолчали девы в гривнах,
Последний танец отплясав.

И только волки да лисицы
На диком празднестве своем
Весь день бродили по столице
И тяжелели с каждым днем.

А он, минуя все берлоги,
Уже скакал через Итиль
Туда, где Гоги и Магоги
Стада упрятали в ковыль.

Туда, к потомкам Чингисхана,
Под сень неведомых шатров,
В чертог восточного тумана,
В селенье северных ветров!

Николай Заболоцкий