Стихи про Франкинштейна

О, Франкенштейн, ты не дитя природы,
Тебя страшатся целые народы,
Тебя создал с черешней на губах горбун,
Убил, хоть ты и не живой гарпун.
И Мориарти там, что борется со злом,
Хотя его не назовешь добром,
И Гарри Поттер без алахаморра,
Он слабый здесь и смертен — вот умора.
Оставил спойлеров я тут не много,
Коль интересно — то в кино дорога,
создание так неугодное Богам,
идти или нет решать лишь вам…

Peter Starm

*****

Я непривычен вам?
И я для вас ужасен?
Я — монстр. Порождение ножа.
Не нужен небесам.
Но ад — мне неприятен.
Теперь стою на страже рубежа.
В меня вдохнули жизнь
И, в спешке, не сказали,
Как жить, когда отсутствует душа.
Но двести лет я — чист,
Адама имя дали.
Живу я, злобных демонов круша.
И, сшитый из частей,
В пустыне я не прячусь.
Не человек иль демон, не горгулья я.
Я просто — Франкенштейн
И жизнью предназначен
Стоять на страже жизни от зверья.

Черкас Тасия

*****

Для создателя был прекрасен,
Сшитый из десяти кусков,
Франкенштейн до чего безобразен,
Он науки венец, любовь
Говорят что души нет в теле,
У него лишь эмоции есть,
И ученые видно посмели,
Выдать горе его за честь.
Руки разные, тело и ноги
Сшито ниткою все одной,
И смеются над ним полу боги,
Как смеются над тем кто больной,
Когда в сердце живет отшельник,
Дробишь душу на сотню кусков,
У нас каждом есть Франкенштейны,
Но не в каждом бывает любовь.

*****

Началом ужасающей истории
Явился мой чудесный эликсир,
Который я в своей лаборатории,
Создал чтоб осчастливить бренный мир.

В основу зелья взял я сопли с сахаром.
Добавил меда, масла, слез любви,
И лавров, мной настриженных секатором,
И помидор, раздавленный дверьми…

Казалось мне, лекарство за мгновенье
Даст совершенство телу и уму.
Но так же, как случилось с Франкенштейном,
Мой препарат достался не тому.

Лекарству настояться было нужно,
Но тут его унюхал и испил,
Как в сказке кандидат в козлы из лужи,
Везде сующий свой язык, зоил.

Допрежь того зоилом был он хилым,
В плечах не дюж, коряв и малоросл,
Но зелия хлебнув, обрел он силу,
И стал огромен. Настоящий монстр.

Любовь к стихам утративший при этом,
Он отрицал и травку, и цветы,
И со свету он стал сживать поэтов,
Являя им ужасные черты.

Таких не видел мир со дня творенья
Чудовищ. И меня бросает в дрожь,
Когда я вспоминаю Франкенштейна
И гильотины падающий нож.

*****

Что есть Величие, Открытие в веках?
Какая плата будет потом свыше?
Что значат — одиночество и страх,
И как посмел признать себя Всевышним?!

Нельзя возвыситься, за то не заплатив,
Но, что готов в ответ поставить на кон?
Почти из праха существо «родив»,
Чтоб бросить будто бы бездомную собаку!..

Кого жалеть — Творенье иль Творца?
Возможно, они оба виноваты…
Так в кое веки — за грехи «отца»
Пусть «сын» с него потребует расплату!
. . .

Во льдах, сгорая от своих грехов,
За то, что Он сказал себе: «Убей!..»
Лишь смерть тебя избавит от оков,
А Душу — в Ад!
Так, доктор Франкенштейн.

Зачёсова Таня

*****

О, Боже! Ты не виноват!
Не ты создал его таким уродом.
Не ты влил в вены его ссохшиеся жизнь.
Не ты пустил его на суд народный.
Тот доктор — Франкенштейн, что не давал себе покоя,
Ища ответ в людских мертвяческих телах
Хотел почувствовать движенье черной крови
И богом возомнил себя, тот час.
Он оживил бездушное созданье…
Не дал любви ему, а только лишь страданье…
Но осознав сей глупости творенье
Он не признал небес благословенье.
Оставил он на проклинанье
Чудовище свое…
Бредет теперь один он в наказанье.
Понять не может он за что,
Создатель с ним так поступил.
Он наг и негде взять ему одежды,
Он голоден и нет нигде еды,
Он жаждет смерти и любви.
И мочи больше нет молчать
Настал момент, когда кричать
Во тьму ночную, вот — спасенье
И голос адски застонал:
«Где ты создатель мой — ответь…
Зачем покинул ты дитя родное,
Неужто мне страдать теперь на воле.
Зачем меня ты оживил,
И жизни снова дал мученье
Уж лучше б ты меня убил,
Ведь там в могиле — утешенье.
А где сейчас его найти
В миру жестоком и тщеславном,
Не нужен здесь я никому
И как ты мог забыть о главном…
Любви ты не дал мне земной,
А сердце бьется поневоле.
Дак сотвори же мне собой
Любовь на каменном престоле.
Влей жизнь в бездыханное тело,
Найди ее среди могил
Я буду там совсем один.
Я буду ждать ее покорно
И мы уйдем с ней, безусловно.»
Пока кричал он в небо тайно —
Народ собрался неслучайно.
Хотел он убежать от глаз
И скрыться за кустами,
Но видно пробил его час…
Молчанье, холод, заклинанье,
Звук колокола роковой —
Бом, бом, бом, бом
Бом, бом, бом, бом
И за спиной дыханье.
Она:
«Я здесь, ты звал меня,
Чего ж ты медлишь.
Теперь на веки я твоя
Пойдем домой — уже пора.»
И молвит чудище сурово:
«Народный суд — сейчас не повод.
Домой успеем мы вернуться,
Когда костры любви зажгутся.
Дай руку мне свою, родная
Я уведу тебя из края
Ошибок и людской молвы,
Предательства и злой судьбы.
Отец, создатель, мой я знаю
Ты здесь сейчас, среди людей
Ты ждешь суда и участи моей.»
Не вытерпев речей и славы темной
Сгустилась в сердце Франкенштейна кровь.
Упал он навзничь…
Вновь
Народ на площаде бунтует
И жертвы требует своей,
Но их уж нет нигде.
Скорей,
Бегут к кострам благим спасенья,
Чтобы закончить на земле
Земную жизнь — назло судьбе.
К обрыву подбежали оба
И не боясь земного гроба
Сплелись телами и в огне
Сгорели замертво оне.

Умостовский Роман

*****

Я жизнь вдохнул в безжизненную плоть,
Я создал заново разбитое навеки.
Взирайте, трепещите, я — Господь!
Я всемогущ, я создал человека.

Из праха погребённых он восстал,
Я столько сил вложил в своё творенье.
Его я по кусочкам собирал,
Не зная, что вершу я преступленье.

Вот он ожил — и понял я тогда,
На что я посягнул. Безумный гений!
В нём воплотилась чёрная беда,
Проклятие невинных поколений.

Я убежал, но прерван был побег,
Моё смятенье горем обернулось.
И, осознав свой самый тяжкий грех,
Душа моя безмерно ужаснулась.

И проклял я тогда свой дивный дар,
Я потерял родных, любимых, близких.
Жизнь стала сном, и этот сон — кошмар.
Не бог я вовсе, а преступник низкий.

Тот разум, что вдохнул я в существо,
Отвержен был и всех возненавидел.
Он, не имевший в жизни ничего,
Своей судьбою людям месть увидел.

Он был урод, он презираем был
И — как ужасно! — он всё это понял.
Он мне, творцу, жестоко отомстил
За жизни дар, принёсший столько боли,

Страданий и немыслимой тоски,
Что сердцу не вместить того вовеки,
Оно бы разорвалось на куски.
Я сотворил, увы, не человека,

А ненависть и злобу во плоти,
Чудовище без жалости и чести.
Лишь времени под силу укротить
Его печаль и злую жажду мести.

И, лишь познав бессмысленность свою
И одиночество проклятого изгоя,
Остановился он у бездны на краю
И канул в пропасть ледяного моря.

Погиб навеки дар великий мой
И гений, посягнувший на святое.
Я эту тайну заберу с собой,
Назад не возвращается былое.

Мне остаётся попросту забыть,
Но в этом мире и забвенье ложно.
Ах, если б сам себя я мог простить!
Нет, для меня прощенье невозможно.

И нет мне милости, ни божьей, ни людской
За дерзость, за гордыню и тщеславье.
Я эту тайну заберу с собой,
И вечность в пустоте её расплавит.

Ilena Vita

*****

Тебя не будет. И меня с тобой.
Так будет нужно, правильно и честно.
Мы связаны верёвкою одной
Из плазмы, что рождает гром небесный.
Полярный лёд могилой станет мне,
Сомкнувшись над горячей головою,
Что даст мне силы быть всё время вне
И мир безумный заполнять собою.

Промчатся два столетья над землёй —
Наступит время хладнокровных снобов
С глухой, слепой, бесчувственной душой.
Их миллиарды. Каждый — биоробот.
Но разве ты не этого хотел,
Когда ты Божью заповедь нарушил,
Подобие собрав из разных тел
И не сумев вдохнуть живую душу.

Себя ты проклял, доктор Франкенштейн!
И я тебя вовеки проклинаю,
Но мир теперь идёт стезёй твоей
К вратам незримым призрачного рая.
На землю вызвал ты кромешный ад,
И ужас твой остался вечно сущим,
Но был бы страх сильнее во сто крат,
Когда б ты знал, что сбудется в грядущем.

Ни гром небесный, ни фрагменты тел
Чудовищ создают в подлунном мире,
Но сонмы никому не нужных дел
И все слова, что плавают в эфире.
И во вселенной проклятых людей,
Живущих вечной гонкой за деньгами,
Кто помнит Вас, профессор Франкенштейн?
Все помнят монстра, созданного Вами…

Ра-Ман