Край мой, дом родной,
Карабах (Гарабаг), — черный сад!
Прости ты род людской,
За кровь пролитый над тобой.
Прощение нам ты подари,
Врагов заклятых примири.
Чтобы цветущим садом стать
Детей, погибших накорми.
И вдовам, что здесь слезы лили
Покой душевный — за мольбы…
*****
Земля отцов, мой Карабах, мой Чёрный Сад!
Зияет кровоточащая рана!
И в воздухе разлился трупный смрад,
И по утрам не слышно здесь Азана
Мечетей голубые купола
Превращены вандалами в руины…
Молитву за усопших пой, Молла!
Плачь горько Мать, утратившая сына!
О Ходжалы писать я не могу…
Там ненависти не было предела…
От детских тел, лежащих на снегу
Сжималось сердце… голова седела…
Земля моя, где пели «соловьи»,
Где с детства слух ласкала песнь мугама,
Тебя золой и пеплом замели,
Твоя судьба — суровейшая драма.
Бюль-Бюль и Гаджибеков здесь росли
На фронт ушёл твой сын, Фикрет Амиров,
Бесстрастный голос сверху крикнул: «Пли!»
Жизнь в одночасье стала глупым тиром…
В окопах в бой готовятся юнцы,
И каждый день мы с фронта сводки слышим,
На поле брани полегли отцы,
И новобранцу смерть в затылок дышит…
Земля моя! Мой Чёрный Сад! Мой Карабах!
Я верю! Жду! Наступит час расплаты!
Исчезнет слово пришлое «арцах»,
Тебя вернём! Запомнив боль утраты…
Наиля Надир
*****
Ты боль моя, любимый Карабах…
Твои леса впитали запах крови,
И толки о тебе, увы, суровы…
Слова, как льдинки, стынут на губах…
Ты вдохновлял красою Натаван,
Бюль-Бюля, Гаджибекова, Вагифа.
Кто знал, что соловьи исчезнут… Грифы
Займут их место, заклевав кафАн.
Перо скрипит с укором и мольбой
За земли обездоленные наши,
Где дети в лапах горя стали старше,
Сироты окручинены судьбой…
За возвращенье беженцев в их кров,
За счастье, правду, за добро и веру!
За светлую, под флагом мира эру,
За Родину новрузовских костров!
Leyla Begim
*****
Заросшие лесом зеленые горы,
По ним серпантином дорога бежит.
Как много печали, разлуки и горя
Земля карабахская в недрах хранит.
Попасть в этот край и увидеть долины
Возможно, лишь только пройдя коридор
В ничейной земле, протянувшийся клином.
И ты в Карабах попадаешь, как вор.
Здесь белые тучи, прильнувшие к скалам,
Цепляясь за кручи, скрывают рельеф.
Остовов разрушенных зданий немало,
Как будто погибшим в боях барельеф.
Шуша на скале — неприступная крепость.
Ракеты разрушили храм и дома.
Какая же все-таки это нелепость
Война, она хуже, чем тиф и чума.
Но храм восстановлен, красивый и белый,
Пока не намолен — но все впереди.
В дырявых ботинках детишки несмело
Копеечки просят — война позади.
А в Степанакерте — неброской столице,
Построено много домов и дорог.
Все мирно и чинно, восточные лица.
Почти незаметно забот и тревог.
На склонах пологих пасутся бараны,
И радует глаз фиолетом шушан.
По горным тропинкам на осликах рано
Плоды карабахцы везут не спеша.
Почти неприступен, на горной вершине
Стоит Гандзасар почти тысячу лет.
А рядом с ним кладбище старое — ныне
Бойцы там встречают закат и рассвет.
В войну, в храм шальная ракета попала.
О, чудо, в стене она не взорвалась.
До кельи священника чуть не достала,
Лишь только в кирпич на полметра впилась.
А в самом разгаре большого сраженья
Два ангела встали вблизи алтаря.
Да так и остались в стене, как знаменье.
Победы в тот день занималась заря.
Упрямство и твердость сынов Карабаха
Все знают давно — это крепкий народ.
За мать, брата, друга в последней рубахе
Тех мест уроженец в сраженье пойдет.
А маршалы — Бабаджанян, Баграмян,
В Советском Союзе известны любому.
И летчик второй мировой Степанян —
Герой, его подвиги всем нам знакомы.
Да, Вы отстояли родимую землю.
Она ведь армянской веками была.
Но враг на границе — и воин не дремлет.
Покоя и мира страна так ждала.
Вайнерман Александр
*****
За свободу может воевать народ,
Кого из дома собственного гонят.
Откуда испокон веков свой род,
Он гордо, в вечность за собой ведет.
Агдам — я родом от тебя,
Ты славным Карабахом рождена.
Мне говорят, ты борешься за что то,
Что, до сей поры была обделена.
И твой народ, как будто бренный,
Свободу жаждет получить.
Огородив колючею стеною,
Тебя со мною разлучить.
Но, коли я остался за оградой,
Твой сын, наследник по крови.
Кто тот, что требует свободы?
Кто, сжигает города твои!!!
— — — — — — —
Баку и Ереван решают здесь вопрос, заметьте,
Нет третьего народа в Карабахе.
Рука не может быть свободною от тела.
И даже меч соседа, не удел.
Возле города Агдама на посту, с ружьем в руках
Славянина я увидел с черной горечью в глазах.
— Отчего, отец, ты мрачен, от каких душевных ран?
Почему на форме вышит флаг страны Азербайджан?
— Путник, ты иди сторонкой, не смотри ты мне на грудь
Бог храни тебя в дороге, у меня ж тяжелый путь.
Жили мы в селе под Шушей, жили полтораста лет.
Сам я дед, а дом наш строил при царе мой прапрадед.
Мы пришли сюда не с саблей, не сбирать царю оброк.
Сами от царя бежали, как велел нам Господь Бог.
Так и жили без обиды, там татарин, здесь — армян.
Нас же люди прозывали странным словом «молокан»
Жали хлеб, сады садили, не жалели сил, труда,
Правда, в мусульманских селах жен не брали никогда.
А с армянами по вере были близки во Христе,
И свою отцову веру мы держали в чистоте.
Но пришло лихое время, девяносто первый год.
По бесовскому навету на народ пошел народ.
И, хотя мы звали хутор божьим словом Новый Свет,
Не сумел Господь сберечь нас, защитить людей от бед.
Враг напал на нас внезапно, был весенний сенокос.
А вернулись — враг жестокий нам в дома беду принес.
Дом сожгли, жену убили, сад пустили под топор.
Я спасти сумел дочурку и бежал в леса как вор.
Кто ж тот изверг, кто убийством землю Божью запятнал?
Кто девиц бесчестил в поле, кто в старух, в детей стрелял?
Я смотрел, глазам не веря, кто беснуется окрест —
На повязке черной вышит христианский белый крест!.
Армянин? В Христе крещеный? Дьявол то, не человек!
Но кричал он: «Будет нашим весь Арцах теперь навек!»
Слушал я его проклятья, видел ад в его глазах…
Разве мог я думать раньше, что меня спасет Аллах?
Пробирался я сквозь горы день и два, как зверь рычал,
А, заслышав армянина, словно заяц убегал…
Шел к Агдаму, шел я с дочкой, долгие четыре дня.
Чуть живых, нас приютила мусульманка Джамиля.
Дочь мою, сиротку Машу, приняла в свою семью.
Я же дал святую клятву, что убийц жены найду.
Дали мне бушлат, винтовку и зачислили в отряд.
Я теперь азербайджанский Божьей волею солдат.
24 мая 2010 г.