Стихи про лиственницу

Мою лиственницу вьюга
Нарядила балериной,
И стоит моя подруга,
Как на выставке, в витрине.
Каждой ветки тонкий пальчик
Бриллиантами увешан,
В них блуждает солнца зайчик,
О листве тоскуя вешней.
Скоро солнце расколдует
Холод зимнего обмана,
Ветры теплые подуют,
На апрельской зорьке рано
Листья первые пробьются
Из душистых нежных почек,
Сладким запахом прольются
В тишине весенней ночи.

Шаламонова Елена

*****

Лиственница обронила хвою
и стоит раздетая зимою,
но придёт на Север к нам весна,
и опять оденется она.

Насимович Ю.

*****

Я вовсе не завистница, —
Заявляет Лиственница:
Что под именем таким?
Это просто псевдоним.

*****

«У лиственниц жёлтые иглы» —
Друг другу долдонят сестрицы.
«И мы измениться могли бы» —
Завистливо корчатся лица.

Рыдает от хохота леший:
— Вы глупые, сосны и ёлки!
Не стоит страданий, утешу,
Вам красить не нужно иголки.

Не новая мода лесная,
А это природы проделки:
К зиме у них иглы спадают,
А цвета какого — безделки.

Никто им не дарит игрушек
И в праздник под ними не пляшет.
Вон заяц вам радостно машет,
По счастью, не слышно кукушек.

Вы зайца с собою берите,
Пусть с вами танцует мазурку.
Не плачьте о колорите,
А просто потрогайте шкурку.

Бекки Сквиррел

*****

Листочками дереву служат иголки.
Их много на ветках — почти как у елки.
Совсем не колючие, мягкие даже.
Такие деревья все видны в пейзажах.
Высокое дерево, пышная крона
Его многим кажется вечнозеленой.
Но осень приходит, иголки желтеют,
На дереве вскоре все ветки пустеют
Иголки слетают. Висят только шишки,
Цепляясь за ветки. Всю зиму малышкам,
А может быть дольше, висеть на ветвях.
P.S. О них расскажу я в других уж стихах.

Ханин Борис

*****

Жёлтые иголки
На земле лежат
И они не колки…
В октябре кружат
Жёлтые метели
За моим окном.
Птицы улетели,
Жёлтым покровом
Мягкие хвоинки
Да берёз листва —
Я привык к картинке…
Снова дерева
Раздевает ветер
За моим окном.
День осенний светел,
Так вот и живём.
Незаметно время —
Снова жёлтый цвет…
Человечье племя
Не найдёт ответ.
Пить и не напиться
Жёлтого вина.
Осень возвратится,
Жизнь одна дана!

*****

Как лиственницы я люблю!
И замерев от восхищения
Подолгу возле них стою,
Вдыхая запах с упоеньем.

Так чудно создала, однако, их природа,
По виду хвойник, но изящество иголок,
Их мягкость, нежность, прямота ствола,
Ни чопорность, а благородство, стать видна.

И даже летом, проезжая рядом,
Скользя по кущам быстрым взглядом,
Он выхватит среди берёз и клёнов,
Особняком стоящий ствол зелёный.

Под лёгким ветерком колышутся иголки,
Как будто говорят: Потрогай, мы не колки!
И шишечки нарядность довершая,
Их ветви без сомненья украшают.

Но вот пришла зима, листва вся облетела,
Деревья и кусты обнажены, а хвойникам-то что за дело?
Наряд свой всесезонный сохранить должны
Ан нет, смотрю на лиственниц, иголок лишены!

Но благородство понуждает всё ж прикрыться,
И иней на ветвях поникнувших искрится.
Так будто, паутинку — шаль накинули они,
Сквозь белизну, лишь шишечки-бубенчики видны!

Но как их, право не любить?
В любой сезон красивы могут быть,
Прелестницами, как не восхищаться?
Их, созерцая, можно наслаждаться.

Чистякова-Шматко Елена

*****

Осень поздняя в разгаре
И мороз вот-вот ударит,
Все деревья оголились,
И природа затаилась.
Только моя лиственница,
Точно именинница,
Золотом одна горит,
Зиму встретить не спешит.
Осень прячет все следы,
Шепчет: «Тоже уходи»,
«И зачем мне уходить,
Я ещё хочу светить,
Красотою покорять,
Теплотою согревать».
И горит, будто свеча,
Непокорна, горяча.
Осень в спину уж толкает,
Как уговорить, не знает:
«Уж давно я покорилась,
И зиме я поклонилась,
Только ты одна храбришься,
Всё равно ты извинишься».
«Может, осень ты права,
Но моя пришла пора.
В танцах я хочу кружиться,
Мне наряд мой пригодится,
И душой хочу я петь,
Не могу я замереть».
Осень сразу отступила:
«Что ж, красуйся, даже мило».
Лиственница лишь гордится:
«Не могу я покорится,
Времечко моё пройдёт,
И смирение придёт».
Вмиг расправила хвоинки:
«Мне пора на вечеринку».
Вся в золоте сусальном,
В наряде, но прощальном…

Гульева Людмила

*****

Срок платья означен ударом:
У лиственниц голые ветки.
Гордятся собою недаром
И ели, и сосны — соседки!

А странный закройщик в работе,
Он ставит условий немало.
Но дело не может быть в моде,
Всегда это подозревала.

Бекки Сквиррел

*****

Заснежен мох из серой замши,
под снегом озеро и лес,
где лиственницы-великанши
легко касаются небес.

Снег погасил колючий, рыжий
их веток ветреный пожар
и вот теперь туманом дышит,
на небо выпускает пар.

Все рады первому ознобу,
сквозным просторным сторонам.
Танцуют царские особы
навстречу белым временам.

Вонтер Лак

*****

Во дворе мастерской индпошива
без табличек и без оград,
словно три изумрудные взрыва,
эти лиственницы стоят.

И летят в синеву самовольно
так, что даже со славой своей
реактивные самолеты
лишь на уровне средних ветвей.

Грязь на улицах киснет и киснет,
а деревья летят и летят.
Прижимается крошечный Киренск
к их корням, будто стайка опят.

Воздух лиственниц — воздух свободы,
и с опущенных в Лену корней
сходят люди и пароходы,
будто с тайных своих стапелей.

И идет наш задира «Микешкин»
проторить к океану тропу,
словно маленький гордый мятежник,
заломив, будто кивер, трубу.

Нас мотает в туманах проклятых.
Океан ещё где-то вдали,
но у бакенов на перекатах
декабристские свечи внутри.

Что он думал, прапрадед наш ссыльный,
посадив у избы деревца
и рукою почти что бессильной
отгоняя мошку от лица?

«Что ж — я загнан в острог для острастки.
Вы хотите, чтоб смирно я жил?
Чтоб у вас в полицейском участке
я по писарской части служил?

Но тем больше крыла матереют,
чем кольцуют прочней лебедят.
Кто сажает людей, кто — деревья,
но деревья — они победят».

Во дворе мастерской индпошива
без табличек и без оград,
словно три изумрудные взрыва,
эти лиственницы стоят.

Говорят, с ними разное было.
Гнул их ветер, сдаваясь затем,
и ломались зубастые пилы
всех известных в Сибири систем.

Без какой-либо мелочной злости
и обид никаких не тая,
всё прощали они — даже гвозди
для развешиванья белья.

С ними грубо невежи чудили.
Говорили — мешают окну.
Три осталось. А было четыре.
Ухитрились. Спилили одну.

И в окно мастерской индпошива
смотрит, сделанный мало ли кем,
как обрубленнорукий Шива,
бывший лиственницей манекен.

Обтесали рубанком усердно —
ни сучка, ни задоринки пусть.
Но стучит декабристское сердце
в безголово напыщенный бюст.

И когда прорываются с верфи
по ночам пароходов гудки,
прорастают мятежные ветви
сквозь распяленные пиджаки.

Евгений Евтушенко