Стихи про озеро

Уснуло озеро; безмолвен лес;
Русалка белая небрежно выплывает;
Как лебедь молодой, луна среди небес
Скользит и свой двойник на влаге созерцает.
Уснули рыбаки у сонных огоньков;
Ветрило бледное не шевельнет ни складкой;
Порой тяжелый карп плеснет у тростников,
Пустив широкий круг бежать по влаге гладкой.
Как тихо… Каждый звук и шорох слышу я;
Но звуки тишины ночной не прерывают, —
Пускай живая трель ярка у соловья,
Пусть травы на воде русалки колыхают…

Афанасий Фет

*****

Спокойно озеро, широко,
Как чаша полная водой,
Зарёй подернуто с востока,
Хранит пленительный покой.
Одета дымкой розоватой,
Не шелохнётся осока
Туманом скрыта, словно ватой,
Вдаль убежавшая река.
Прилив бодрящей, свежей сырости
Отрадно душу веселит:
Казалось, где б тревоге вырасти, —
А всё ж она томит,
Томит отравой сладко-горькой
Слезами кроет даль,
И я, любуясь алой зорькой,
Сам не пойму, о чём печаль?
Хочу ль сказать я солнцу: «Брызни
В туман потоками лучей,
И жарким веянием жизни
Тишь приумолкшую обвей»?
Иль жалко мне, что обаяние
Прохлады утренней сбежит
И солнца гордого сияние
Опять мне очи утомит?

Сологуб Ф.

*****

Как прекрасны бывают озера,
Окруженные лесом густым,
Над водою склоняются ивы,
Тихо шепчут под ветром кусты.

Я плыву на резиновой лодке,
Там где рыба стоит в глубине,
Надо мною сияет солнце,
И судьба улыбается мне!

А когда вдруг ударят морозы,
И покроется озеро льдом,
Рыбаки, одевшись в тулупы,
За уловом идут гуськом.

Я любуюсь заснеженным полем,
Не пугает меня пурга,
От нее я укроюсь в палатке,
Наступила седая зима.

Почему так прекрасны озера?
Нет ответа, не знаю я,
Только тянут они как магнитом,
И душа отдыхает моя!

Марк Львовский

*****

Тихо в озере струится
Отблеск кровель золотых,
Много в озеро глядится
Достославностей былых.
Жизнь играет, солнце греет,
Но под нею и под ним
Здесь былое чудно веет
Обаянием своим.

Солнце светит золотое,
Блещут озера струи…
Здесь великое былое
Словно дышит в забытьи;
Дремлет сладко, беззаботно,
Не смущая дивных снов
И тревогой мимолетной
Лебединых голосов…

Тютчева Ф.

*****

Два великих озера России
Глубоки, студены и чисты.
Два великих озера России —
Две любви, две песни, две мечты.
Эти волны и врагов разили,
И поили влагою поля.
Два великих озера России
В них отражена моя земля.
Два великих озера России…
От святой светящейся воды
Души россиян моих родные,
Как слеза, доверчиво чисты.
Ладога и пенное Онего,
Светлая, высокая волна,
Чистота озер моих-от снега,
От земли великой-глубина.

Потиевского В.

*****

Все в тающей дымке:
Холмы, перелески.
Здесь краски не ярки
И звуки не резки.
Здесь медленны реки,
Туманны озеры,
И все ускользает
От беглого взора.
Здесь мало увидеть,
Здесь нужно всмотреться,
Чтоб ясной любовью
Наполнилось сердце.
Здесь мало услышать,
Здесь вслушаться нужно,
Чтоб в душу созвучья
Нахлынули дружно.
Чтоб вдруг отразили
Прозрачные воды
Всю прелесть застенчивой
Русской природы…

Рыленков Н.

*****

Реальней сновидения и бреда,
Чуднее старой сказки для детей —
Красивая восточная легенда
Про озеро на сопке и про омут в сто локтей.

И кто нырнет в холодный этот омут,
Насобирает ракушек, приклеенных ко дну, —
Ни заговор, ни смерть того не тронут;
А кто потонет — обретёт покой и тишину.

Эх, сапоги-то стоптаны, походкой косолапою
Протопаю по тропочке до каменных гольцов,
Со дна кружки блестящие я соскоблю, сцарапаю —
Тебе на серьги, милая, а хошь — и на кольцо!

Я от земного низкого поклона
Не откажусь, хотя спины не гнул.
Родился я в рубашке — из нейлона, —
На шёлковую, тоненькую я не потянул.

Спасибо и за ту на добром слове:
Ношу — не берегу её, не прячу в тайниках, —
Её легко отстирывать от крови,
Не рвётся — хоть от ворота рвани её — никак!

Я на гольцы вскарабкаюсь, на сопку тихой сапою,
Всмотрюсь во дно озёрное при отблеске зарниц:
Мерцающие ракушки я подкрадусь и сцапаю —
Тебе на ожерелье, какое у цариц!

Пылю по суху, топаю по жиже, —
Я иногда спускаюсь по ножу…
Мне говорят, что я качусь всё ниже,
А я — хоть и внизу, а всё же уровень держу!

Жизнь впереди — один отрезок прожит,
Я вхож куда угодно — в терема и в закрома:
Рождён в рубашке — Бог тебе поможет, —
Хоть наш, хоть удэгейский — старый Сангия-мама!

Дела мои любезные, я вас накрою шляпою —
Я доберусь, долезу до заоблачных границ, —
Не взять волшебных ракушек — звезду с небес сцарапаю,
Алмазную да крупную — какие у цариц!

Навес бы звёзд я в золоченом блюде,
Чтобы при них вам век прокоротать, —
Да вот беда — заботливые люди
Сказали: «Звёзды с неба — не хватать!»

Ныряльщики за ракушками — тонут.
Но кто в рубашке — что тому тюрьма или сума:
Бросаюсь головою в синий омут —
Бери меня к себе, не мешкай, Сангия-мама!..

Но до того, душа моя, по странам по Муравиям
Прокатимся, и боги подождут-повременят!
Мы в галечку прибрежную, в дорожки с чистым гравием
Вобьём монету звонкую, затопчем — и назад.

А помнишь ли, голубушка, в денёчки наши летние
Бросили в море денежку — просила ты сама?..
А может быть, и в озеро те ракушки заветные
Забросил Бог для верности — сам Сангия-мама!..

Владимир Высоцкий

Лесное озеро

Опять мне блеснула, окована сном,
Хрустальная чаша во мраке лесном.

Сквозь битвы деревьев и волчьи сраженья,
Где пьют насекомые сок из растенья,
Где буйствуют стебли и стонут цветы,
Где хищными тварями правит природа,
Пробрался к тебе я и замер у входа,
Раздвинув руками сухие кусты.
В венце из кувшинок, в уборе осок,
В сухом ожерелье растительных дудок
Лежал целомудренной влаги кусок,
Убежище рыб и пристанище уток.
Но странно, как тихо и важно кругом!
Откуда в трущобах такое величье?
Зачем не беснуется полчище птичье,
Но спит, убаюкано сладостным сном?
Один лишь кулик на судьбу негодует
И в дудку растенья бессмысленно дует.

И озеро в тихом вечернем огне
Лежит в глубине, неподвижно сияя,
И сосны, как свечи, стоят в вышине,
Смыкаясь рядами от края до края.
Бездонная чаша прозрачной воды
Сияла и мыслила мыслью отдельной,
Так око больного в тоске беспредельной
При первом сиянье вечерней звезды,
Уже не сочувствуя телу больному,
Горит, устремленное к небу ночному.
И толпы животных и диких зверей,
Просунув сквозь елки рогатые лица,
К источнику правды, к купели своей
Склонились воды животворной напиться.

Николай Заболоцкий

Озеро Ладога, Ладожское озеро

Ой, ты, Лада-Ладога!
Спрятан солнца клад в стога.
Берега ресничные,
Губы земляничные.
Острова — веснушками
Реки льнут подружками.
Скалами скуластая…
Эй, — кричу, — глазастая!
Выручай, влюбился я,
В дочь твою, Карелия!

Ладога ты, Ладушка,
Хорошо мне рядышком
С золотыми косами
Проходить покосами,
Наслаждаться бликами,
Чаячьими криками,
Куполами дивными…
Сговориться б с ливнями
Да сбежать по радуге
Прямо к сердцу Ладоги.

Ворошилов С.

Озеро Свитязь

Опали берега осенние.
Не заплывайте. Это омут.
А летом озеро — спасение
тем, кто тоскуют или тонут.

А летом берега целебные,
как будто шина, надуваются
ольховым светом и серебряным
и тихо в берегах качаются.

Наверное, это микроклимат.
Услышишь, скрипнула калитка
или колодец журавлиный —
все ожидаешь, что окликнут.

Я здесь и сам живу для отзыва.
И снова сердце разрывается —
дубовый лист, прилипший к озеру,
напоминает Страдивариуса.

Андрей Вознесенский

Озеро Байкал

Есть в тайге сибирской нашей
Больше моря чудо-чаша.
Это — озеро Байкал
В окруженье диких скал.

Степанов В.

*****

Есть такое озеро,
Озеро — Байкал.
Все в него влюбляются,
Кто хоть раз бывал.

Озеро глубокое,
озеро могучее.
В ясный день — спокойное,
А в грозу — кипучее.

Окружают озеро
Горы и леса,
Сверху отражаются
В водах небеса.

Есть такое озеро,
Хорошо что есть!
Нерпы, рыбы в озере
Никому не счесть!

Чудные растения,
Чудные леса,
Чудные животные,
Чудо-небеса!

Мы с тобою, озеро,
Встретимся опять,
Будем любоваться,
Будем отдыхать!

Фаст Ю.

*****

Земное чудо — озеро Байкал
С водою пресной и кристально чистой.
Ему Всевышний место подыскал
В тайге сибирской со смолой душистой.

И это озеро в объятьях гор и скал
Как море выглядит в родной стихии.
Недаром мир давно его признал
Сокровищем и гордостью России!

Мне жаль, что рядом с озером таким
Работал крупный комбинат бумажный,
Невольно сделавший его больным,
Соседом будучи весьма опасным.

Десятки лет прожорливый сосед
Питался из него водой святою,
А отдавал всегда ему в ответ
Свои отбросы вместе с той водою.

И кто бы мог задуматься тогда,
Какой бедою обернётся это?!!
В наш век кристально чистая вода
Мечтою стала всех людей планеты.

До жаждущих дошла бы та вода
С сибирским тонким хвойным ароматом
И целый мир поила бы всегда
С широким русским удалым размахом.

Закрыв недавно этот комбинат,
Мне власти дали повод для надежды,
С которой я живу и буду рад
Байкал увидеть чистым, как и прежде.

Белов В.

*****

Средь горных хребтов, возле сопок и скал
Раскинулось озеро-море,
Сибири жемчужина — древний Байкал,
Чьи волны шумят на просторе.

Байкалу нет равных озёр на Земле —
Он самый глубокий и чистый!
Прекрасен утрами, в вечерней заре,
В снегах и под солнцем лучистым.

Впадают в него сотни рек и ручьёв,
Одна Ангара вытекает.
На озере много ещё островов —
Ольхон самым крупным считают.

Байкал — пресноводный, с прозрачной водой,
И живности в водах немало:
Осётр, голомянки, таймени с плотвой*
Сиг, омуль — эндемик Байкала.

Байкальская нерпа в тех водах живёт,
А берег — гнездовье для птицы,
Увидишь орланов и чаек полёт.
Медведи приходят кормиться.

В горах Прибайкалья живёт кабаргА —
Олень, самый маленький в мире,
А склоны вокруг покрывает тайга,
Богатая флора Сибири.

Но редко бывает спокойным Байкал —
От ветров вздымаются волны —
СармА, баргузИн — так народ их назвал,
Здесь перечень ветров неполный.

Когда же утихнет шальной баргузин,
То солнце, коль верить примете,
На небе сиять будет день не один,
А омуль наполнит все сети.

Зимой же Байкал покрывается льдом,
Закрыв сентябрём судоходство.
В мороз лёд трещит, как раскатистый гром,
И с выстрелом пушки есть сходство.

Из космоса виден древнейший Байкал,
Его полумесяц лазурный.
Он славу себе на планете снискал,
Воспет нашим временем бурным.

Байкал — это чудо, живой организм,
И людям беречь его надо!
Заводы ж, селения, «дикий туризм» —
Давно его взяли в осаду.

Бушует священный Байкал и шумит
И волны кидает в нас, скомкав,
Как будто душа у Байкала болит
За то, ЧТО оставим потомкам.

Вера Баранова

Озеро Чад

На таинственном озере Чад
Посреди вековых баобабов
Вырезные фелуки стремят
На заре величавых арабов.
По лесистым его берегам
И в горах, у зеленых подножий,
Поклоняются страшным богам
Девы-жрицы с эбеновой кожей.

Я была женой могучего вождя,
Дочерью властительного Чада,
Я одна во время зимнего дождя
Совершала таинство обряда.
Говорили — на сто миль вокруг
Женщин не было меня светлее,
Я браслетов не снимала с рук.
И янтарь всегда висел на шее.

Белый воин был так строен,
Губы красны, взор спокоен,
Он был истинным вождем;
И открылась в сердце дверца,
А когда нам шепчет сердце,
Мы не боремся, не ждем.
Он сказал мне, что едва ли
И во Франции видали
Обольстительней меня
И как только день растает,
Для двоих он оседлает
Берберийского коня.

Муж мой гнался с верным луком,
Пробегал лесные чащи,
Перепрыгивал овраги,
Плыл по сумрачным озерам
И достался смертным мукам;
Видел только день палящий
Труп свирепого бродяги,
Труп покрытого позором.

А на быстром и сильном верблюде,
Утопая в ласкающей груде
Шкур звериных и шелковых тканей,
Уносилась я птицей на север,
Я ломала мой редкостный веер,
Упиваясь восторгом заранее.
Раздвигала я гибкие складки
У моей разноцветной палатки
И, смеясь, наклоняясь в оконце,
Я смотрела, как прыгает солнце
В голубых глазах европейца.

А теперь, как мертвая смоковница,
У которой листья облетели,
Я ненужно-скучная любовница,
Словно вещь, я брошена в Марселе.
Чтоб питаться жалкими отбросами,
Чтоб жить, вечернею порою
Я пляшу пред пьяными матросами,
И они, смеясь, владеют мною.
Робкий ум мой обессилен бедами,
Взор мой с каждым часом угасает…
Умереть? Но там, в полях неведомых,
Там мой муж, он ждет и не прощает.

Николай Гумилев