А деревья вокруг меня
Пусть облетят и иссохнут; пусть буря
Терзает скалы; и за моей спиной —
Пустыня повсюду. Смотрите и тките, девы!
Из пьесы Бомонта и Флетчера «Трагедия девы»
Изобрази меня пустынным
Безлюдным берегом Циклады,
Изобрази меня скалою,
Чьи гребни гривы моря гладят.
Эола мне придай обличье
Над океаном безрассудным,
Дай власти нити Ариадны
Над парусом клятвопреступным.
В лучах ладони оживают
(Там Полифем и Навсикая).
Орангутанг, сминая листья,
С лиан скользя, в постель слетает.
И пальцем цепким, словно бритвой,
Он с глаз срезает влажный волос,
И О овал зубастый скалит:
Так серп от бедер режет колос
К коленям вверх, и вновь от пяток
До шеи ложа прочный остов,
В объятьях хищного алькова,
В плену когтистых мокрых простынь.
Суини, выструганный стройно,
От уха розов до колена,
Познав девичий темперамент,
С губы он слизывает пену.
(История суть тень субъекта
В природе, — Эмерсон заметил,
Но он не видел силуэта
Суини в предзакатном свете.)
Не прикоснулась бритва к ляжке,
Пока не стих визг поросячий.
Там эпилептик, изогнувшись,
Схватился за края кровати.
Там коридорные девицы
Смущенно поправляют бусы,
Все кажется им беспринципным,
Всему виной дурные вкусы.
И даже больше — истерия.
Такая пошлая трактовка!
А миссис Танер намекает,
Что это портит обстановку.
Но Дорис, выпорхнув из ванны,
Подкрадывается как кошка,
Приносит свежий анекдотец
И бренди на хрустальной ножке.
Слухи о бессмертии
Был Уэбстер смертью одержим,
Под желтой кожей ссохлись кости;
Щербатость подземельных нимф
Манила в каменные гости.
О, чудо: луковиц шары,
Проросшие в пустых глазницах.
Он знал, что разум льнет к шальным
Усладам тлена в плащанице.
Донн гениален, но едва ль он
Ученостью заменит чувство;
Грех никогда не виртуален,
Соитие всегда искусство,
Но боль! Он знал глухую боль
Сгнивающих костей и плоти;
И ненасытную любовь
К загробной пламенной охоте.
Изящна Гришкина: ее
Глазища вычернены густо;
И грудь без упряжи — намек
На пневматические чувства.
Вот так бразильский ягуар
Морочит глупую мартышку,
Распространяя запах чар;
Пригрелась Гришкина в домишке.
Но от бразильского кота
В тени лиан, в болотной тине
Кошатиной несет не так,
Как от мисс Гришкиной в гостиной.
Наш жребий брошен в ноги к ней.
Презрев абстрактную напасть,
Горит на медленном огне
Метафизическая страсть.
