Я каюсь худыми плечами осин,
холодного неба безумною клятвой —
подать на поминки страстей и засим…
откланяться вам окровавленной шляпой.
Я каюсь гусиным пером на грязи
всех ваших доносов с эпиграфом — сдался!
И жалобы зябки, как те караси
в холодной воде умирающих стансов.
И полную волю однажды вкусив,
я каюсь вечерней зарей перед утренней,
опять разбирают глаза на Руси,
как избы, и метят, чтоб не перепутали.
Какая печаль была прежде всего —
та в землю уйдет, на нее после ляжет
и зимнее утро, и рюмка Клико,
и девочка эта, что плачет и пляшет!
