Жили два товарища — Джек Алтаузен

Как на той могиле
Птицы гнёзда вили…
Жили два товарища,
Жили — не тужили.
И врагам на зависть,
Так, бывало, знались,
Что под ними, удалыми,
Кони целовались.
Оба молодые,
Ладные, литые,
Попадали из винтовок
В капли дождевые.
Старший был Степаном,
Младший был Иваном, —
Обрастает их могила
Трын-травой, бурьяном.
Вьюга завывает,
Ничего не знает, —
Атаман Семёнов с бандой
Вьюгу обгоняет.
Конный или пеший,
В схватке не опешит,
Хвастает, что комиссару
Саблей гроб обтешет.
А за ним бандиты —
Скулы набок сбиты,
Пулемётными крест-накрест
Лентами обвиты,
До бровей папахи.
Кони мчат, как птахи,
Ноздри к небу поднимают,
Приседают в страхе.
Говорят Ивану,
Говорят Степану:
— Пусть в атаке продырявят
Сердце партизану.
Партизаны знают,
За что умирают.
Пусть на ягодицах ваших
Звёзды вырезают.
Вам прикладом, может,
Кости потревожат,
Со свечой в руке в могилу
Умирать положат, —
Будьте крепче стали,
Чтобы не сказали,
Что вы с дрожью перед дулом
Сапоги снимали.
Ни озёр, ни просек.
Кони влаги просят.
Бороду у начотряда
За плечо относит.
Он стоит на бочке
В байковой сорочке,
В почерневших клочьях дыма,
В пулемётной строчке,
Говорит Ивану,
Говорит Степану:
— Поезжайте вы, ребята,
В банду к атаману.
Что бояться мрази!
Не сыграть вам разе
Двух отпетых колчаковцев,
Присланных для связи?!
Мол, правитель омский
Бредит о знакомстве, —
А попутно подсчитайте
Весь состав их конский.
Кружится над долом
Птица с клювом голым,
Перекрестит высь крылами,
Каркнет чёрным горлом.
У маньчжурских клёнов
Ни берёз, ни клёнов.
Выходил друзьям навстречу
Атаман Семёнов.
— Лишь жиды да ходи
В комиссарах ходят! —
Он с Ивана на Степана
Взоры переводит.
— Режем их немало
На свечное сало. —
Припоясанная сабля
Ступеньки считала.
— Волки или овцы,
Кто вы? — Колчаковцы!
— Из какой породы будут
Ваши иноходцы?
— Породы бурятской,
Дешёвой, батрацкой.
— Как сюда вы пробирались,
Расскажите, братцы.
— Где турой, где пешкой,
Где орлом, где решкой, —
Отвечал Иван, нагайкой
Играя с усмешкой.
— Где овцой, где волком,
Где к траве, где к ёлкам, —
Отвечал Степан, руками
Управляя с толком.
Ловко напирали,
Без запинки врали:
Дескать, чехи комиссаров
Чешут на Урале.
Как врагов смертельных,
К земле — безземельных
Прикрепляют пулемёты
На правах артельных.
Мужики с запросом
По степным откосам —
По путёвке из винтовки —
Землю пашут носом.
Пашут дни и ночи.
Гром вверху грохочет,
Будто букву «р» получше
Выговорить хочет.
— Вам правитель омский
Титул шлёт баронский.
Карлик с круглыми очками,
Человек японский
Вылез перед ними,
С выпуклыми, злыми,
Блещущими от улыбки
Зубами сплошными.
Смотрит на Ивана,
Смотрит на Степана,
Чешет кончиками пальцев
Лоб, как обезьяна.
Будто их не слышит,
Будто сам не дышит,
Что-то кисточкою в книжке
Чёрной тушью пишет.
Не добиться воли
Забайкальской голи!
— У меня, — сказал Семёнов, —
Штык японский в доле.
Словно тучи пыли,
Журавли проплыли,
Жили два товарища,
Жили — не тужили.
Молодые оба,
Коммунисты оба,
Чёрный уголь на Сучане
Их сроднил до гроба.
Там, в подземном гуле,
Вместе спину гнули,
А сейчас они спокойно
Отливают пули.
На виду у вора,
Не потупив взора,
Двух играли колчаковцев
Два простых шахтёра.
Ели, пили сытно,
Действовали слитно
Всю Даурию водили
За нос знаменито.
Что доступно глазу,
Уяснили сразу;
Как отряду будет лучше
Подобраться к лазу.
Где и в чём нехватка, —
Действовали гладко,
Но в последнюю минуту
Вышла вдруг накладка.
На весенней рани
Сопки спят в тумане…
Им приспичило помыться
В офицерской бане.
Злая вошь заела,
Заржавело тело,
Горькой пылью пропиталось,
Потом прокипело.
Шайки в пенном мыле
Перед ними плыли
На минуту партизаны
Жизнь свою забыли,
Где росли, где спали,
Как им на привале
Два матроса с «Громобоя»
Грудь разрисовали.
Инструмент браточка —
Игла и примочка…
Во второй воде помылись,
А на третьей — точка.
Гул раздался лютый, —
Голые малюты
Видят грудь в татуировке,
Надпись: «От Анюты»,
А над нею томный
Василёк альбомный,
Стебельком витиеватым
В букву «А» вплетённый,
И тонкоголовый,
Крылья взмыть готовый,
С голубым конвертом в клюве
Голубок почтовый, —
Он летит с Имана
Через грудь Ивана.
Вдруг бандиты переводят
Взоры на Степана.
Гул раздался снова.
А из голубого,
А из чёткого пунктира
Возникал сурово
На груди Степана,
Крупно, как с экрана,
Грозный Ленин у штурвала
В форме капитана.
На весенней рани
Сопки спят в тумане…
Расстреляли двух шахтёров
Возле самой бани.
Вскинули винтовки,
И без остановки
Кровь струёю побежала
По татуировке.
Красит красным цветом
Грудь с цветком заветным…
Пуля их поцеловала
Поцелуем смертным.
И, врагам в угоду,
В ясную погоду,
Два товарища упали
Головой к восходу.
Сдвинутые брови,
С верностью сыновьей,
Полыхал у них на шее
Свежий галстук крови.
Дует ветер с юга.
Я, моя подруга,
Песню спел о том, как жили
На земле два друга.
Знают колос сочный,
Шилки берег прочный,
Забайкалье, Приамурье,
Край Дальневосточный
Песню про Ивана,
Песню про Степана…
Распевает эту песню
На плотах Имана,
На горах Алтая,
Наша молодая,
Отвоёванная кровью
Сторона родная.

Джек Алтаузен
____________________

1 Презрительное наименование китайцев.
2 Ныне — г. Партизанск Приморского Края.
3 Местность в Забайкалье.
4 Река в Приморском крае.