Стихи об Александре Македонском

Как Александр Македонский — славный и великий полководец,
Почувствовал свою кончину близкую и неизбежную беду,
Велел искуснику двойной в гробу сваять колодец,
Чтоб руки тела хладного всему народу были на виду.
На повеление великого и грозного магната
Ответ в истории людей имеется такой:
«Пол-Мира я, шутя, завоевал когда-то,
А покидать его приходится я с протянутой рукой!»
Мы все когда-нибудь покинем жизни сцену,
И распрощаемся на веки с нажитым добром.
Поверьте: «Всё оно уже теряет цену,
Когда укроетесь вы дёрном, земляным бугром!»
Лишь родственники алчные нещадно раздерутся,
Забыв про этикет, законы совести бесстыдно поперев,
В гробу готовы будете вы все тогда перевернуться,
Из красных и заморских деланном искусником дерев.
Последняя моя пусть будет неуютна домовина,
Из неоструганных и потемневших ёлочных досок.
Прощай красотки, деньги, карты, сладостные вина,
По жизни завершится как мой скоротечный марш-бросок!

Гордеев Виктор

*****

Александр Македонский —
Вы должны его узнать!
Разгромил державу персов.
Такой подвиг надо знать!
Оседлал он Буцефала,
(Буцефал — бесстрашный конь)
Умных книг прочёл немало,
Любил смотреть на пылающий огонь.
Захватил он Египет,
Афины, и даже Вавилон,
Таких городов и стран очень много,
Целую книгу можно написать, а может даже том.
Александр Македонский-
Вы должны его узнать!
Египтяне прозвали его «Богом»,
Такое не каждому можно сказать!

*****

Великий царь. Великий человек.
Сын Зевса-громовержца… Но в ладонях
Из всех многопудовых од и хроник —
Лишь горстка праха от прекрасных вех.
Ты был достоин чашу пить до дна,
Свет сокровенный доверяя Лете.
И что сказать? В миру — хвала победе,
А боль души, — кому она нужна?

Царь Александр… Читаешь: жизнь — весна —
Ни поражений, ни потерь, ни бедствий…
Путь благородства, цепь прекрасных следствий —
А внутренняя сущность не ясна!
Но мысль творит: великий — одинок.
Он зрит людей, а в них всё так убого!
И если глянуть беспристрастно строго,
То другом может зваться только Бог!

Царь Александр, к чему твои мечты?
Вселенский край… Сияние культуры…
Тех золото влечёт, других — амуры,
А третьих — Вакх, а лучшие — мертвы.
Но мысль творит: всему есть свой конец,
Недолог метеор на небосклоне.
Последний пир в урочном Вавилоне,
И брошен в кубок огненный венец.

О, человек! Ты гордо догорал —
С достоинством и царской простотою.
Перед шатром онемевала воя,
Не ведая, насколько ты устал.
Опустошилось тело… И впотьмах
Твой Дух летел, чтоб снова зреть Элладу
И в тишине заоблачного сада
Баюкать Эйкумену на руках.

Всё рухнуло, Воитель-Властелин,
Твоя держава — это ты один,
Царь Александр…

Киянка Елена

*****

Я Бог в Египте. Царь я в Персеполе.
Покорен мне священный Вавилон.
Почти весь Мир в моей державной воле,
И до Небес возносится мой трон!
Моя фаланга царства сокрушает;
Свет Разума повсюду я несу;
И судьбы Мира навсегда решают
Слова мои — лишь их произнесу!
Куда я ни взгляну — там вспыхнет Солнце;
Где ни ступлю — там будет ось Земли;
Во всей Вселенной знают Македонца!
Весь Мир лежит передо мной в пыли!
За что так щедро взыскан я судьбою?
Ведь я не Бог — я только человек!
Я сам смеюсь порою над собою:
Не хватит ли триумфов на мой век?
Повелевать — какое это бремя!
Скучна порой мне власть и нелегка…
И рад бы отказаться хоть на время
От этой доли: страшно высока!
Порою я пирую с кем попало,
И становлюсь игрушкою гетер;
Распутных мне ночей бывает мало…
Мне нынче не до светлых горних сфер:
Весь Вавилон судачит о забавах
Царя Вселенной — это так смешно!
Но от великой, непомерной славы
И отдохнуть порою не грешно…
Что, если позавидуют мне Боги,
И я умру бездетным, молодым?
И пребываю в вечной я тревоге:
Вдруг все, что сделал, обратится в дым?

Дыбин Александр

*****

Сам Арес сражался в этом теле,
Правила игры божественной поправ.
Не богов хотел он позабавить —
Дивную империю создав.
Царь, рожденный побеждать и править,
Своей жизнью мир переменил —
Никогда уж прежним он не станет,
Переплавленный в огне горнил.
Бросив вызов небу и народам,
Сжегший жизнь на алтаре мечты,
Александр, уставший от походов,
Смотрит вниз со звездной высоты.
Дух его сквозь память и пространство
Путь в бессмертие свое прожег.
И судьба в прицел ложится
Перекрестием дорог…

Андреева Галина

*****

Мир прост — как остриё меча,
И слаб, как дивный лотос Ганга.
Навстречу Солнцу сгоряча
Бросал он грозные фаланги.
И падали пред ним цари,
Про честь забывшие, рабами,
И азии — в тартарары
Под Александра сапогами.

Александр М.

*****

Он победил тогда почти весь мир.
И на вершине мира он устроил пир.
Кутил с друзьями, женщин обнимал.
Он пораженья в жизни не познал.

Где он прошёл дымилися дома.
И по дорогам шёл уныло сирота.
Жестоким был, вино и жизнъ любил.
Он весъ тогдашний мир собою заслонил.

Тридцать четыре года он прожил.
Наследника себе он так и не родил.
После побед вернулся он домой.
Завоевав весь мир, но не владев собой.

Он совесть заглушал в кубке вина.
И жизни всякой была грош цена.
В его глазах был человек ничем.
Богатство, слава, почесть было всем.

Когда же воевать ни с кем он уж не мог,
И чаще заглядывал в вина кубок.
Заплакал от обиды: «Не с кем воевать»!
Душа солдата продолжала в нём стонать.

Он по победам тосковал и по шальным ветрам.
Во сне он снова поле битвы увидал.
На белом он коне и равных нет ему.
Так льстил он всё тщеславью своему.

Когда на одре смертном он лежал.
Тоску и боль вином он заливал.
Он попросил друзей его похоронить,
И просьбу он поторопился заявить.

Когда друзья его положат в гроб.
Чтоб каждый смертный это видетъ мог.
Что он ладони поверху открытыми держал.
Что означало, что с собою ничего не взял.

Хоть он тогда завоевал весь мир.
Хоть на вершине мира он устроил пир.
С собою лишь характер смог забрать.
С которым перед Богом должен он предстать.

Больдт Ирина

*****

Царь Ойкумены, солнечных земель
И городов упрямый разоритель
С мечом делил походную постель,
Но не создал нигде себе обитель…
Не зная цели, к Индии дошел,
За воинов приняв лесное племя,
Но вечности нигде он не нашел…
Ни в дружбе, ни в просторах, ни в гаремах…
По свету быль и небыль разбросав,
Погиб во цвете славы и порока,
Но где-то есть, среди высоких трав
Простой курган… В нем дремлют одиноко
Узорный щит, походная сума,
И медальон с чужими письменами,
Незримые дома и терема
Болота, реки с мутными глазами…

*****

В пыли колесницы, персидское войско,
Сам Дарий на троне в походном шатре,
Судьбой роковой, под несчастной десницей,
Занялся восход на кровавой заре.

То волком завоет, то девой заплачет,
Песчаный простор на остатки шатра,
Озноб проберёт, словно холод собачий
Скопленье людей, в страхе ждущих утра.

В пределы Евфрата вошёл Александр,
Под ним Буцефал, переживший века.
За ним ощетинилась в копьях фаланга.
И меч занесла, словно кару, рука…

Ломается сила персидского войска,
На оде «Искандера» шлём и рога,
А Дарию бегство осталось, и только,
Безжалостный грек топчет кости врага.

Разгром. Брошен трон на алтарь провиденья,
В хаосе рутинном на одре страна, —
И двадцать веков как печать невезенья,
От пика расцвета отбросит она.

Галкин Юрий

*****

Царь, который захватил полмира,
Сдался смерти в тридцать два. Кошмар!
«Лихорадка Западного Нила».
Переносчик вируса — комар.
Насекомое имело наглость
Укусить лихого храбреца.
И в итоге — роковой диагноз.
Стёрла смерть эмоции с лица.

Савченко Александр

*****

Среди руин великой Трои
Скучает македонский царь:
Ушли в Аид ее герои,
И мир уже не тот, что встарь.

Потомки тех далеких предков,
Что здесь под камнями лежат,
Подходят вереницей редкой
И Александру говорят:

«Тебе, под твердой чьей рукою
Все греки вместе собрались,
Подарим лиру мы с поклоном;
На ней играл еще Парис».

А будущий владыка мира
Ответную им держит речь:
«Мне не нужна Париса лира,
Мне нужен Ахиллесов меч!

Тот меч, который Ахиллесу
Помог за друга отомстить,
И мне поможет хитрых персов
При встрече быстро победить.

Когда земля и в небе птицы,
И все здесь будет лишь мое,
Тогда и лира пригодится;
Сейчас же мне не до нее!..»

*****

Как гроздья винограда Вавилона,
Преодолев несчастья прошлых дней,
Налилась красотой твоя истома,
Как яблоней плоды Гиперборей.

И с младых уст слетели краски слова,
Ведь Филипп умер в похоти своей,
А ты сидишь как фавн, на престоле,
И стонет мир под тяжестью коней

Грядет война, все надевают латы,
Готовится к сраженью твой отряд.
Звучит приказ. Настал тот час расплаты!
Гетайры, фессайлийцы идут вряд.

Года бегут. Победа за победой.
Египет пал, и Дарий обречен.
Лязг ксифосов звучит при Гавгамелах,
И свист сарисс в сражении уличен.

Но вот закончен бой — на отдых в Сузы,
Крон сильно этих воинов покарал,
Фортуна ж заключила бедных в узы,
чтоб злобный Бог их дух не измотал.

Прошла весна, завяли эти розы,
И в кудрях появилась седина,
Болезнь сковала нежные мимозы,
И страшной лихорадкой их взяла.

Родился в Фивах, умер в Вавилоне,
На ложе смертном, средь своих солдат.
Простился с каждым стойко, через горе,
Без дорогих, златых, красивых лат.

Излился, стих, глаза закрыл смиренно,
Предали прах его Родной земле.
О, Македонский! Высший из великих!
Покойся с миром и живи во мне…

Некрасова Дарья

*****

Разрублен на части запутанный узел,
Поход азиатский ещё впереди,
До края Земли, кто всё бросить не струсил —
Великое войско на марше в пути.

Нелёгкая жизнь, непростая задача,
Неведомый путь, — западни на пути,
Когда колесница до края доскачет?
И близко и долго до солнца идти.

Земля оборвется, где край океана,
Затем изогнётся кривая дуга,
А там пустота и далёкие страны,
Где мы Македонцы настигнем врага:

«То степи, то джунгли, мой друг Аристотель,
Разгадка в загадке тройного узла,
По горным хребтам я как птица в полёте,
Бессмертная слава мой шлем и рога.

Чело преклонил я к стопам Геркулеса,
Я видел богов, и лохматых людей,
Мой трон подпирал царь Великого леса,
Раджи гарцевали за место коней.

Я всех в этой жизни могу уничтожить!
Фаланга раздавит любого врага,
Я богу сродни, — сам я бог, ну и что же?
До края вселенной всего два шага!

Разрублен на части завязанный узел,
Не вышло мне всею Вселенной владеть,
Поход завершился, — итог очень грустен,
От собственных воев обиду стерпеть.

Я буду известен как царь Македонский,
Бессмертье споют в мою славу века,
Я Персию с Индией под ноги бросил,
Я звёзды рукою кидал в облака.

Я создал в походе свою сверхдержаву,
Меня пеленало седло и трава,
Мне ближние слуги травили отраву,-
Да смерть не убийца, где слава жива»…

Галкин Юрий

*****

Рассказывают: цель была такая
Великого Восточного похода:
Найти источник жизни. Свет восхода
Хранит в себе вода земли живая.

Когда же Александр, царь Великий,
В пещеру, где источник бил, проник,
Увидел жизнедарящий родник!
Да вдруг услышал звук какой-то дикий.

Глаза направив вверх, он разглядел
Сидящего в углу пещеры мрачной
Диковинного ворона. Невзрачный
Тот старый ворон дерзостно посмел

В присутствии царя по камню бить.
Подумал царь: — Да ворон, видно, слеп…
Коль выбрал для жилья подобный склеп.
А сам к воде нагнулся, чтоб отпить.

Воскликнул ворон: Ради бога, стой!
А царь в ответ: — Я много претерпел
С тех пор как цель свою уразумел.
Зачем же шутишь ты теперь со мной?

— Великий царь! Взгляни же на меня! —
Ему на это ворон, — Среди скал,
В пещерах воду жизни я искал.
И много натерпелся бедствий я.

Когда нашел источник, в тот же час
И бросился к нему, напившись вволю.
Теперь тысячелетнюю неволю
Кляну свою. Ослеп на правый глаз.

С разбитым клювом, даже без когтей,
Без перьев и способности летать
Прошу я невозможного опять.
Хотел бы умереть я поскорей…

Увы, уж… не могу. — И царь тотчас
Сумел для цели принцип осознать:
Со-знанием понять, чего желать.
И прочь ушел. Да вот и весь рассказ…

P.S.
А ворон вслед царю: — О, царь, постой!
Советовал тебе я постоять,
Подумать, а не тут же убегать…
О, царь! Поговори же ты со мной!

Эзоп Ковчега

*****

Смерть Александра

Пламя факелов крутится, длится пляска саламандр,
Распростерт на ложе царском, — скиптр на сердце, —

Александр.

То, что было невозможно, он замыслил, он свершил,
Блеск фаланги македонской видел Ганг и видел Нил.
Будет вечно жить в потомстве память славных, страшных
дел,
Жить в стихах певцов и в книгах, сын Филиппа, твой
удел!

Между тем на пышном ложе ты простерт, — бессильный
прах,
Ты, врагов дрожавших — ужас, ты, друзей смущенных —
страх!
Тайну замыслов великих смерть ревниво погребла,
В прошлом — яркость, в прошлом — слава, впереди —
туман и мгла.

Дымно факелы крутятся, длится пляска саламандр.
Плача близких, стона войска не расслышит Александр.
Вот Стикс, хранимый вечным мраком,
В ладье Харона переплыт,
Пред Радамантом и Эаком
Герой почивший предстоит.

«Ты кто?» — «Я был царем. Элладой
Был вскормлен. Стих Гомера чтил.
Лишь Славу почитал наградой,
И образцом мне был Ахилл.

Раздвинув родины пределы,
Пройдя победно целый свет,
Я отомстил у Гавгамелы
За Саламин и за Милет!»

И, встав, безликий Некто строго
Гласит: «Он муж был многих жен.
Он нарекался сыном бога.
Им друг на пире умерщвлен.

Круша Афины, руша Фивы,
В рабов он греков обратил;
Верша свой подвиг горделивый,
Эллады силы сокрушил!»

Встает Другой, — черты сокрыты, —
Вещает: «Так назначил Рок,
Чтоб воедино были слиты
Твой мир, Эллада, твой, — Восток!

Не так же ль свяжет в жгут единый,
На Западе, народы — Рим,
Чтоб обе мира половины
Потом сплелись узлом одним?»

Поник Минос челом венчанным.
Нем Радамант, молчит Эак,
И Александр, со взором странным,
Глядит на залетейский мрак.

Пламя факелов крутится, длится пляска саламандр.
Распростерт на ложе царском, — скиптр на сердце, —
Александр.

И уже, пред царским ложем, как предвестье скорых сеч,
Полководцы Александра друг на друга взносят меч.
Мелеагр, Селевк, Пердикка, пьяны памятью побед,
Царским именем, надменно, шлют веленья, шлют запрет.
Увенчать себя мечтает диадемой Антигон.
Антипатр царить в Элладе мыслит, властью упоён.
И во граде Александра, где столица двух морей,
Замышляет трон воздвигнуть хитроумный Птоломей.

Дымно факелы крутятся, длится пляска саламандр.
Споров буйных диадохов не расслышит Александр.

Валерий Брюсов

*****

«Во мне слава сражений многих,
Путь мой мглистый в походном дыме,
Согревая участьем боги,
Александр мне дали имя.

Если вечность зовёт во мгле
Я в неё на коне своём въеду,
Никому, никому на земле
Не отнять у меня победу.

Даль чужими кострами охвачена,
Мой покой царь персидский крадёт
Кто, так долго гордыню выпячивал,
Тоже битвы решающей ждёт.

Он привёл с собой воинов тьму
С половины известного мира
Нет, они не помогут ему,
Пришло время других кумиров.

Там, на поле, куда ни взгляни,
Ночь ту силу мерещит стеною,
В бесконечность уходят огни,
Как мерцание звёзд надо мною.

Если вечность зовёт во мгле
Я в неё на коне своём въеду,
Никому, никому на земле
Не отнять у меня победу.»

Вальков Владимир

*****

Скиф вывел коня на большую дорогу,
Махнув на прощанье домашним рукой…
Во всём государстве пробили тревогу,
Сам царь Македонский к ним вторгся войной…

Под Ольвий, направилось Причерноморье, —
Родами большими на быстрых конях:
С днепровских степей, и Кавказских предгорий,
Сошлись ветераны, как в прежних боях…

Стоят македонцы большою фалангой,
У них полководцем, сам Зопирион, —
Резные щиты, колесницы по флангам,
И город, что войском уже осаждён…

У скифов булавы, и грозные вои,
Железные цепи, арканы висят,
Бесстрашные к смерти, и в жизни герои,
Пустили из лучников первый отряд…

Вдоль вражьих рядов, вихрем лучники мчатся,
На волю коня бросив повод, узды,
То в пыльном тумане на миг растворятся,
То вынырнут кречетом через кусты…

Как дождь проливной, стрелы Солнце затмили,
«Земля барабанит подковой, копыт»,
И первую кровь македонцы пролили…
И всем повезло — тем, кто не был убит…

Под грозные крики, расходятся рати,
На поле повержено люди лежат, —
Великая сила таится в булате —
Язычных племён, «что привёл Каганат»…

Земля содрогнулась на «пике» удара…
Фаланга расколота словно орех!
«Кочевники мчатся на крыльях Икара», —
«В отряде один, отвечает за всех».

Разбиты щиты, опрокинуты кони,
Остался лишь прах, от самих колесниц,
Рода устремились в смертельной погоне…
Кидая арканы на шеи возниц…

Такого позора не знала фаланга…
Не знал Александр, ни старый Филипп,
Как весть долетела до берега Ганга, —
Пил царь Македонский, за всех кто погиб…

Галкин Юрий

*****

Самовлюблённий сын Фылиппа,
Воитель мира, властный грек.
Вошёл в историю великим
За что, подумай человек?

За то, что рядом трепетали
И друг, и недруг, и родня.
И всё ему казалось мало,
И вновь в карьер бросал коня.

И превращая мир в пустыню,
Будь то кишлак иль Вавилон.
Как смерчь сметал с земли святыни,
Во всём ровнялся с Богом он.

Лишь жест — раб волю обретает,
А непреклонен — в грудь мечём.
Что в нём творилось, сам не знает,
Зло на добро ворчало в нём.

Не признавал нравоучений,
Будь лучший друг — гнал в клеть, ко львам.
Любовь гасил мечём в сраженьях,
Лез напролом — по головам.

Не уживалось в нём пол мира,
Ему — до края, целиком.
Не признавал ни в ком кумира,
Сам идол был, беда вся в том.

Глотал он с кровью расстоянья,
Но жажда вновь в поход звала.
И в тридцать два, как в наказанье,
В нём жизни нить оборвала.

А мы всё чтим, а зря пожалуй,
Его дела — худой пример.
Злых повелителей навалом,
А зло не гений, Искандер.

Кибальник Александр

*****

Ты возомнил себя когда-то богом,
Превыше всех земных людей;
Вела к бессмертию войны дорога
Тебя на царства всех царей.
Ты призван был смешать судьбой народы,
Победами расширить мир,
Но, мнится, зову, силам ты Природы
Великой подчиненным был все годы,
Хотя для многих ты кумир.

Кумиром стал ты для толпы, военных,
Войска противников разбив.
Но, в чем величие твое, — для смертных
Тропу к Востоку проложив?
Да! Громкую оставил миру славу,
Как и мечтал ты о себе.
Но времени шум славы не по нраву:
О, знай! что заглушает все по — праву
Забвения, имен борьбе.

Какие жертвы ради славы громкой
Нес на бессмертия алтарь!
Тебя сейчас никто не вспомнит толком:
Какой-то полководец, царь; —
Историк разве вспомнит, любопытный:
Свершалось что и где, когда,
Хотел кем стать, войною ненасытный,
Как разрушал (тот подвиг твой постыдный!)
И создавал, вновь, города.

Жена, тайком роняя горьки слезы
На тело мужа-божества
Смывала влагой слезной грезы,
Признав мощь-силу естества.
Герой, могила где твоя, правитель,
Владыка многих стран земли?
Ты ослеплен был ролью, исполнитель,
(Но, кажется, мне, был и Вдохновитель)
Звено, пристанище для тли.

История — кладбище из надгробий:
Венец (счастливцам) дат и слов;
Сей чести удостоен был немногий
Забвеньем — жить среди гробов.
Но вот история одна, к примеру:
Христос живее всех живых,
И славы не желал, и жил он в меру,
И силой не навязывал он веру,
Но господом стал для слепых

Он между нас, он в нас и вместе с нами,
Наш Господом наполнен день.
Вот это Жизнь! не высказать словами,
И не набросить Ночи тень.
Вот он — не умер, он живет и славен,
Он жив, как пастырь, как пророк,
Ему, о, Александр, ты не равен,
Хотя и в памяти людской оставлен
Как человек, а он,- как бог.

Зеленов Алексей

*****

Александр Македонский

Часть 1. Гавгамелы

Я — Александр, греков царь.
Он — Дарий, персов государь.
На поле брани снова мы сошлись.

Под Иссой я его побил
И славу тем я заслужил,
«Непобедимый» имя получил!

Весь мир тогда меня признал,
«Божественным» меня назвал!
Своим мечом я это доказал!

Пришел его я победить
И страны все соединить.
Пора всем людям вместе мирно жить!

Его войска передо мной.
От страха мы сплотили строй.
Играем мы опять своей судьбой!

Их — больше нас почти в семь раз,
Но искры бьют из наших глаз.
Мы верим: боги не покинут нас!

Враги пошли на нас толпой,
Не знают, что такое строй.
Войска свои послал он на убой!

Вот всадники его летят,
Они нас напугать хотят.
Такие — только трусов победят!

Фаланга в центре держит строй.
Умрут, но не покинут бой.
Смешались персы перед их стеной!

А справа бой. Жестокий бой.
Но держатся! И держат строй!
Фракийцы там! Им это не впервой!

Но смято левое крыло
И отступает уж давно,
И просит помощи моей оно!

Я им на помощь не иду.
Ведь это бой! Стою и жду!
Там тессалийцы! Верю я в судьбу!

А в центре паника кипит,
Фаланга наша их теснит,
И в стороны их конница бежит!

Моя достигнута здесь цель!
Нам боги приоткрыли дверь!
Я конницу бросаю в эту щель!!!

Земля дрожит и пыль клубит,
И искры бьют из под копыт —
То конница тяжелая летит!

Они — товарищи все мне,
Перчатку бросили судьбе!
Весь мир хотим мы подчинить себе!

Пехота — главная в бою,
Бежит за конницей в строю.
Непобедима, как Ахилл в бою!

Я битвы чувствую исход.
Гетайры ломятся в проход.
И щитоносцы набирают ход!

Врубились мы в его войска!
Победа уж совсем близка!
Наш бой запомнят люди на века!!!

Уж смята гвардия его!
И сотня метров до него!
А впереди нет больше никого!

Увидев нас перед собой,
Как подлый трус, а не герой,
В испуге Дарий покидает бой.

Какой он трус! Какой подлец!
Он опозорил свой венец!
И власти всей его пришел конец!

Куда ты денешься?! Беги!
Себя от смерти береги!
О боги! Как смешны мои враги!

Все войско персов уж бежит.
Сегодня битвою я сыт!
Полмира мне теперь принадлежит!

Часть 2. На восток

Затем я на восток пошел.
Сто рек, лесов, пустынь прошел.
Сто гор и сто озер я обошел.

Десятки стран я покорил.
Всех непокорных победил.
И подвигов немало совершил.

Уже три года на восток
Иду я, не жалея ног.
Но край Земли, пока еще, далек.

Мечтаю, что туда дойду,
На Ойкумены край приду.
За ним, быть может, край богов найду.

До гор заснеженных дошел
И в Индию уже пришел,
Но край Земли пока я не нашел.

Мечту хочу свершить свою,
Но войско тает в том краю,
Все меньше ветеранов есть в строю.

Мой конь — бесстрашный Буцефал,
Все битвы подо мной скакал,
Не выдержав, в последней битве пал.

Моя решительность крепка,
Но цель еще так далека,
И взбунтовались там мои войска!

Я вышел к ним. Раздевшись, в ряд
Семь раненых пред мной стоят.
За ними все войска мои шумят.

Тогда с себя доспехи снял,
Свои им раны показал
И малодушными их всех назвал.

Пытался их я убедить,
Что мира край здесь должен быть,
Что цель близка и глупо уходить!

Но нет! Устали в том пути.
Кричат: «Туда нам не дойти!»
Пришлось свернуть назад, на полпути.

Назад, с боями, был мой путь,
Стрела насквозь пробила грудь,
Из боя вынесли живого чуть.

Устал, но строю новый флот
И в новый я пойду поход
На кораблях! На солнечный восход!

Но боги не дали! В бреду
Упал я. И в бреду иду!
Вот мира край! Сейчас туда приду!

В горячке я гоню коня.
Но, как мираж, меня маня,
Край мира ускользает от меня!

Весь в лихорадочном бреду
Я все равно туда иду.
Богов обитель на краю найду!

Очнулся! Вижу войска строй,
Их лица, полные тоской.
Спасибо им! Прощаются со мной.

Конец! Пред смертью я стою,
На жизненном своем краю.
За краем я узнаю: что в Раю!

Дунин Игорь