Стихи о Варягах

Эй, Варяги! Эй, бродяги!
С Коловратом вьются стяги!
На заре, как по крови,
В море катятся ладьи!
На носах у них драконы!
Бьют мечи в щиты со звоном…
Звон разносит эхом гулким,
Называют море — Русским!
Вверх летят ладьи на волны!
Крепким медом кубки полны!
С Коловратом вьются стяги!
На Царьград идут варяги!
И до самой до зари,
Жгут они монастыри…
В грозных волнах затихая,
Песня тянется лихая:
Эй, Варяги! Эй, бродяги!

Сазонов Константин

*****

Из древней саги письмена,
как росчерки старинной руны,
что негде есть — живет страна,
вскормившая варягов юных.
Те молодцы собой красны,
величьем, мощью потрясают,
то мореходы и сыны
войны, что где-то зажигают.
На кораблях своих в морях,
пьют эль, как сказывают — с кубков,
пируют на своих пирах,
табак выкуривают в трубках.
Они плывут к чужой земле,
сраженья- воинской стезею,
под парусом на корабле,
впитали соль тропой морскою.
Рогатый шлем, холщевый плащ,
копье и древняя секира,
завоеанием звенящ
их рог войны, чуть реже мира.

Николаева Ира

*****

Суровый пейзаж, берег серый, холодный,
Несёт бурной пеной морскую волну,
Посёлок рыбацкий с дружиной свободной,
У капища жрец заклинал на войну.

По тучам промчался «Летучий Голландец»,
На мачтах неся суеверия страх,
В порывах дождя мрачной смерти посланец,
Наполненный ветром в своих парусах.

Увидев его, хвост поджала собака,
Из стойла рванулась бодаясь коза,
За угол скользнула спина вурдалака,
И в рунах сверкнула ударив гроза.

«На вёслах уходим в Варяжское море,
Послушаем братья наказ ведуна,
И снова пойдём на «Янтарное взморье»,
Где в пахатных землях лежит пелена».

«Нас там называют морские пираты,
И мы словно бесы в их сказках с хвостом,
Наполним весь трюм в этом крае богатом,
Тогда нос драккары назад повернём».

«Визжит вдалеке убегая «Любава»,
Прекрасная лебедь на босых ногах,
Кому-то достанется эта забава,
С запёкшейся кровью на сильных руках».

«Нас море сроднило, мы Тора бродяги,
Мы Одена дети от каменных скал», —
К родным берегам возвращались варяги,
С разбойничьей песней под звонкий бокал.

Галкин Юрий

*****

Над рекой заря разлилась густой дымкой облачной.
На лесах печать — мгла молчания. Ветра сонные.
Побужденье в них верой немочной. Морочной.
Только тьма ушла уж, в ночи-сны кровные.
Здесь родное все, от далеких туч, и к ногам
Тишина да ветрами чутко-явственно стелется.
И проводит старец пятерней мозолистой по губам.
Бороде, — в думах что-нито невзначай грезится.
Утро вырвало из пустот темных даль:
Собирай гребцов, почивать хватит уж.
И так было прежде, и всегда, значит, встарь
Повелось у них: таков всяк их муж.
А простор саднит, терпит в сердце вздох,
Вера их посильней ветров, громче тишины.
И поход сей новый дюже уж не плох.
Как бывало раньше, в шепоте старины.
Сильный статью, крепкий, с проседью в бороде.
Клим окинул взором их стоянку тут.
И не быть, однако, невзначай, беде.
Мысли — отсыревший да измятый трут.
— Уж пора, — расшевелил братву.
Сон сгоняя сел, щурясь в лес, один.
Оглядел придирчиво видиму листву.
Лишь природа им солнце-господин.
Лик его суров, и заботой мил.
Расплескал рассвет поднебесно живь.
Тут и иволга напустила сил:
Переливом в свист; старец тронул бровь.
Посмотрел наверхь, ожидая птах,
Оглобляя мысль, запрягая речь…
Только смех тревожный суетно на устах.
Он беззвучен, смят, он не может течь.
Как течет река, шириною в сон.
Не проплыть ее, берег тот далек.
Здесь впервые. Веслами в унисон.
В даль дремучую, дабы было впрок.
И земля больша, неохватна ввысь.
Там где сокол лихо обретает взмах.
И скользит во небе, замечая рысь,
Что среди лесов, в густоте, в кустах.
Меж дерев мелькнет. Не добыча уж.
Смотрит дале, что узрит — молчит.
Но охотник знай: сокол глазом дюж.
Весь простор его. На крыле лежит.
Долгим взором Клим провожал его.
Мысль-игрица — в стоге дум игла.
— Уж пора, за весла, или же чего? —
Слухом чутким в сердце тишь светла.
И кивнул, загреб рукой, давай же, мол.
И поднялись, лодку тронув с дна.
Был во младстве лет Клим сам как вол.
Подряхлел чуток, уж не та весна…
Всё ни как когда-то, мысли-смех
Среди губ поджатых, топких дум.
И седая воля: главным быть за всех.
И следить вперед: водопадов шум.
Если проглядеть признаки воды,
Что грохочет ломко, разверзая дно,
Жди тогда отчаянной гибели-беды.
Понесет течение. Не спасешься, но…
Знает Клим то чувство, когда слух весом.
На носу стоя лодочном — окоченев.
А братва берет плеск-волну веслом.
Будто ростра он, во чутье напев
Той воды глубокой, взором — гром.
Ведь коварны реки буйною водой.
И бывает слышен тот порог уже
Коль и поздно уж суетиться: стой!
И от весел брызг становясь тужей,
Окропляет братьев, что в сто сил гребут.
Только брег спасительный — не вернут.
Взглядом напоследок реку-матерь пей.

. . .

И порог учуяв — там вдали, где спад,
И водою грохот, уловим едва…
Резко рвет главу его до гребцов назад:
— Ро-о-ос! — во крике буйном голова.
Слухачем он был, молодость как ночь.
И в той ночи сон, и во сне мечта.
Уж старик. Но статна его силы мочь.
И умел в походах. Знает где черта.
Рокот «ррр», и сыплется брызг туман,
Что поднят падением большой воды.
И шумит сипением. Призрак-великан.
Дух реки. Скажи. Ждать ли час беды?
«Вар яги» — команда-окрик слухачу.
Старший лодки покивав на даль
Открывает взором всю поди удачу.
Встань. Смотри. Услышь. Но вуаль
Вот заката в ночь приглашает их.
К берегу гребут. Разобьют бивак.
И словесный трут меж собою жмых.
Да грызут припас, с голода иль так.

. . .

«Вар», то во котле что, ароматный смак.
Так же на воде иногда бурлит.
И парит бывает, видно добрый знак.
Дух реки с варягами зовом говорит.
«Яг», «ягать», то значит в стон кричать.
Или боле стона, слышно небу что б.
Бабу-крик детишкам рожей показать.
И во смех удариться, во весь тяжкий лоб.
Заходя в селение славотей своих,
Детворы меж окрепляли вздох.
И дышалось верой, радостию их.
И играли дети: «рос я, рос!»; плох
Тот славянин, для детей что пень.
Ну особенно — муж-гребец варяг.
Открывает им во сказаньях день.
А они играют: во гребцов-трудяг.

. . .

И сказ сей мог бы быть как даль.
Но не охватить гул исторьи ведь.
Но лишь чует сердце тайную печаль:
Уж не нужно зов недослышать впредь.

Сергеяр Беж