Я пыталась очертить места знакомыми границами, —
Мерцание стволов березняка, селенья и моря, —
Я пыталась населить былые дни родными лицами,
Но ты преследовал меня.
Как упрек, настойчив и безжалостен,
Ты заменил мне душу, ты был мне самый-самый;
Ты смеялся над богами своим новым снисхождением,
Сломив сопротивленье старых храмов.
*****
Пока я листал страницы книг
И размышлял о Боге и Дьяволе и обо всем,
Другие молодые мужчины боролись с буднями,
А другие целовали красивых женщин.
У них наглые лица, как у баранов-таранов.
Но я, я размышляю о книгах и таком —
Я рассыпаюсь бессильным прахом перед битвой,
И женщины меня страшат до дрожи.
Но когда речь заходит о перелистывании книг
И размышлениях о Боге и Дьяволе и обо всем,
А что, я и ныне там.
Но возможно, бараны-тараны по правую сторону от этого,
Возможно, возможно… Бог знает.
